Книга Кукольник - Лиам Пайпер

Вызвали откуда-то управляющего. Это был худой смуглолицый мужчина, изъяснявшейся в певучей, наполовину американизированной манере, приобретенной, скорее всего, в международной школе. Он то и дело спотыкался о незнакомые слова и не мог угнаться за Адамом и другим служащим банка, на повышенных тонах общавшимися друг с другом. Потребовалось полночи и десятки звонков Шубанги в Мельбурн, чтобы снять подозрения с денежного перевода и подготовить все к утру. Обычно всем этим занималась Тесс. Адам прежде не подозревал, что простая задача обеспечения денежного перевода может быть насколько изнуряющей. Следующее его дело оказалось намного легче.

Еще находясь в Австралии, Адам распорядился свернуть производство главной куклы компании на китайской фабрике. Сейчас, в противоположном полушарии, в провинции Шаньдунь, оборудование уже демонтировали, а помещение приспособили для другого производства. Миллионы инвестированных долларов были перенаправлены в Джакарту, где их вложат в более дешевое индонезийское производство… за исключением пятидесяти тысяч, которые он вернет в Австралию, переведя на счет Тарика. Время быстро уплывало. Адам не верил, что мужик исполнит свою угрозу, если он припозднится с деньгами, но испытывать судьбу не хотелось.

Адам часто вспоминал о состоявшейся у него в кабинете безобразной сцене с участием Тарика. Каждый раз при этом его сердце переполнялось ненавистью, страхом и чувством вины, вызванным тем, до чего довела его неосмотрительность. Теперь неряшливый незнакомец может вломиться к нему в кабинет и потребовать честно заработанные Адамом денежки. Он размышлял об этом, пока банк производил перевод пятидесяти тысяч долларов на счет, указанный Тариком. Квитанцию он принял, находясь в мрачнейшем расположении духа.

После волокиты в банке Адам чувствовал себя ужасно уставшим и сердитым. Приехав в отель, он решил поднять настроение, поменяв забронированный номер на пентхаус, расположенный всего лишь в нескольких метрах от панорамного бассейна и бара у самой кромки. Отсюда открывался чудесный вид на город. Усевшись на погруженный в воду высокий табурет с мягким круглым сиденьем, Адам, охлаждаемый до пояса водой, обдуваемый приятным теплым ветерком, шевелившим волосы на груди, наблюдал за царившим на улицах хаосом. С наступлением ночи смог опустился к земле. Тут, на высоте пятнадцати этажей, грохот транспорта, пронзительные звуки клаксонов и крики лоточников под брезентовыми навесами, скрывавшимися под белесым маревом, были едва слышны. Из-за веерного отключения электричества все вокруг утопало во тьме. Линия горизонта казалась какой-то неровной. Виднелись пустыри и крошащиеся трущобы многоквартирных домов. Свет давали лишь несколько великолепных небоскребов, сверкающих во тьме. На крышах многих из них располагались бассейны. В двух из них Адам заметил женщин, рассекающих своими телами воду, подобно русалкам. Ему захотелось, чтобы одинокая деловая женщина сейчас подошла бы к его бассейну. Они смогут поговорить, возможно, ему удастся ее соблазнить. Но затем он отогнал от себя эту мысль. После катастрофы, вызванной встречами с Кларой, Адам твердо решил стать верным мужем. Неплохо быть альфа-самцом, способным, если подвернется удобный случай, уложить в постель незнакомку, но куда лучше быть мужчиной, который может, но не делает этого. Покопавшись в своей душе, Адам пришел к мысли, что так будет спокойнее.

Он заказал еще одно мартини со льдом и расслабил мочевой пузырь, ощущая, как теплая моча выливается в бассейн. Он не видел никакой необходимости вставать со своего места и задержался там до глубокой ночи, заказывая напитки и наслаждаясь одиночеством, строя планы на утро и все последующие дни.

Но сейчас, на рассвете, дело приняло непредвиденный оборот. Пентхаус, в котором он поселился, находился в пределах досягаемости всех репродукторов, установленных на минаретах близлежащих мечетей, и он слышал, как повсюду созывают верующих на молитву. Потный и сердитый, он накрыл голову подушкой, пытаясь спрятаться от них. В конце концов Адам сдался, когда вопли верующих уступили место длиннейшей религиозной проповеди. Бесконечная череда отрывистых предложений, произносимых на индонезийском, отдавалась в его страдающей от похмелья голове. Между отдельными частями проповеди следовали многозначительные паузы, для того чтобы верующие могли задуматься над словами священника. Адам проклял на чем свет стоит всех известных ему пророков и взглянул на часы. Было лишь пять утра. Однако солнце, едва проглядывающее сквозь густой смог, палило уже немилосердно.

Адам выбрался голым из постели, схватил полотенце, обмотал его вокруг бедер и заковылял к бассейну. Никого поблизости не было видно. Отбросив полотенце, он нырнул и оставался под водой так долго, как только смог. Несколькими мощными гребками он преодолел под водой расстояние от одной стенки до другой.

После купания он вызвал прислугу, чтобы ему принесли «Кровавую Мэри». Попивая коктейль, сидя в шезлонге у бассейна, Адам разглядывал город и стоящее над ним колышущееся марево. Пот стекал с него крупными каплями. Каждые несколько минут ему приходилось вытирать лицо маленьким полотенцем и бросать его себе под ноги. Спустя несколько секунд после этого ему подавали свежее, аккуратно свернутое и охлажденное.

Он старался, но не мог не обижаться на погоду. Жара его душила. С одной стороны, Адам и впрямь ощущал себя словно погруженным под воду, а с другой – воздух был таким сухим, что у него першило во рту и легких. Казалось, эта жара вознамерилась его достать, достать именно его, а не кого-нибудь другого. Ядовитый, туманящий сознание смог, застилавший собой город, казалось, добрался теперь и до него. Он представлял собой физическое воплощение всей той враждебности, которая была направлена против него и всего, что Адам собой воплощал. Внизу, по мере того как зной становился нестерпимым, бурлящий поток машин, потерявший теперь свои очертания, казался похожим на рискованную игру в тетрис.

«Гребаные идиоты», – пронеслось в голове у Адама.

Допив «Кровавую Мэри», он решил выпить чего-нибудь еще. Устроившись в баре у края бассейна, он заказал пинаколаду[54]. Вереница муравьев маршировала из кухни, мимо бара, к тропическим растениям с вощеной на вид листвой, стоящим в кадках вокруг гидромассажной ванны. Адам зажал пальцем конец соломинки, не давая вылиться нескольким каплям коктейля. С помощью этой импровизированной пипетки он капнул сладкой жидкости на кирпич, вделанный в крышу рядом с бассейном. Почти сразу же жужжащая стрекоза, что парила среди миазмов, клубящихся над водой, присела рядом с каплей. Адам нагнулся поближе и наблюдал за тем, как стрекоза питается, пока его нос не оказался всего в нескольких дюймах от насекомого, которое погружало свою головку в море сахара и алкоголя, останавливаясь только для того, чтобы пошевелить крыльями. Это выглядело так, словно работник поправлял рукава в конце рабочего дня.

– Полегче, подруга, – сказал Адам насекомому. – Ты себе навредишь.

Он скучал. Подняв руку, он заказал себе очередной стакан. Пока Адам ожидал бармена, передвигающегося с убийственной медлительностью, он пощипывал себе живот большим и указательным пальцами. К своему немалому огорчению он обнаружил, что за последнее время там появился небольшой слой жирка. Адам решил, что первым делом завтра он пойдет в спортзал.