Книга Тайна Тамплиеров - Серж Арденн

– Я вполне допускаю, что вам обо мне известно многое. Но о вас, маркиз, невзирая на давнее знакомство, я ровным счетом ничего не знаю, что весьма странно согласитесь?…

Де Гель рассмеялся.

– …Я даже не знаю француз ли вы?

– Я француз, только когда мне это выгодно, а итальянец, когда мне угодно, испанец когда того требуют обстоятельства, и немец в нужный мне час.

Фруассар смерил суровым взглядом графа, от чего тому стало ни до смеха и, сквозь зубы, произнес:

– Поверьте, того чего вы не изволите знать, лишь избавляет вас от ненужных волнений, и этого более чем достаточно, что бы жить…спокойно.

Откашлявшись, после заверений маркиза, в разговор вклинился де Ла Тур.

– Простите, господа, прошу, давайте вернемся к нашим делам. Итак, дату сбора людей присягнувших нам в верности, я сообщил, теперь место…

Его голос подрагивал, выдавая волнение, которое не покидает людей, не имеющих убеждений, а значит не знающих предпочтений, таким образом, намеревающихся построить свои беспроигрышные партии, желая непременно принять сторону сильного.

Но предательство это не слабость характера и не заблуждение – это жизненное кредо, спрятанное порой под благозвучными изречениями и даже геройскими поступками. Многочисленные легионы изощренных изменников, заискивающе вздымая к небесам свои лживые девизы и штандарты с ликом Иуды, стройными колонами тянутся во власть, отравляя всё на своём пути – лестью, завистью, ханжеством и алчностью. Так было во все времена, не являлся исключением и наш, семнадцатый век.

– …Сбор назначен в замке Кро. Тихое место, к тому же прилегающие феоды1 принадлежат нашим союзникам. В Шато Кро съедутся дворяне, клятвенно поддержавшие наше дело. Эти влиятельные господа готовы, собрав верных людей, в своих провинциях, выступить на нашей стороне.

Из подслушанного разговора, де Ро понял немногое, ведь он никогда, до сего момента не слышал имени Бекингем, оттого не придал новости сообщенной Фруассаром, о приезде британца, никакого значения. А вот сбор присягнувших в верности дворян, в замке Кро, заставил его задуматься о том, что подобное собрание, весьма напоминает заговор, даже быть может, обращенный против кого-нибудь из первых лиц королевства. Заговор, о которых он когда-то неоднократно слышал из уст старых служак – деда и отца, прошедших путь тяжких политических баталий, бушевавших у трона, пожалуй, каждого из французских монархов. Луи внезапно одолело острое чувство опасности, он как будто взглянул на себя со стороны и ужаснулся: «Бог мой, что я здесь делаю!? Ведь стоит господам, собравшимся в этой комнате кого-нибудь позвать, или пожелать самим покинуть зал, в конце концов, попросту может войти кто-то из прислуги – тогда мне конец!» Он, беззвучно, словно крадущийся в ночи кот, попятился к выходу. Бесшумно отворив дверь шевалье оказался в приемной под недоверчивым взглядом того же сурового капрала. Попытавшись овладеть собой, Луи непринужденно обратился к стражу.

– «Видите ли, господа заняты, им не до моей скромной персоны. А у меня мало времени, и, к сожалению, я вынужден незамедлительно покинуть Лез-Узаж, поэтому оставлю графу де Ла Туру письмо. Вы же, капрал, потрудитесь его передать Его Сиятельству.

Капрал кивнул. Устроившись за массивным бюро, где обнаружил предусмотрительно приготовленные чернильницу, перо и бумагу, анжуец начертал следующее:

ПИСЬМО: «Монсеньор, довожу до вашего сведения, что дело, улаженное мною в деревне Шанто, пролило свет на преинтереснейшие обстоятельства, которые должны либо подтвердиться, либо быть опровергнутыми. До меня дошли насколько любопытные, настолько тревожные слухи. Сие дело требует неотлагательного вмешательства, что бы спасти от краха наше дело и лично вас от смерти. Надеюсь смогу сам справиться с этим. Верный вам шевалье де Флери»

Свернув письмо, он вручил его капралу. И лишь оказавшись во дворе, в седле, шевалье осознал, какую опасную игру затеял. Шпоры впились в бока рысака, и уже через четверть часа Луи покинул ненавистный город, подгоняя своего верного, гнедого Фринца, несущего анжуйца к стенам, овеянного грезами Парижа. Его душа переполненная нетерпением изнывала от желания, наконец, достичь сердца королевства, что бы увидеть восхитительный и столь желанный «Город Лилий».

1 Феод – в странах средневековой Западной Европы земельное владение.

ГЛАВА 20 (49) «Старый дом в предместье Шинона»

ФРАНЦИЯ. ТУРЕНЬ. ШИНОН.

В окнах, под самой крышей Псовой башни, замка Шинон, до утра мерцал свет не менее дюжины огненных лепестков, словно оранжево-красные мотыльки обсели медный шандал. Оплывшие свечи, – утратившие свою ценность с появлением первых солнечных лучей, едва разбавивших ночную мглу, освещали, покрывавшую стол, старую карту, где провинции Турень, Мэн и Анжу были нанесены с величайшей точностью и подробностью. Усталый интендант, барон де Монси, с всклокоченными волосами и красными глазами, прямыми свидетельствами бессонной ночи, задумчиво и угрюмо взирал на бесчисленное множество разноцветных линий и знаков, начертанных на плане и обозначающих дороги и реки, города и мосты, крепости и замки, леса и крестьянские постройки. Его безрадостный взгляд, временами блуждал по затемненным углам и стенам небольшой, скромно меблированной комнаты, где интендант уединялся в минуты принятия сложных решений и аналитических построений. Минувшая ночь, проведенная бароном в сем укромном месте, красноречиво свидетельствовала о серьезности положения, и невзгодах которые претерпел как сам Монси, так и вверенная под его власть территория. Мучительные раздумья, не покидали его вот уже несколько дней, со времени получения тревожных новостей из соседних провинций, заставив размышлять о случившемся.

В Анжу, неизвестными, были совершены два дерзких нападения на помощников интенданта собиравших налоги. И, что примечательно, в первом случае все были перебиты и ограблены, а вот во втором, разумеется, деньги были похищены, но расправились только с солдатами, чиновник же, был раздет донага и привязан к лошади отпущенной восвояси. На груди несчастного, как и в случае с Прюдо, висела табличка с надписями в похабной, непристойной и богомерзкой форме порочащими министра-кардинала. В провинции Мэн, подожгли продовольственный склад и казенные конюшни, что категорически не укладывалось в голове интенданта. Похищения, на его взгляд, являлись выходками обнаглевших разбойников, пожелавших обогатиться, запустив руку в королевскую казну. Но поджег, в котором не усматривалось, ни толики личной выгоды, вызывал непонимание и встревоженность королевского чиновника. Если предположить, что это звенья одной цепи, на что указывали все имеющиеся факты, то впору было бы принять серьезные меры. Ведь все эти бесчинства не просто призывают к смуте, но и непременно, рано или поздно, перерастут в мятеж.

Медленно поднявшись из-за стола, барон принялся из угла в угол, заложив руки за спину, измерять комнату шагами. Прошло чуть более четверти часа. Монси остановился, уставившись на огонь в камине и, вдумчиво проговорил, обращаясь в пустоту комнаты: