Книга Петух в вине, или Гастрономические воспоминания дипломата - Юрий Котов

Думаю, никого не надо убеждать, что черная икра является (теперь, как понимаю, применительно к нашей стране этот глагол следует ставить в прошедшем времени?) воплощением всего самого изысканного и дорогого не только в русской, но и мировой кухне. Увы, самой ее становится все меньше и меньше, а цена ее все выше и выше. В советскую же пору все наши посольства за рубежом снабжались черной икрой на постоянной основе и она была практически обязательным атрибутом любого протокольного мероприятия. На коктейлях ее подавали намазанной на канапе, а на обедах обычно сервировали в специальных хрустальных икорницах, расположенных на льду.

Так, во всяком случае, было до приезда в Париж Абрасимова. Он же прихватил с собой из ГДР новый рецепт – накладывать черную икру на половинки запеченного вместе с кожурой в духовке картофеля. Моя тонкая «офранцузившаяся» натура поначалу взбунтовалась против такой «деревенской» манеры подачи нашего благородного деликатеса, но, как сами понимаете, в итоге была вынуждена остаться при собственном мнении. Иногда мы сопровождали икру блинами – вот это мною воспринималось с одобрением. Хотя, надо честно признать, со временем я тоже отошел от канонических правил подачи черной икры. Когда уже и сам стал послом СССР в Шри Ланке, мы сервировали ее иностранным гостям в половинке авокадо. Смело могу утверждать – это всегда пользовалось большим успехом.

Вернемся, однако, ко второму предмету наших расхождений с Абрасимовым. Он долгое время не мог смириться с французским обычаем подавать на десерт перед сладким и фруктами набор различных сыров. Да к тому же не слишком благосклонно воспринимал, что некоторые их разновидности, включая и многие знаменитые сорта, обладают – как бы это поделикатнее выразиться – несколько специфическим «ароматом», зачастую действительно «убойной силы». Все мои ссылки на то, что «во Франции так принято», подкрепленные ранее приведенным мнением А. Брийя-Саварена о «красавице без глаза», у посла понимания не встречали. Но, походив на протокольные мероприятия как к французам, так и к коллегам-послам, он все-таки вынужден был сдаться. Теперь сыры вновь возвратились на обеденные столы и в нашем посольстве. Таким образом, в итоге получилась «боевая ничья» – в меню обеда для Президента Франции фигурировали и икра с печеной картошкой, и хорошая подборка сыров. Ну, а коли мы уж непроизвольно добрались до них, то придется сказать пару слов и на сей счет.

В моем восприятии французов так же трудно отделить от сыра, как украинцев от сала, карибских пиратов от рома, а капитана Дж. Кука от закусивших им аборигенов Сандвичевых островов. Разнообразнейшие сыры во Франции производятся и потребляются во всех уголках ее территории без всякого исключения. Недаром, видимо, генерал де Голль произнес свою знаменитую фразу: «Как трудно управлять страной, в которой имеется более четырехсот сортов сыра». За подлинность самой этой цифры я, впрочем, не ручаюсь. И самому генералу иногда приписывают другую, да и статистика, которая, по утверждению Ильфа и Петрова, «знает все», навряд ли может абсолютно точно отследить все периодически появляющиеся или исчезающие сорта.

Да и к ним самим-то с какой меркой подходить? Возьмем, к примеру, самый что ни на есть распространенный и популярный во Франции камамбер. Для начала отметим, что своим появлением на свет в 1790 году он обязан женщине – норманнской фермерше Мари Арель – случай сам по себе в истории кулинарии весьма редкий. Правда, свое официальное название «Камамбер» (по имени той деревушки, где его впервые изготовили) он все же получил от особы мужского пола – короля Наполеона III, который познакомился с ним много позже, во время Всемирной выставки в Париже в 1855 году. В наши же дни во Франции производится 2000 различных марок камамбера, из которых только 500 на его родине – в Нормандии. И каждый из них имеет свое собственное название. Зачастую они весьма отличаются друг от друга и по качеству, и по каким-то добавкам, и по внешнему виду. Ну и как, по вашему мнению, следовало бы их классифицировать: как один сорт сыра или как разные?

Я никоим образом не собираюсь сейчас читать длинную лекцию о французских сырах в целом, а упомяну лишь о том, как в принципе следует подходить (во французском понимании, разумеется) к подбору набора сыров для подачи гостям. Считается, что минимальным количеством сортов, из которых хотя бы один найдет своего ценителя, могут быть четыре следующих: с мягкой текстурой (тот же камамбер или бри, который, кстати, намного древнее своего предшественника), так называемые «голубые», или с «плесенью» (бесспорный «король» этой группы – рокфор, изготовляемый исключительно из овечьего молока), какой-нибудь твердый сыр (типа швейцарского) и, наконец, сыр из козьего молока. Повторяю: это как бы самый необходимый минимум, ну а максимум зависит от вашей любви к сырам и толщины вашего кошелька. Хотя, если даже сыры вы очень любите, да и средства позволяют, то все равно больше десяти-двенадцати разумно подобранных сортов я бы не выставлял. Перебор будет, да и вкусовую гамму можно будет забить излишним количеством.

Время, однако, вернуться к завершению рассказа об обеде у посла с президентом Помпиду. Я сам непосредственно на нем не присутствовал – из наших дипломатов там был только переводчик. Судя по тому, как радостно и весело были настроены Абрасимовы и Ростропович с Вишневской после ухода иностранных гостей, прошел он крайне удачно. Обычно абсолютно не употреблявший никакое спиртное Абрасимов позволил себе расслабиться, выпив несколько бокалов джина с тоником, а Мстислав Леопольдович непрерывно рассказывал анекдоты, из которых мне запомнился лишь один:

– А вы знаете, чем виолончель отличается от скрипки? – вопрошал он у нас. – Да тем, что виолончель горит дольше! – тут же со смехом отвечал сам мэтр, видя наше недоумение.

Относительно того, понравился ли чете Помпиду преподнесенный подарок, я спросить у посла как-то постеснялся, но почти уверен, что он был оценен по достоинству. Знаю лишь, что впоследствии Абрасимов еще неоднократно обращался к Н. П. Леже с аналогичными просьбами. Так, например, случилось накануне одного из визитов в Париж А. А. Громыко. Меня снова отправили разыскивать Надежду Петровну. И с ней опять состоялся диалог в духе уже вышеописанного (правда, на этот раз без незаслуженных упреков в мой адрес):

– Надя, сестра, через несколько дней во Францию приедет Андрей Андреевич. Не подскажешь, что бы ему можно было подарить по этому случаю?

– Сейчас, сейчас, дайте подумать. А как он к машинам относится?

– Да не знаю, вроде бы он не большой автолюбитель. А что – имеется конкретное предложение?

– Есть у меня на юге практически новенький «олдсмобил». Я его как-то в Америке заказала, но практически им и не пользовалась – больно уж он здоровый для местных дорог. Давайте его и подарим. Я сейчас позвоню, завтра он будет уже в Париже.

После некоторых сомнений на том и порешили. После возвращения в Москву из командировки мне довелось по каким-то своим делам несколько раз побывать в гараже МИДа СССР. Там однажды я и увидел длинный лимузин, покрытый пылью – это и был тот самый «олдсмобил». Громыко действительно большим любителем автомашин, в отличие от Брежнева, не был. Сдал подарок в Управление делами, и больше о нем и не вспоминал.