Книга Рябиновый мед. Августина - Алина Знаменская

— Послушайте меня, Ася. Не уходите. Мне нужно вам кое-что сказать.

Ася освободила руки и отошла к перилам, повернулась к реке. Отсюда были видны мостки для полоскания белья, наплавной мост, омут, где тонул Петер. Все было прежним, из детства. Только они были другими.

— Вот здесь я впервые вас увидел, — сказал Алексей. — Помните?

— Прекрасно помню. Я сидела под лопухом. А вы показали мне язык. Очень романтично.

— Вы не любите цветы?

Ася повернулась к нему. Он стоял возле столика и смотрел на нарциссы, которые, конечно же, завяли.

— Это вы прислали? К чему?

— Считайте, что в знак примирения. Мы оба повзрослели, давайте не будем больше враждовать?

Она пожала плечами.

— И не думала с вами враждовать. Скорее всего мы с вами и не увидимся больше.

— А вы бы хотели… не видеть меня больше?

— Послушайте, Алексей. К чему эти витиеватые разговоры? Что-то не пойму я вас. Чего вы хотите?

— Я хочу, чтобы вы стали моей женой.

— Что?

— По-моему, я ясно выразился.

— Вы собираетесь жениться… в девятнадцать лет?

— Да, именно. И хочу, чтобы моей женой стали вы.

— Но почему я? Ведь вы… вы не любите меня!

— Вы верите в любовь, Ася? Вот уж никогда бы не подумал! Все эти ахи, вздохи… Вам не идет. Я вас представлял такой рассудительной, строгой, умной…

— Я вам не верю, — оборвала Ася. — Вы снова хотите меня подразнить и заставить злиться. Только у вас ничего не получится.

— Глупости, — остановил он ее и повернулся к реке. Теперь они оба смотрели на воду. Она краем глаза видела его нервные пальцы, теребящие листик цветка, почувствовала его напряжение. Ей вдруг передалось его волнение и стало трудно дышать.

— Глупости. Я все обдумал. Война скоро закончится, вы переедете со мной в Петербург. У вас будет все, что вы захотите. Я… обещаю вам, что… не разочарую вас.

— Я поняла! — вдруг медленно заговорила Ася. — Вас Маня надоумила! Вы пожалели меня! Вот уж совершенно напрасно! Я не нуждаюсь в вашей жалости, Вознесенский, ясно? Я… сама сумею… позаботиться о себе…

Алексей скривился, как от боли, смял в пальцах и выбросил истерзанный цветок.

— Ну что вы говорите, Ася… — покачал он головой.

— Вы на моих глазах постоянно оказывали знаки внимания Эмили Сычевой! Вы вскружили голову девушке и так трезво, так холодно теперь рассуждаете о браке со мной?

Он поморщился:

— Терпеть не могу глупых влюбленных барышень. Я это делал, лишь чтобы вас позлить, но вы…

— Да вы страшный человек, Вознесенский! Я и слушать вас не желаю! Пустите меня!

Алексей загородил ей выход из беседки. Они стояли так близко, что она снова уловила его особенный запах. Она отступила на шаг.

— У меня мало времени, — сказал он. — Я скоро уезжаю… Могу дать вам лишь сутки на размышление.

— Не о чем мне размышлять!

Вознесенский вышел, остановился на тропинке.

— Я подожду до завтра.

Ася вышла из беседки, торопливо прошла мимо Алексея и возле земской больницы свернула в улицу.

Как она ни возмущалась, как ни злилась и ни уговаривала себя, что думать здесь не о чем, все же в эту ночь уснуть она не смогла. Она была в смятении.

Разговор с Алексеем все перевернул с ног на голову. Во всей этой детской горячности и очевидной для нее нелепице просматривалось что-то неуловимо привлекательное. И чем больше она об этом думала, тем яснее для нее становилось, что предложение Вознесенского, если только не имеет цели разыграть или посмеяться над ней, несет в себе рациональное зерно смысла.

По крайней мере он не врал ей о любви, в которую с его стороны она бы не поверила однозначно. Он обещал ей дом, положение в обществе — то, к чему она стремилась и чего ждала от жизни. И, что самое главное, брак с Вознесенским сразу, безоговорочно дал бы ей семью, большую семью — отца и мать, братьев и любимую сестру. То, чего ей больше всего не хватало в жизни. К тому же он — офицер и с годами станет похож на своего дядю, бравого военного из лодки. А она, пожалуй, будет походить на ту даму, супругу дяди… О! Это так заманчиво…

К утру Ася так разволновалась, что у нее разыгрался жар. Она с самого утра заняла себя работой в кухне и молча, с каким-то немым упорством скребла сковороды и кастрюли. К обеду фрау Марта попросила помочь накрыть стол, но у Аси все валилось из рук, она разбила стакан и дождалась, что фрау Марта взяла ее за руку и внимательно на нее посмотрела.

— Ты здорова, Августа?

— Да, фрау Марта. Я просто… у меня немного голова болит.

— Тебя так расстроили мои разговоры о замужестве?

Ася молчала, теребя передник.

— Может быть, у тебя имеется личная симпатия, дитя? Скажи мне.

Ася покрутила головой.

Фрау Марта села на стул возле кухонного стола и показала место рядом с собой Асе:

— Сядь.

Та послушно опустилась на табурет.

— Ты не старше Эмили, но кажешься мне более серьезной. Удивительно, но Эмили в отличие от тебя рада выскочить замуж хоть сегодня. И похоже, нам придется уступить ей в этом.

Ася молчала, пытаясь угадать, куда клонит хозяйка.

— Скажи, Ася, ты ведь, кажется, дружишь с Марией Вознесенской?

— Да, мы учились вместе. Маня… очень хорошая.

— А ее братья? Что они собой представляют? Ну, например, Алексей?

Ася застыла, зажав подол передника в побелевших пальцах.

— Я… почти не общалась с ним, фрау Марта. Он, кажется, офицер.

— Да. Но так молод… Впрочем, у него хорошая протекция в столице. Я слышала, брат отца Сергия лично знаком с государем?

— Я… я не знаю, — пролепетала Ася, не поднимая глаз.

— Это правда, что Вознесенский ухаживает за Эмили?

Асе хотелось провалиться сквозь пол кухни, оказаться в темном подполе среди мышей, чтобы только не отвечать на вопросы фрау Марты.

— Разве Эмили не рассказывала вам? — выкрутилась она.

— Иногда мне кажется, что Эмили слишком романтична и подвержена фантазиям. Впрочем, я была бы довольна, окажись это правдой. Я была бы спокойна, устроив столь удачно среднюю дочь. Это для нас неплохой вариант.

«А для меня — похотливый вдовец Юдаев», — с обидой подумала Ася.

Вдруг разом, пеной, поднялись в душе все ее детские мечты, перемешиваясь с обидами. Ей вдруг захотелось закричать, затопать ногами, разбить тарелку. Но она знала, что никогда не позволит себе ничего подобного в присутствии фрау Марты.