Книга Босиком - Элин Хильдебранд

«Почему сценаристов нельзя воспринимать всерьез?» — подумал Джош. Все любят фильмы. А сценарии к ним нужно написать.

— Сценарий? — спросил Джош у Бренды. — Это здорово. Я и сам писатель. Собственно говоря, я учусь писать в Мидлбери у Чеса Горды. Вы его знаете?

— Нет, — сказала Бренда.

— Он великолепен, — сказал Джош. — Он написал роман «Разговор», когда ему было всего двадцать шесть.

Бренда улыбнулась со знанием дела.

— А, он один из этих. Из этих одаренных детей, которые рано достигают вершины, а потом уже никогда не пишут ничего стоящего. Господи, я бы целый курс могла прочитать по этим людям.

Джош почувствовал себя неловко, услышав, как оскорбляют Чеса Горду, и хотел заступиться за своего профессора, но не хотел спорить с Брендой. Вместо этого он сказал:

— Над чем вы работаете?

— Я? — спросила Бренда. — Я пытаюсь подогнать одну вещь… — Она представила перед глазами золотые буквы заглавия «Невинного самозванца». — Но я не знаю… Все не так просто. Такое впечатление, что книга не подходит для сценария, понимаете? Там нет никаких автомобильных погонь.

Джош засмеялся — возможно, слишком громко и с неуместным пылом Дрейка Эдгара. Каковы были их шансы? Он был кем-то вроде писателя, также как и Бренда.

— Если хотите, я могу вам помочь, — сказал Джош. — Я могу высказать свое мнение. («Это наша местная валюта, — часто повторял студентам Чес Горда. — Мнения».) — Я могу его прочитать.

— Очень милое предложение с вашей стороны, — ответила Бренда. — Но кто знает, закончу ли я его вообще когда-нибудь? Вы тоже пишете сценарии?

— Нет, нет, нет, — сказал он. — Я больше увлекаюсь написанием коротких рассказов и романов. — Бренда уставилась на него, и это заставило Джоша почувствовать себя смешным, словно он только что сказал ей, что на Хэллоуин будет одет в костюм Нормана Мейлера. — Но я могу прочитать ваш сценарий, если вам интересно мнение будущего зрителя.

— Может быть, — произнесла Бренда. Она засунула «Невинного самозванца» обратно в пузырчатую упаковку и закрыла портфель. — Может, потом, когда я продвинусь дальше.

— О’кей, — сказал Джош. Она его смешила. Он был для нее ребенком, и все же каждое утро, когда они помогали Блейну собирать кости на выложенной плиткой дорожке, Джош не мог не спросить у нее, как продвигается сценарий. Иногда Бренда говорила: «О, хорошо», — а иногда качала головой и вообще ничего не отвечала.

Еще одним сюрпризом в жизни Джоша изо дня в день было то, что Вики готовила на завтрак. Каждое утро это было что-то замысловатое и очень вкусное: блинчики с черникой, бекон, поджаренный на костре из яблоневых веток, омлеты с сыром чеддер, пирог с персиками, яйца-пашот, картофельные оладьи с хрустящей корочкой, французские тосты с корицей, салаты из дыни и ягод. Завтракали в доме только Джош и Вики. Мелани говорила, что ее слишком тошнит, особенно по утрам. Все, что она могла съесть, — это гренок без масла с имбирным чаем. Бренда не ела по утрам, зато она поглощала огромное количество кофе и брала с собой на пляж целый термос этого напитка пополам со сливками и с шестью ложками сахара. Дети не завтракали, потому что один из них был для этой еды слишком мал, а второй — слишком привередлив. Вики кормила Портера морковным пюре или кашей, пока Блейн на кухне ел «Чириоз». Так что в утренних пиршествах участвовали только Вики и Джош.

Сначала Джош возражал.

— Вам не стоит так беспокоиться из-за меня, — говорил он. — Я могу перехватить что-нибудь дома. Какие-нибудь хлопья или рогалик.

— Вы делаете мне одолжение, — отвечала Вики. — Мне нужно поддерживать силы, а я ни за что бы не стала готовить все это для себя одной. — Вики каждый кусочек еды съедала с трудом. У нее не было аппетита, она никогда не испытывала чувства голода. Вики смотрела на крошечную порцию у себя на тарелке и вздыхала. Она выковыривала ягодку черники из блинчика, съедала полкусочка бекона или один кусочек картофеля фри.

— Вот так вот, — говорила она, — еще ложечку.

Джош уже и вспомнить не мог, сколько времени прошло с тех пор, когда кто-то в последний раз готовил специально для него; это было еще одной причиной, почему ему не хватало матери. Вики и Мелани наблюдали за тем, как он поглощает пищу, с признательностью, а может, даже и с определенной степенью зависти. Они всегда клали ему добавку. Мелани, сидя напротив Джоша, грызла свой тост, Вики съедала, сколько могла, затем мыла посуду, доставала Портера из детского стульчика, умывала ему лицо, мыла руки, меняла подгузник, мазала малыша лосьоном и надевала на него трусы. Блейн любил одеваться сам — всегда в одни и те же зеленые плавки, а затем, через несколько дней, в рубашку такого же цвета, как у Джоша. Желтая рубашка у Джоша, желтая рубашка у Блейна. Зеленый, желтый, белый. Блейн плакал, если Джош надевал красную кофту «Ред Сокс».

— Мне придется купить ему такую же, — сказала Вики.

— Простите, — произнес Джош.

— Должно быть, трудно быть его героем, — сказала Вики.

Джош потрепал белые волосы Блейна, не зная, что ответить.

Не было смысла это отрицать. Блейн не причинял Джошу никаких хлопот с той самой первой ночи; он всегда вел себя прекрасно, будто боялся, что, если сделает что-то не так, Джош уйдет и больше никогда не вернется. Чаще всего Джош вел детей на сконсетский пляж и сидел там с ними (по настоянию Вики) в тени спасательной вышки. Джош и Блейн копались в песке, строили замки, ловили крабов, собирали ракушки и камушки в пакет. Портер проводил время под зонтиком, в своем стульчике, жевал ручку от пластмассовой лопатки или пыхтел над своей бутылочкой, а иногда спал. Блейну, конечно же, больше всего нравилось, когда Портер спал; он хотел, чтобы Джош уделял внимание только ему. Другие дети подходили к Джошу с Блейном, заглядывая к ним в ведерко и глядя на размеры их песочных замков, спрашивали, можно ли с ними поиграть. Блейн пожимал плечами и смотрел на Джоша, который всегда отвечал: «Конечно». А затем, чтобы воспитывать в детях положительные навыки общения, он говорил: «Это Блейн. А как тебя зовут?» Джош научился быть внимательным ко всем, но не уделять никому внимания больше, чем Блейну, — иначе Блейн залазил под зонтик и замолкал, тихонько забрасывая камушки и ракушки в детский манеж своего брата. Его отношения с Блейном, подумал Джош, похожи на отношения с ревнивой девушкой.

Работа няни была намного сложнее, чем он себе представлял. Джошу пришлось оставить гольф, и дело было не в получасовых поеданиях сандвичей, которые готовила Вики за разговорами о «Скуби-Ду», и не в пятидесяти семи пунктах «несуществующего» списка Вики, ни об одном из которых нельзя было забыть (как, например: никогда не уходить из дому без соски, держать молоко в холоде, Блейн должен доесть изюм перед пудингом, солнцезащитный крем, солнцезащитный крем, солнцезащитный крем! лекарства Портеру каждые полтора часа, вытряхнуть полотенца, по дороге домой зайти в магазин и купить хлеба и молока, вот деньги…). Но больше всего энергии у Джоша забирал эмоциональный груз заботы о двух маленьких людях. С восьми до часу пять дней в неделю безопасность Блейна и Портера лежала на Джоше Флинне. Без него они могли погибнуть от жажды, утонуть, умереть. С этой точки зрения его работа была действительно важна. Несмотря на некоторое случайное стечение обстоятельств, в результате которого он получил эту работу, на их странность и на подозрительные причины, благодаря которым он за эту работу взялся (просто-напросто из-за своей страсти к Бренде), Джош чувствовал, что привязывается к детям. Герой? Джошу это нравилось. Где-то на второй или третьей неделе Блейн взял Джоша за руку и сказал: «Ты мой лучший друг». И Джош почувствовал, как его сердце стало в три раза больше, прямо как у Гринча из книги Доктора Суса[16]. Неужели маленький ребенок оказывал на него такое большое влияние? Никто в аэропорту в это просто не поверил бы.