Книга Одиночество на двоих - Люси Агнес Хэнкок

— Очень красивая, — ответила Роберта.

Крис был само послушание. Слишком уж тихий, подумала Роберта, с грустью размышляя над тем, действительно ли Рода Деланд произвела на него такое сильное впечатление. Она взяла книгу, которую дневная медсестра посчитала подходящей, и приготовилась читать. Крис закрыл глаза и очень натурально захрапел. Пришлось вернуть книгу на место.

Стэнли Николс появился в начале двенадцатого. Он заглянул в карту и задал Крису несколько вопросов, затем сделал Роберте знак выйти в коридор.

Она сделала вид, что не заметила его намека.

Стэн остановился у двери и обернулся к девушке:

— О, Камерон, чуть не забыл, мне надо перекинуться с вами парой слов.

Крис широко зевнул и промурлыкал:

— Беги, беги, сестричка. Разве ты не слышала, что он зовет тебя, Робин, милая?

Роберта бросила не него испепеляющий взгляд и вышла из палаты.

— Ну? — спросила она, как и в прошлый раз. — Что теперь?

— Чего кипятишься, Берта? — спросил Стэнли Николс. — Или Крис раздражает тебя? Я придерживаюсь того мнения, что нельзя больному назначать сиделкой сестру, которую он хорошо знает в обычной жизни. Лучше, когда за ним ухаживает посторонний человек. Тогда пациент более сговорчив, не капризничает, да и сестре тоже гораздо легче морально. Так что я собираюсь заменить тебя.

— Мистер Бакстер — образцовый пациент, — холодно заметила Роберта. — Я думаю, любая сестра с радостью займет мое место. Но последнее слово, насколько я понимаю, принадлежит доктору Холмсу или мисс Моррисон. Что касается меня, мне все равно, где работать. Я не напрашивалась сюда, доктор Николс.

— В чем дело, Берта? Тебя что-то волнует? — проявил он заботу.

— Ничего, доктор.

Стэнли взял ее за руки, совершенно не заботясь о том, что в любую минуту может кто-нибудь появиться, и горячо прошептал:

— Ты так несчастна, милая. И я тоже. Я позабочусь о том, чтобы тебя поставили в дневную смену… — начал он, виновато понурив голову, но тут же выпустил ее руки. Лицо его внезапно изменилось, как будто на него набросили вуаль.

— Я хотела спросить у вас кое-что, доктор, — прозвучал низкий, призывный голос Деланд. В шубке, под которой поблескивало шикарное вечернее платье, она была великолепна. Девица просверлила взглядом Роберту, которая с досадой поняла, что вся полыхает. — Это насчет мистера Бакстера и его пристрастий в чтении. Я не очень одобряю слишком волнительные книги, в его-то положении…

Роберта воспользовалась паузой и улизнула к пациенту. Однако напоследок до нее донеслись слова Стэна:

— Что за бредовые идеи? — И сказано это было вовсе не таким тоном, которым доктор обращается к своей медсестре. Казалось, он донельзя раздражен.

И как только у Деланд язык повернулся сказать такое Стэну, да еще так? Роберта захлопнула дверь и на мгновение привалилась к ней спиной. Девушка пребывала в полной растерянности. Что здесь происходит? Неужели подозрения Синтии — правда?

Крис с интересом наблюдал за сиделкой.

— Что случилось, Робин? — поинтересовался он. — Доктор вздул тебя за то, что ты не заставила меня выпить прописанное лекарство? Не обращай на него внимания, милая. У него еще нос не дорос.

— Дело не в докторе Николсе. Там твоя дневная сестра — та самая леди, которая привела тебя в необыкновенный восторг. Ей не нравятся твои пристрастия в чтении — или, лучше сказать, мои? — Роберта знала, что слова ее прозвучали слишком зло, но ничего не могла с собой поделать. Да кто такая эта Деланд, в конце концов, почему она настолько нагло ведет себя? Может, Синтия права, когда говорит, что они со Стэном — давние знакомые? Неужели она собирается подсидеть мисс Моррисон? Не ради ли Стэна примчалась она из Нью-Йорка в Гарсден? И кстати, как он к ней относится?

— Открой дверь, Робин, — неожиданно потребовал Крис. — Я хочу быть гостеприимным. Открытая дверь! Звучит как название интернационального проекта, не так ли?

Роберта сделала вид, что не услышала его. Как она откроет дверь, если Стэн с Деланд могли все еще находиться там?

— Послушай, Робин, если ты сейчас же не откроешь дверь, я встану с постели и сделаю это сам, — решительно проговорил Крис, и Роберта подумала, не заподозрил ли он что.

— Но, Крис, я не могу… и ты не можешь. Это слишком похоже на подглядывание… похоже на… — начала заикаться она.

— Это еще почему? — потребовал он. — Почему я или кто-либо другой должен шпионить за доктором Николсом или, если на то пошло, за моей милой дневной сиделкой? Я прошу тебя, открой дверь. Раз, два…

Роберта повернула ручку и распахнула дверь. Сама она оказалась за ней и услышала только дробный стук каблучков, затихающий в конце коридора. Из груди у нее вырвался вздох облегчения. По крайней мере, не пришлось подслушивать.

— Ты до безобразия испорченный молодой человек, — бросила она, поддавшись своему импульсу. — Всегда добиваешься своего?

— Очень часто, — осклабился Крис. — Не добиваюсь только тогда, когда мне этого не надо. Интересно, отчего это наша Мадонна кружит вокруг меня, Робин? Не отвечай, не надо. Я вижу в твоих глазах неодобрение. Но ты только подумай, она пришла сюда в то время, когда могла бы и должна была отдыхать, и все ради чего? Чтобы удостовериться, что я не перевозбудился! Это… это так трогательно, ты так не считаешь? Как она выглядела, Робин? Как всегда, красивая?

— Еще лучше, — процедила Роберта. — По всей видимости, возвращалась с убойной вечеринки. По крайней мере, если судить по одежде. Тебе действительно надо было увидеть это, Крис.

Крис изобразил застенчивую улыбочку и ревниво проговорил:

— Небось гуляла с каким-нибудь чертовым интерном. Ветреные вы все, женщины. Где книга, которую ты начала читать мне перед приходом Николса? Дайка ее сюда, — приказал он.

Роберта протянула ему книгу, и он запихал ее под матрац.

— Найди мне хороший детектив с убийством, Робин. Я как раз в том настроении, чтобы послушать, как люди избавляются от своих врагов.

Робин засмеялась и почувствовала себя намного лучше.

— Ты совсем не хочешь спать, Крис? — спросила она, и молодой человек отрицательно покачал головой.

— Никогда не чувствовал себя бодрее, — заверил он ее. — Давай поболтаем.

— Хорошо. Расскажи мне о своем детстве и строительстве мостов в Южной Америке.

— Детство мое можно описать в двух словах, Робин. Оно было настолько счастливым и беззаботным, что и рассказывать особо нечего. Что касается строительства, то по большей части это тяжелый изнурительный труд, отвратительная погода и постоянно грызущее желание пообщаться с каким-нибудь интересным человеком. Именно в такие моменты я и писал тебе все те письма, которые так и не послал. На последнем объекте мы сражались с насекомыми, сыростью и рабочими. Нас окружали невежество, тупость и суеверия, но мы выстояли и победили.