Книга Страшнее пистолета - Анна Ольховская

За пять лет, прошедших (иногда — проползших) после окончания академии, она накопила достаточно бизнес‑опыта, чтобы стать надежным партнером Мирослава Красича. И если поначалу зеленоглазую красотку, обладавшую сексапильной фигурой и роскошной гривой вьющихся каштановых волос, бизнес‑акулы всерьез не воспринимали, считая ее глупой куклой, сегодня, после того как кукла чувствительно грызанула слишком расслабившихся за самое больное место — кошелек, Милану Мирославовну уважали. И даже очень. А некоторые побаивались.

И строительный холдинг Мирослава Красича, несмотря на кризисы и прочие потрясения, продолжал занимать достойное место в бизнесе, выигрывая самые заманчивые тендеры и получая весьма выгодные объекты строительства в престижных районах Москвы.

Все складывалось более чем удачно, и даже жуткие события прошлого стали постепенно забываться. Хотя нет, не забываться, просто боль перестала рвать душу на части, перейдя из острой стадии в хроническую.

Ведь тогда, влетев с размаху в самый эпицентр криминала, колыхавшегося вокруг косметической фирмы «Свежая орхидея», уродовавшей и убивавшей людей,[3]Лана потеряла дружбу и любовь. Как бы пафосно это ни звучало.

И именно это было самым мучительным, хотя физически она пострадала гораздо серьезнее, едва не отправившись на тот свет. На память о «веселухе» на руках остались белые полоски шрамов, идущие вдоль вен.

А вот раны в душе зашить профессионально было некому, и Лана пыталась штопать их сама. Получалось плохо, если честно, совсем не получалось.

Потому что прошлое в лице Ирины Иванцовой, Иришки, самой близкой когда‑то подруги, ради которой Лана и ввязалась в опасную для жизни игру, снова и снова напоминало о себе. Ирина настойчиво добивалась встречи, надеясь вернуть былую дружбу.

Но простить предательство Лана не могла. Может, и следовало бы, как советовала мама Лена. Ведь Иришка — всего лишь слабая женщина, а не пламенная революционерка, и вычеркнуть без малого десять лет дружбы очень больно, но — нет.

Потому что, по сути, из‑за нее, из‑за Иванцовой, погиб Кирилл.

Странный, чудовищно изуродованный мужчина, с которым Лана была знакома всего лишь два дня. Она не помнила жуткий бесформенный комок плоти вместо лица, только огромные шоколадно‑карие глаза, переполненные болью и страстью, а еще — властные, нежные, чуткие губы.

И ощущение невосполнимой потери, пульсирующая мукой пустота, образовавшаяся в душе после смерти Кирилла. Страшной, мучительной смерти, о которой не хотелось даже думать.

Не хотелось, но — думалось. Хотя прошло уже больше года после этих событий, главная тварь, отправившая Кирилла гнить заживо, получила десять лет строгого режима. Вернее, получил, ведь Виктор Борисович Скипин считал себя особью мужского пола, что и пытался доказать тогда Лане. К счастью (для него в первую очередь), неудачно. И пусть радуется, что вообще дотянул до суда, и то только благодаря тому, что выжила Лана. И что его не было там, в принадлежащей ему клинике, где начальник службы безопасности холдинга Матвей Кравцов нашел истекающую кровью девушку.

Но Мирослав Красич рассвирепел всерьез. Мало того что давний конкурент постоянно вредил его бизнесу, так этот поганец посмел похитить Лану! Горячая кровь отца‑серба требовала адекватных поступку Скипина действий, и они последовали бы, случись с дочкой непоправимое.

Впрочем, действия все равно были, но гораздо более цивилизованные и законопослушные, чем предполагалось вначале. Мирослав Здравкович просто лично проследил, чтобы ни одна крыса не смогла избежать наказания, и все, так или иначе связанные с чудовищными экспериментами криминально‑косметической структуры, получили максимально возможные сроки. Связей на самом верху у господина Красича хватало.

Следом за криминальным обрушился и легальный бизнес Виктора Борисовича. Строительная корпорация «Скиф» приказала долго жить через полгода после ареста ее главы. Мирослав Красич легко и непринужденно, с элегантностью танка, раздавил бизнес Скипина.

Чему активно пыталась помешать Мария Борисовна Витке, в девичестве (три ха‑ха!) Скипина, унаследовавшая «Скиф».

Но к войне отца присоединилась Лана, запомнившая откровения жирного скота, хваставшегося мстительностью и злопамятностью своей сестренки Манюшки.

Ведь именно эта мерзавка изуродовала Кирилла, посмевшего не пустить ее в свою постель и жизнь! И благодаря ей и ее братцу жизнь Кирилла закончилась так страшно…

Поэтому строительную корпорацию «Скиф» отец и дочь Красичи разваливали вместе, перекрывая кислород везде, где только возможно. Маня, ничего не смыслившая ни в строительстве, ни в бизнесе в целом, вместо того чтобы нанять высокооплачиваемого профессионала, решила рулить сама. Вернее, она рассчитывала на помощь мужа, Аристарха Витке, брата Кирилла, сменившего (вернее, сместившего) брата на посту главы финансовой группы «Монблан».

Жадность и самоуверенность Мани очень помогли Красичам. Бизнес‑леди из мадам Витке была, как из экскрементов пуля, а Аристарх, с трудом удерживавшийся в собственном кресле, ничем помочь женушке не смог.

И через полгода корпорация «Скиф» обанкротилась.

Но это единственное, чем Лана могла отплатить Мане. Доказательств причастности мадам Витке к исчезновению брата ее мужа не было. Никаких.

Как и доказательств смерти Кирилла, ведь тела его так и не нашли. Сначала, пока Лана была на грани жизни и смерти, никто и не искал. Но едва девушка смогла говорить, она потребовала разыскать Кирилла, надеясь успеть…

Не успела, прошло слишком много времени, почти десять дней. В развалюхе, куда увезли и бросили избитого до полусмерти Кирилла, нашли только засохшую кровь.

Скорее всего, начатое Скипиным завершило зверье. К сожалению, проследить, куда утащили тело, не получилось, августовский ливень смыл все следы.

А нет тела — нет дела. Против слов Ланы были слова Аристарха, утверждавшего, что брат жив и здоров, он просто сбежал, обокрав бедного Арика и опустошив общий счет.

Версию мужа подтверждала и Маня, и некоторые из сотрудников «Монблана». Личная секретарша Кирилла тоже исчезла, поэтому подтвердить либо опровергнуть чью‑либо версию было некому.

И смерть Кирилла осталась безнаказанной.

Глава 27

Может, поэтому он приходил к Лане каждую ночь?

Причем началось это около года назад, прошлой весной. Первые месяцы после выписки из больницы были сплошной болью и тоской, а по ночам душили кошмары, в которых снова и снова умирал Кирилл. Так прошли осень и зима.

Но весной все изменилось. То ли пробуждающаяся природа, когда «и даже пень в апрельский день березкой снова стать мечтает», то ли небольшое облегчение, которое принес крах «Скифа», но кошмары сменились… Сменились…