Книга Просроченное убийство - Миранда Джеймс

– Ты должен обо всем рассказать Питеру, – напряженным голосом произнесла Мельба.

– Знаю. А еще думаю, что нужно срочно сменить замки. Как думаешь, он на это пойдет? – С Вандеркеллером сложно было угадать.

– Сомневаюсь, что он станет возражать. У него совещание в половине десятого, но, думаю, сейчас он не откажется тебя принять. Он сам недавно пришел, – и с этими словами Мельба позвонила начальнику.

Когда Питер ответил, она сообщила, что у меня к нему срочный разговор. Выслушав ответ, повернулась ко мне:

– Иди. Я присмотрю за Дизелем.

– Спасибо, – благодарно кивнул я и встал.

Перспектива пересказывать эту историю директору меня не слишком воодушевляла: Питер Вандеркеллер любил цепляться к деталям, и я заранее готовился к въедливым расспросам.

Я зашел в кабинет директора.

– Доброе утро, Питер.

Вандеркеллер сидел за столом.

– Доброе утро, Чарльз. Вы очень вовремя, мне кое-что нужно с вами обсудить. Я ценю ваше мнение и верю, что могу рассчитывать на мудрый совет.

Он, видимо, уже забыл, что это у меня к нему срочное дело. Но я прекрасно знал, что директор не успокоится, пока не поговорит о чем хочет.

Подавив досадливый вздох, я присел на стул:

– Конечно. Я вас слушаю.

Питер уставился на меня, но не сказал ни слова. Я ждал, но он продолжал молчать, а лицо его стремительно приобретало подозрительный багровый оттенок. Может, у него сердечный приступ?

– Питер, в чем дело? – не выдержал я. – Вам нужен врач? – я поднялся, готовый звать Мельбу.

Но директор махнул, чтобы я успокоился и сел на место.

– Все в порядке. Мне просто неловко рассказывать вам о таких вещах, – негромко проговорил он, чем окончательно сбил меня с толку.

– Не волнуйтесь, – осторожно произнес я. – Вы можете мне доверять.

– Спасибо. Знаю, что вы – человек чести, – он тяжело вздохнул. – И в этом-то вся проблема. Боюсь, я совершил бесчестный поступок.

– Что же вы сделали? – я изо всех сил сдерживал нетерпение, но Вандеркеллер приближался к сути мучительно медленно.

– Речь идет о телефонном звонке, который мы вчера обсуждали.

– Это когда Годфри позвонил и сказал, что заболел и не сможет прийти на прием?

– Да, верно, – Питер сделал глубокий вдох. – Я соврал вам, Чарльз. Не было никакого звонка.

Глава двадцать первая

– Не было? – недоверчиво переспросил я. – То есть вы решили так подшутить над Годфри?

– Кто вздумает шутить о таких вещах? – напыщенно проговорил Питер с соответствующим выражением лица. – Годфри действительно сказал, что нехорошо себя чувствует. Но вынужден с прискорбием признать, что сообщил он мне об этом не по телефону.

От витиеватой манеры изъясняться, свойственной нашему директору, у меня заломило виски. Мне очень хотелось хорошенько встряхнуть Питера, чтобы лишние слова вылетели у него из головы, и он быстрее перешел к делу.

– Тогда расскажите, как же он вам об этом сообщил, – попросил я куда спокойнее, чем сам от себя ожидал.

Питер поморщился.

– Я поддался низменным инстинктам. У меня есть серьезные причины презирать этого человека, хотя вам они, должно быть, неизвестны, – он внимательно посмотрел на меня.

Я не спешил признаваться Вандеркеллеру, что Мельба уже посвятила меня в трагическую историю его брака. Вряд ли он похвалит свою секретаршу за то, что она распускает язык не по делу.

Не дождавшись ответа, Питер продолжил:

– Прежде чем занять пост директора библиотеки в Афинском университете, я много лет прожил в Калифорнии. А если точнее, в Лос-Анджелесе. Был женат, и моя бывшая супруга лелеяла амбиции стать известной сценаристкой.

Я решил немножко облегчить ему задачу:

– Должно быть, она познакомилась с Годфри – ведь он тоже жил в Калифорнии – в надежде, что тот поможет ее карьере.

– Да, примерно так все и случилось, – с болью в голосе подтвердил Питер. – Но помощи и дружбы этого подлого человека моей жене показалось мало, и она поставила перед собой цель окольцевать его. Для чего нужно было предварительно развестись со мной.

– Понимаю. Неудивительно, что вы не испытываете теплых чувств к Годфри, – сказал я. – Хотя вашу бывшую тоже есть в чем упрекнуть.

– О, разумеется, ее вину никто не отрицает. Но Присту нет оправданий. Он толкнул ее на путь порока и женился на ней после того, как она меня бросила, – Питер хмыкнул. – Их брак продержался всего два года.

Я решил, что пора подвести разговор к главной теме.

– Понятно, почему вы ненавидите Годфри. Но как это относится к вашему с ним разговору о болезни и о том, что он не сможет прийти на ужин у ректора?

– Ах, да, – нахмурился Питер. – Как уже говорил, я поддался низменным инстинктам и решил встретиться с ним лицом к лицу. Не желая выставлять себя на посмешище, подумал, что лучше будет прийти к нему в отель. Там мы могли пообщаться с глазу на глаз.

– Так, значит, вы отправились к Годфри в «Фаррингтон Хаус»? – уточнил я, призывая на помощь все свое терпение: Питер наконец-то приблизился к сути. – И во сколько это случилось?

Директор на секунду задумался, наклонив голову к плечу.

– Около половины шестого, – ответил он. – Да, я пошел к нему, когда закончил со всеми рабочими делами, то есть в пять или пять пятнадцать. Отсюда сразу поехал в отель.

– Откуда вы знали, где он остановился?

– Я тоже занимался организацией приема, – пояснил Питер. – Ректорат обращался ко мне за помощью, возможно, потому что Годфри был писателем. Если бы он преуспел в спорте, они консультировались бы с деканом спортивного факультета.

– То есть вы были в курсе, в каком номере он жил?

«Очень удобно», – подумал я. Должно быть, сам Питер тоже понимал, что встреча с Годфри в отеле ставила его в самое начало списка подозреваемых.

Хотя с Вандеркеллером никогда нельзя предугадать ход его мыслей.

– Да, – подтвердил Питер. – Мне определенно повезло, потому как попроси я дежурного со стойки администрации позвонить Годфри, тот вполне мог сказать, что не желает меня видеть. И я решил, что лучше будет постучать ему в дверь и получить приглашение войти, прежде чем он сообразит, кто я такой.

Я внезапно представил, как Канеша Берри будет допрашивать Питера. Его неспособность говорить четко и по делу вряд ли придется ей по вкусу. Боюсь, она арестует нашего директора из чистого раздражения.

– Значит, вы поднялись к нему в номер и постучали?

– Именно, – нахмурился Питер. – Но все пошло иначе, чем я предполагал. Годфри не открыл дверь. Я повысил голос и потребовал, чтобы он меня впустил. Он отказался.