Книга Гувернантка - Салли Лэннинг

Едва соображая, Энн надела плащ и резиновые сапоги, бросила в карман ключ от парадной двери. Она прогуляется. Даже подумать невозможно о том, чтобы лечь в постель и остаться наедине с мучительными мыслями. Она всегда любила непогоду. Небольшой дождик совсем не повредит ей. Взяв напоследок карманный фонарик, Энн спустилась вниз и вышла в темноту.

Когда она оказалась на подъездной дорожке, порыв ветра заставил ее нагнуться вперед. Энн это не смутило. Теперь, когда она наконец оказалась в полном одиночестве, можно было дать волю слезам. Но ее отчаяние было так глубоко, что воспаленные глаза оставались сухими. В глубине души она чувствовала, что ее предали.

Мартин занимался любовью с ней, а теперь занимается любовью с Келли. Как он может?!

Опустив голову и почти закрыв глаза, она с усилием продвигалась вперед, понятия не имея, что будет делать, когда достигнет шоссе. Повернет обратно и мирно уляжется спать? Будет ходить по пустынным улицам, пока не упадет от усталости?

Фонарик давал очень мало света, и Энн, выключив его, постояла, чтобы глаза привыкли к темноте. Идя по краю подъездной дорожки, она вряд ли заблудится. Ветки постукивали друг об друга под ветром, верхушки высоких сосен клонились и шумели. Если закрыть глаза, то можно представить, что ты у океана, подумала Энн, и слушаешь шум моря и грохот валов, разбивающихся о скалы…

В закрытые веки внезапно ударил яркий свет. Энн распахнула глаза. По дорожке прямо на нее неслась машина, освещая фарами мокрые деревья. Водитель заметил ее, и с диким скрежетом тормозов машина остановилась в нескольких футах от Энн. Это был лимузин. Энн стояла неподвижно, чувствуя, как сердце колотится где-то в горле. Дверца открылась, и из нее выпрыгнул Мартин. Человек, которого ей меньше всего хотелось сейчас видеть.

Глава 13

Взгляд Энн заметался из стороны в сторону. Словно загнанное животное, она бросилась под укрытие деревьев. Но руки так заледенели, что не могли включить фонарик, и, выбежав из лучей фар, она оказалась в полной темноте. Зацепившись сапогом за корень, Энн чуть не упала. Ребенок! Она должна думать о ребенке! Она не может рисковать им, бегая среди ночи по лесу.

Подавив бессильное рыдание, Энн повернулась и стала ждать, когда Мартин настигнет ее. Свет его фонарика метался по кустам, ветки трещали под ногами. Он остановился всего в футе от нее и направил луч ей в лицо.

– Ты… маленькая идиотка – я же мог задавить тебя! Что, ради всего святого, ты делаешь такой ночью на дороге, да еще без фонарика?

Энн со спокойствием, которое далось ей с превеликим трудом, ответила:

– У меня есть фонарик. А где Келли? Ждет тебя в машине? Можешь отправляться с ней в постель!

Он бросил фонарик на землю и взял Энн за плечи.

– Какое, черт возьми, отношение ко всему этому имеет Келли? Ты не понимаешь? Я чуть не сбил тебя…

В слабом, неверном свете Энн заметила, как побелела кожа вокруг его губ, и это почему-то высвободило наружу всю ее ярость.

– Если ожидаешь моих извинений, то ждать их придется очень долго, – прошипела она. – Послушай, ты ведь не дурак, Мартин, и не хуже меня понимаешь, что Келли имеет к этому самое непосредственное отношение. И меня просто трясет, когда со мной ты делаешь вид, будто ее не существует. Мы же оба знаем, что она реальнее всего остального. Ступай к ней, Мартин, и оставь меня в покое!

Энн, отчаянно дрожа, попыталась сбросить со своих плеч его руки, но он только сильнее стиснул их.

– Что ты мелешь, Энн! С какой стати я должен возвращаться к ней в отель? Все, что нужно, мы уже сказали друг другу.

Чувствуя боль в плечах и сильное головокружение, Энн слабо проговорила:

– Отпусти меня, Мартин Крейн, я ненавижу тебя…

С силой оттолкнувшись от его груди, она потеряла равновесие. В глазах потемнело, и последнее, что помнила Энн, был Мартин, который, опомнившись от неожиданности, подхватил ее на руки.

Очнуться ее заставил стук захлопываемой дверцы машины. Она сидела на переднем сиденье, дворники на переднем стекле, легонько постукивая, разгоняли водяные потоки, а впереди зловеще темнела громада дома. Мартин, коротко взглянув на нее и с видимым облегчением вздохнув, но не сказав ни слова, нажал на педаль газа и выехал на дорожку. Энн вжалась в сиденье. Она чувствовала себя продрогшей и измученной. И все же в ее воспаленном сознании всплыли последние слова Мартина. Келли у себя в отеле. Что это означает? И правда ли это?

Мартин затормозил перед парадной дверью. Опередив его, она выбралась из машины и, тяжело ступая, поднялась по ступеням. Подоспевший Мартин открыл дверь, и тепло коснулось ее щек, ощутимое, как ласка. Энн отчаянно задрожала.

Мартин срывающимся голосом сказал:

– Ты промокла. Ступай наверх, я включу отопление.

Ну нет, прежде она должна узнать.

– Почему ты уехал от Лоутонов с Келли?

– Мы не можем обсуждать это, пока вода капает с тебя, как с утопленника.

– Ты собираешься жениться на ней?

С нетерпеливым восклицанием он развернул ее лицом к лестнице.

– Да с какой стати я должен это делать?!

– Ради Тори, разумеется.

– Мне никогда даже в голову не приходила такая мысль. Одного раза вполне достаточно, благодарю покорно. И ты должна зарубить это себе на носу. – Взяв Энн под локоть, он потащил ее наверх. – Я не собираюсь жениться на ней ни ради себя, ни ради Тори. Тори любит тебя, Энн. Мать для нее совершенно чужой человек. А теперь скажи мне, где ты прячешь свою семнадцатилетнюю рубашку? Похоже, этой ночью она будет очень кстати.

Так он не собирается жениться на Келли!

– Это правда, Мартин? – прошептала Энн. Он застыл на верхней площадке лестницы.

– Энн, возможно, когда-нибудь я и лгал… умалчивая, но никогда – сознательно. Да, это правда. Я уже давно разлюбил Келли и не собираюсь на ней жениться.

– О, – проговорила Энн, чувствуя, что снова дрожит.

Мартин обнял ее.

– До встречи с тобой у меня все было в порядке, – срывающимся голосом заговорил он. – Время от времени появлялись женщины, не требовавшие невозможного, и жизнь текла по задуманному сценарию. Ровное шоссе до самого горизонта, зеленый свет на всех перекрестках. Затем я встретился с женщиной-полицейским, с огненными волосами и соответствующим темпераментом, и сбился с пути. Ты хоть как-нибудь можешь мне это объяснить?

Энн не могла. Она была слишком занята тем, что боролась с искушением уткнуться лицом в его промокший смокинг и разрыдаться в голос.

Мартин отвел Энн в ее комнату, усадил на кровать и направился в ванную. Вернувшись, он застал ее вновь на ногах и ровным голосом сказал:

– Я включил воду. Где твоя ночная рубашка?

– Второй ящик снизу.