Книга Свет любящего сердца - Грейс Ливингстон-Хилл

И вдруг в голову ей пришла странная мысль. Можно ли представить себе Лизу, стоящую вот так на коленях, признавая и оплакивая свои грехи! Она была уверена, что и в ее сердце, и в сердце Лизы таились такие грехи, которых сумела избежать даже эта женщина. А может быть, и Лизе еще не поздно измениться, преобразиться, «спастись», как это здесь называли? Но сможет ли Лиза признаться, даже себе самой, что она грешна? Она не знала ответа на этот вопрос, и от этого ей стало так грустно и тоскливо, как никогда прежде, она чувствовала пустоту и безнадежность при мысли, что Лиза никогда не признает свои поступки, слова и мысли неправильными и поэтому не сможет покаяться в них Богу.

После собрания они весело провели вечер в доме у Шеннонов, разумеется, Дан и Брюс тоже пошли с ними. Они пели, потом напекли гренок с сыром, в общем, все было отлично. Если бы ее прежние приятели увидели ее сейчас здесь, в этой компании, то поразились бы, не узнавая, — а все потому, что эта атмосфера любви и бесхитростного веселья была тем, о чем Корали так долго мечтала, к чему, сама того не зная, стремилась.

Когда гости разошлись, было уже поздно. Для Корали было непривычно жить в одной комнате с христианкой, которая становится на молитву, прежде чем лечь спать. Она некоторое время смотрела, как та молится — она была так мила, так смиренна, в простой белой ночной рубашке, что Корали не выдержала, выскользнула из кровати и встала рядом с ней. Валери протянула ей руку и, как любящая сестра, пожала ее пальцы, и так они вместе стояли перед Господом. Потом, помолчав несколько минут, Валери нарушила тишину тихой, нежной мольбой.

— Дорогой Отец Небесный, благодарю Тебя за новую подругу. Пусть наше с ней общение будет во славу Твою, пусть наша дружба крепнет. Сделай так, чтобы Корали нашла неземную радость о Господе Иисусе Христе. Прошу этого во имя Твое.

И Корали едва слышно выдохнула: «Аминь». Раньше она знала это слово, но оно ничего для нее не значило, а теперь казалось ей очень важным.

Ночь пролетела незаметно, Корали проснулась с новым, счастливым ощущением. Она стала свидетелем того, как просыпается большая дружная семья, как они приветствуют друг друга.

Валери нужно было идти на работу только в девять часов, поэтому они немного поболтали, пока вместе мыли и вытирали старинный хрупкий фарфор, который частью был привезен еще из Шотландии, а частью — из Ирландии. Потом расставили посуду на место в тяжелом ореховом серванте, сделанном дедушкой Шеннон, краснодеревщиком, отличным мебельным мастером. Шенноны очень дорожили этой старинной семейной мебелью.

Затем Валери ушла в издательство, а Корали повязала видавший виды фартук и отправилась на кухню, где ее стали учить готовить обед. Предстояло напечь настоящие шотландские блинчики из гречки. Корали понятия не имела, что это такое, но ей страшно интересно было узнать, как их готовят.

Утро пролетело быстро. Корали зорко наблюдала за всем, что происходит в доме. Ей и в голову не приходило, что приготовление пищи — такое тонкое искусство. Во всяком случае, при взгляде на миссис Шеннон Корали так казалось. Была поставлена опара на хлебы, на сковородке на плите шипело мясо, на мраморной столешнице кухонного стола рядами выстроились пироги, ожидая, когда их отправят в печку, — яблочный, пирог с тыквой, с почками... Корали, затаив дыхание, следила, как мать Валери своими руками готовит эти чудеса поварского искусства.

А они не знали покоя, взбивая тесто, лепя тонкие коржи, начиняя пирожки. При этом миссис Шеннон без умолку болтала. О, она знала, как выведать все, что было на сердце ее юной гостьи! Она так много лет наставляла на верный путь свое многочисленное потомство, сердце ее так болело за своих девочек, у которых вся жизнь была впереди, что быстро все поняла про Корали, хотя та сказала всего несколько сбивчивых слов.

И вот наконец со всего дома на кухню начала собираться семья — кто возвращался с работы, кто с учебы, кто из музыкальной школы, или из баскетбольной секции, или с других занятий, которыми увлекались члены семьи Шеннонов, — все, все собрались вместе на семейный обед! Это было так приятно и трогательно.

Последней торопливо вошла в дом Валери и извинилась за опоздание — оказалось, что мистер Берни попросил ее задержаться, чтобы продиктовать очень срочное письмо, которое нужно было отправить немедленно.

Корали села за стол вместе со всеми. Одна щека у нее была выпачкана мукой, но на лице горел яркий, довольный румянец — она сумела сама — без посторонней помощи! — напечь несколько блинчиков!

Присланные ею цветы стояли на столе и очень украшали трапезу. Вся семья как-то сразу, целиком приняла ее, словно она была своя, одна из них. Даже Терла и Лейт принялись наперебой расспрашивать, умеет ли она играть в баскетбол, и предложили оставить ей пару билетов на чемпионат на первенство школы.

После обеда старшие девочки убрали со стола, и Валери принялась готовить роскошный карамельный торт к вечеру, потому что должны были прийти Дан с Брюсом и разучить новую песню для воскресной службы. После этого Валери и Корали поднялись наверх, и Валери стала учить Корали вязать, показывая узор, который ей очень нравился. А потом они пошли прогуляться в центр города и заодно купить шерсть и новые спицы.

Возвращаясь домой с толстым свертком под мышкой, Корали была счастлива. Она решила связать целое платье, как у Валери, даже если бы ей на это понадобилось несколько лет.

На ужин была говядина в горшочке, очень вкусная и нежная. А Корали она казалась еще вкуснее оттого, что теперь она знала рецепт ее приготовления. Миссис Шеннон поручила ей взбивать подливу и готовить соус. Девушка была на седьмом небе от счастья, словно сотворила что-то грандиозное — по меньшей мере создала мир. Корали была потрясена и восхищена тем, как просто делаются обычные, повседневные вещи, и очень гордилась, что тоже принимала в этом участие. И с победным видом объявила об этом Дану.

— А я научилась печь блины и взбивать подливу, — радостно сообщила она, с искренней теплотой глядя на него и радуясь, что он — ее брат и она имеет право немножко похвастаться перед ним.

Дан тоже обрадовался, увидев сестру и подумав, как гордился бы ею отец, если бы мог сейчас ее видеть.

«А может быть, он и видит ее», — сказал он про себя, окидывая ее нежным взором, и на губах его появилась легкая улыбка. Корали вдруг наклонилась и схватила его за руку, радостно сверкая глазами.

Что ж, может быть, в его жизни все же появится сестра?

Глава 18

Корали вернулась домой в понедельник после обеда.

Она задержалась, чтобы помочь миссис Шеннон перемыть и вытереть всю посуду. Хозяйка дома посвящала ее в премудрости обращения с посудомоечной и стиральной машинами. Корали все внимательно слушала: отчасти потому, что ей было действительно интересно, отчасти потому, что хотела оттянуть возвращение домой.

Она не сомневалась, что к этому времени Лиза уже вернется, и боялась встретиться с ней.

Они очень мило поболтали с миссис Шеннон. Корали спрашивала о том, о чем давно уже спросила бы у Лизы, будь та мудрой женщиной с любящим сердцем. Потом она стала расспрашивать ее о Боге, о молитве. В этой доброй немолодой женщине было что-то такое нежное, такое родное, что Корали слушала ее, сидя у ее ног, и будто впитывала каждое ее слово. Девушке вдруг почудилось, что она вернулась в теплый, уютный дом после бурного, опасного плавания, и так здорово было, что можно спрашивать обо всем и ничего не бояться.