Книга Воспитание чувств: бета версия - Елена Колина

– Он сказал: «Теперь ты покажи мне свой член, а то сдохнешь… ты скоро сдохнешь!» Я убежал и теперь все время боюсь скоро сдохнуть.

Сказать Роману?

А что Роман? Он пойдет к директору, директор пообещает разобраться. Но даже если Роман придет такой важный, миллионер, в костюме, с охранником и водителем, директор не может разобраться с пятиклассником: ну, вызовет его родителей, и что? Может, его родители сами уроды. Тогда пятиклассник будет еще больше гнобить Скотину.

Нет. В таких случаях нужно действовать снизу.

Но если Роман будет действовать снизу, он изобьет пятиклассника, и его посадят в тюрьму. Роман ведь не умеет сдерживаться. А я с ним спокойно поговорю, объясню: пусть не думает, что Скотина маленький и беззащитный, у него есть защита – я.

Мы договорились: я встречу Скотину у школы, и мы будем караулить, когда выйдет пятиклассник. Скотинина школа на Графском. Скотина ведь давно уже ходит в обычную школу, не в частную, как Алиса. Вернее, ездит: его возит водитель.

Пятиклассник появился, ждать пришлось недолго. Но я не смог с ним поговорить.

Когда я к нему шел, я хотел разговаривать, но вдруг представил, как Скотина лежит ночью и думает, что он скоро сдохнет. И как он в школе терпит, чтобы не заходить в туалет. Мне мама в детстве говорила, что мальчикам нельзя терпеть, а у Скотины нет мамы, его выменяли на диван.

И тут что-то такое во мне поднялось, что я даже не знал, что это во мне есть.

Я схватил этого пятиклассника за воротник, я тряс его, я так тряс, чтобы у него голова отвалилась! Тряс его! И повторял: «Урод, урод поганый, если ты, урод, еще раз подойдешь к моему брату, я тебя убью, ты понял, урод, гнида поганая?!» Ярость навалилась на меня и так завалила, что я не мог дышать! Какой же он гад, это же каким надо быть гадом, чтобы подловить в туалете первоклашку! Я сказал, что отрежу ему его поганый член. И тряс его как грушу, тряс! Чтобы у него оторвалась голова! Если бы я был драконом, я бы его съел.

Мы сели в «мерседес» и поехали домой. От школы на Графском до дома три минуты, а на машине минут десять, если нет пробок: нужно разворачиваться и выезжать на Невский или на другую сторону Фонтанки. Но Скотину возят на «мерседесе», это Скотинин опознавательный знак, что он сын миллионера. Только почему-то это его не защитило.

Папа считает, что я обязан рассказать Роману: история серьезная, отец Скотины должен ее знать. А если хулиган будет продолжать преследовать Скотину?! А если, не дай бог… ведь это было сексуальное домогательство! На месте Романа он перевел бы ребенка в другую школу.

Ну, и мне пришлось все рассказать Роману, чтобы он перевел Скотину в другую школу. В элитную школу. Пусть ходит в частную школу, как Алиса. Там к нему никто не будет приставать, там он не будет ругаться, как извозчик… Недавно (мы с ним как раз шили колпак для школьного спектакля, Скотина играет колдуна) сказал: «А я уже знаю, откуда берутся дети» и объяснил такими словами, что я даже покраснел.

А когда мы с ним купили тараканов?! Мы с ним пошли в Зоологический музей за тараканами, их там продают недорого в засушенном виде, офигенские тараканы! Скотина сказал: «А вот этот таракан – голубой лесбиян». Кто такой голубой лесбиян?! И почему именно этот таракан?.. Черт знает что у Скотины в голове, пусть лучше учится в элитной школе.

– Хрена ему, а не элитную школу, – сказал Роман.

Ему не жалко денег: Роман ничего не жалеет для Алисы и Скотины. Недавно принес Алисе мешок Гербалайфа, она отказалась есть Гербалайф, он заорал: «Ну и черт с тобой, живи уродом!», выбросил мешок за дверь и пнул его ногой с лестницы. А ведь Гербалайф очень дорогой. Внизу Гербалайф поймала Материя и забрала себе – ей не нужно худеть, но она его продаст.

Роман сказал:

– Я в пятом классе на уроке труда выточил из фанеры самострел, знаешь зачем? Чтобы не бояться шоблу со Щербака. Скотина будет учиться в моей школе на Графском, знаешь зачем? Он должен быть крепче. Должен уметь дать в… такому… должен научиться сам… а не чтобы его…

В общем, если перевести Романа на нормальный язык: Щербак – это Щербаков переулок, по соседству с Графским, Скотине нужно уметь взаимодействовать с разными людьми, уметь бороться за свою жизнь.

Роман считает: успешные люди вырастают в обычной школе, где есть разные люди, а не в элитной. То, что дети разделены на богатых и бедных, плохо для богатых: из них вырастут слабаки, которые просрут папашино богатство, и вообще… они не для жизни.

– Но все хотят, чтобы их дети учились в элитной школе…

– Все – дураки. …К тому же в элитных школах лучше учат.

– Разве плохо, что лучше учат?

– Ну да. Плохо. Школа вообще вредна, растит неудачников. В школе ведь как: за неверный ответ двойка, за ошибку двойка, человек потом будет бояться действовать, чтобы не сделать ошибку. Только у школьной задачи есть ответ «верно» или «неверно», а в жизни у любой задачи много решений. Ты лучше учись сам… Где?.. Ну, где, где… где хочешь. Сиди и размышляй в тишине.

– А почему тогда вы наняли для Алисы Энен, чтобы Алиса стала интеллигентным человеком? Почему Алиса учится в частной школе?

– Алиса?.. А зачем ей размышлять в тишине? Из нее все равно ничего не получится. Она толстая. В частной школе с ней просто не дружат, а в обычной ее сожрут… ха-ха, в переносном, конечно, смысле.

Все-таки Роман очень интересный человек. В его мировоззрении центральное место занимает идея, что все дураки. Но можно ли научиться думать, что все дураки? Мне кажется, это врожденное.

А самострел для шоблы – может быть, для него это как раз и было размышлять в тишине?

Как это было

Как все это рассказать?

У Романа и Жанны были гости. Знакомые Романа. Трое мужчин. Они сидели не с нами, а в одной из комнат. Пили и разговаривали. А мы, как всегда, по диванам, и Скотина с нами.

Скотина принес из Кучи все, что осталось от наших соседей. То есть нет, это звучит как будто он принес останки наших соседей. Скотина принес из Кучи много всего.

Справка, напечатана на машинке с прыгающими буквами: «…работает в Головном авиационном складе с января месяца 1942 года. Работая в должности авиационного механика и, несмотря на то, что материальная часть при формировании склада была получена не новой, он умело организовал профилактический и средний ремонт…» Это дядя Петя, он был шофером во время войны, это его справка! Баба Циля и баба Сима не говорили про блокаду, но они как-то так не говорили, что моя жизнь наполнена блокадой, как будто блокада во мне. А дядя Петя как раз любил рассказывать, как он был на фронте шофером, потом механиком, но война почему-то не во мне.

Я сказал Энен, что мой дед всю блокаду жил в этой квартире, сначала снимал Аничковых коней, потом устанавливал обратно. Она удивилась, почему я не сказал раньше. Но что бы тогда изменилось? Она сказала: «Просто это интересный факт».