Книга Японская молитва - Анна Данилова

После того как были улажены все формальности, связанные с рядом экспертиз, тело Милы Белоус отправили в Саратов. Гроб сопровождал Вадим Тахиров. Похороны были пышные, на них съехались все известные люди города. На поминальном обеде присутствовало более пятисот человек…

– Она оставила завещание?..

Этот вопрос Лена задала Ирине Васильевне Собакиной в конце сентября, когда они встретились в ресторане «Берлога», где заказали жаркое из косули и жареных куропаток. Это был один из самых посещаемых и дорогих ресторанов города. На этой встрече настаивала сама Собакина. Добившись того, что с ее подзащитной сняли обвинение, честно отработав, таким образом, свой гонорар, она, исчезнув на два месяца из поля зрения Лены, вдруг объявилась – позвонила и пригласила на ужин.

В отличие от их, можно сказать, первой, июльской встречи, на этот раз Собакина выглядела просто сногсшибательно. На ней было черное с блестками платье, которое скрывало все изъяны фигуры, волосы выкрашены в темный цвет и тщательно уложены. В руках она держала миниатюрную замшевую сумочку винного цвета, украшенную стразами.

– Завещание? Ты о ком, о Миле? – Собакина пыхнула в сторону дымом и стряхнула пепел с сигареты в хрустальную пепельницу. – Разумеется, оставила.

– И все досталось Тахирову?

– Да, представь себе! И хотя весь город твердит, что Милу убил он, пусть и не своими руками, все равно – у него алиби, понимаешь? И ничего тут не поделаешь… Знаешь, мне ужасно жаль эту женщину. Она так его любила, так любила… Мне жалко ее, но в то же время я понимаю, что она была необычайно счастлива со своим молодым мужем… Да, он подлец, сволочь, у него, помимо тебя (ты уж извини), было полно женщин, но она испытывала к нему страсть – то, что не каждому дано испытать… Ты что будешь пить?

– Без разницы.

– А я хочу чего-нибудь покрепче. Здесь все ужасно дорого. А в салат-бар и не суйся!

– Это почему? – спросила Лена просто так, из вежливости, чтобы поддержать разговор, потому что больше всего ее сейчас интересовал, конечно, Тахиров. Она знала, что он один, еще не женился и живет в свое удовольствие. Кажется, даже успел за это время съездить в Европу.

– Да потому, что если мы с тобой возьмем одну тарелку разных салатов и станем пробовать вместе, то наблюдающий за нами официант (да-да, и не удивляйся, за нами будут следить!) сдерет с нас за две тарелки, вот такие идиотские правила…

– Да уж…

– Так вот, я уважаю решение Милы оставить все Тахирову. Понимаешь, она его любила, любила! Она, деловая женщина, сумевшая сколотить такой капитал, в отношениях с Вадимом оказалась открытой для любви, нежной и страстной… Это редкое качество, согласись!

Слушая эти слова, Лена испытывала жгучий стыд, ведь Собакина знала о них с Тахировым, знала о заговоре с целью убийства Белоус… И вот теперь Ирина пригласила ее на ужин, сидит за одним столиком с потенциальной убийцей, восхищается покойной Милой Белоус.

– Ирина Васильевна, зачем вы мне все это рассказываете? Разве вы не понимаете, что я чувствую, слушая вас? Я была с вами откровенна до предела, я призналась вам в таком… о чем и родной матери бы не сказала… Я много испытала, пережила, так, может, вы оставите меня в покое?

Собакина молча наблюдала за ней.

– Зачем вы пригласили меня сюда? Вы что же, по-прежнему думаете, что это я убила ее?

– Нет, Лена, я так уже не думаю. Кое-что произошло за то время, что мы с тобой не виделись. И я пришла к тебе с делом, а если точнее, то с вопросом. Только не удивляйся…

Трудно было себе представить, какое дело могло привести Собакину к Лене. И что же удивительного она собиралась ей рассказать или предложить?

– Скажу прямо. Когда я в первый раз выслушала тебя, то уже минут через десять я определилась с твоим диагнозом.

– Диагнозом? О чем это вы?

– Понимаешь, все, что ты наговорила мне о своей поездке, показалось мне настоящим бредом. И первой мыслью моей было спасти тебя, сославшись на твою психическую болезнь. Но я не сделала этого, потому что кое-какие детали все же работали на тебя… Эта Оля из «Мотылька»… Она же – реальное лицо. Весь твой рассказ я записала, как ты понимаешь, на диктофон. Но, к счастью, эта запись мне так и не понадобилась. Я купила твое алиби, благодаря моей работе ты оказалась на свободе, и с тебя сняли все обвинения, я отработала свой гонорар, и, казалось бы, история закрыта, так?

– Ну… так…

– Но ведь убийца-то не найден. Когда я вернулась домой из Лазаревского, на меня навалилась куча неотложных дел… Но как только я немного их разгребла, мне позвонил Медведкин, кстати, не по твоему делу… Он попросил меня помочь ему кое в чем. Олег – симпатичный парень, я знаю его… К тому же у меня такое жизненное кредо – дружить с хорошими людьми. Так вот. Мне не давала покоя запись нашего с тобой разговора, но одной заниматься поисками убийцы тоже не входило в мои планы…

– Вы что же, решили найти убийцу? Но вы же – адвокат!..

– Не помню, говорила я тебе или нет, но у Милы были очень влиятельные друзья, которые до сих пор жаждут узнать, кто же мог убить ее… Они сбросились и обратились к одному человеку из прокуратуры, чтобы он продолжал поиски убийцы…

– Вы имеете в виду Медведкина?

– Нет, что ты! – замахала руками Ирина Васильевна. Принесли косулю, и она, отломив кусочек ржаного хлеба, макнула им в соус. – Ты ешь и слушай… Значит, так. Это, конечно, не Медведкин. Олег – простой следователь, исполнитель. Но и он получит свою долю, если найдет. Но я буквально на днях сама позвонила кое-кому и предложила свои услуги…

– Из-за денег?

– Нет, из-за азарта. Мне кажется, что я сумею вычислить убийцу. Я просто чувствую это… Словом, мы договорились, что если я представлю убийцу и докажу это, то эти деньги станут моими. И в этом мне поможет Медведкин. А я ему, в свою очередь, постараюсь помочь в его деле…

– В каком еще деле? – Собакина говорила так путано, что Лена никак не могла взять в толк, чего же от нее, от Лены, хотят.

– У него есть одно старое дело: он хочет найти убийцу одной женщины, которую убили пять лет тому назад… Убили и ограбили. Вот такое пошлое и неинтересное убийство.

– А при чем же здесь я? Я никого не убивала.

– Ты здесь, может, и ни при чем, но мне думается, что убийство Белоус и Наташи Дубровиц связаны между собой.

Лена решила для себя больше не задавать лишних вопросов и предоставить Собакиной рассказывать дальше так, как она считает нужным: путано, нелогично и сумбурно (что, кстати, очень странно для адвоката такого уровня). Рано или поздно, она поймет, зачем та пригласила ее на такой дорогой ужин.

– Ответь мне, пожалуйста, на один вопрос: ты не помнишь, какой формы уши были у той девушки, которая называла себя Ниной?

– Да… Да, я помню. – Лена теперь немного успокоилась, потому что поняла: подозревают, слава богу, не ее. – У нее были очень интересные ушные раковины, словно недоразвитые, напоминающие розу. Но вот что удивительно: она сама словно этого не замечала…