Книга Особый случай. Советы и рецепты на каждый день - Наталья Степанова

Матушка Божья,

Матушка Богородица,

Ты Божья Мать,

Не дай никому забрать

Моего счастья, моей доли,

Укрой меня плащаницей.

Бог на небе,

Бог на земле,

Бог во мне.

Во имя Отца и Сына и Святого Духа. Аминь.

Месть за измену

Из письма: «Мне было девять лет, когда отец бросил семью и ушел к другой женщине. Когда он уходил, мама на коленях ползала, умоляя его остаться, но ни мольбы, ни слезы не помогли. После ухода отца она настолько изменилась, что перестала замечать нас с братом, которому тогда было всего четыре года. Но я жалела маму и никогда на нее не обижалась.

Потом мама начала пить. Она поздно приходила домой, а я не могла заснуть и все ждала, когда же хлопнет дверь. Мама совсем нас забросила, и мне приходилось одной вести хозяйство и воспитывать брата. Естественно, что я часто пропускала школу.

А мама ничего не замечала. Я все ждала, когда жизнь наладится, но время шло, а становилось только хуже.

Однажды утром я ей сказала:

– Мама, звонила бабушка, поздравляла меня с днем рождения. Может, сегодня папа придет. Ты, пожалуйста, не уходи.

Папа действительно пришел: принес продукты к праздничному столу и подарил мне куклу. После сытного обеда я задремала, а потом проснулась от криков. Мама снова умоляла отца остаться. Когда он все-таки ушел, мама закрылась в ванной и выпила уксус. Пока ждали „скорую“, мама сказала мне:

– Сделай, как я попрошу.

От ее слов у меня мороз пробежал по коже, но я конечно же пообещала все исполнить.

Маму спасти не смогли. Когда ее привезли в гробу, я взяла фотографию отца, на которой он был со своей новой женой, и положила ей на грудь под блузку. Через месяц отец и его жена погибли в аварии. Нас с братом взяла на воспитание тетя.

Много лет прошло с тех пор, но я до сих пор вижу один и тот же сон: идут трое – в середине отец, а по бокам мама и его вторая жена.

Я ведь маму спрашивала перед смертью:

– Мама, зачем класть фотографию? Я боюсь!

А мама ответила мне тогда:

– И месяца не пройдет, как они вместе со мной там будут.

Почему же я тогда не обратила внимания на ее слова?»

Чтобы не случилось беды, если фотографию положили в гроб, читайте такой заговор:

Как утверждена церковь Господом Богом,

Как утвержден Иерусалим на земле,

Так да утвердится заговор мой

От востока до запада,

От седьмого неба и в третью бездну.

Отдам ключ Михаилу Архангелу,

Михаил Архангел – Гавриилу,

Гавриил Архангел –

Матушке Пресвятой Богородице

В ручку Ее святую.

Этой ручкой Она младенца Христа пеленала,

Водой святой Иисуса Христа омывала,

От всяких болезней и бед Его охраняла.

Рука Богородицы,

Смой, сполощи смертную

С гробовой с рабы Божьей (имя).

Во веки веков. Аминь.

Огради и укрепи от врагов злых и опасных,

Их порч смертных и ужасных

Крепче тына каменного,

Забора булатного,

Ибо Ты есть крепость моя.

Во имя Отца и Сына и Святого Духа. Аминь.

Порча на смерть из-за квартиры

Из письма: «Бóльшую часть своей жизни я прожила в коммуналке, и вот, когда я уже состарилась, моей молодой соседке приглянулась моя комната: ей очень хотелось заполучить ее и прописать туда своих родственников. Вначале она предложила продать ей комнату, но я, на беду, не согласилась. Тогда-то она, видно, и решила извести меня, правда, попробовала перед этим поговорить последний раз.

– Ты толкаешь меня на грех, – сказала она мне. – Ну почему ты не хочешь уехать? Мы подобрали тебе такую же комнату, как и твоя, только в другом районе. Что ты тут живешь на подселении, что там будешь жить, какая тебе разница? Пожитки твои и мебель мы перевезем за свой счет, я тебе еще дам вещей в придачу. Давай все решим миром, по-хорошему.

А я ей говорю:

– Милая, дай мне дожить в своей комнате. Я ведь здесь сорок лет прожила. Мужа схоронила, дай и мне здесь умереть. Я понимаю, что тебе будет лучше на подселении с родней, чем с чужой, но я-то здесь при чем? Я ведь раньше тебя сюда заехала, когда тебя еще на свете не было, моя мама здесь жила, дочь-покойница. Ну что ты к этой комнате привязалась? Обменивайся сама на другую, а я уж отсюда только на кладбище пойду. Подружки мои, старушки, тоже здесь живут, а там я совсем одна буду. Здесь, если заболею, так хоть знакомые зайдут, а там умру – и знать никто не будет.

Сижу перед ней и плачу, а она слез моих не замечает. Вижу, злится, сейчас опять орать начнет, а я этих скандалов очень боялась. Но еще больше меня страшил переезд на новое место. Тогда я решила не отступать – и будь что будет.

Но соседка кричать не стала, а, прищурившись, стала угрожать мне тихим голосом. Она мне сказала, что если я умру, то комната все равно ей достанется, а умру я, по ее словам, очень скоро. Еще она сказала, что не хотела совершать такой грех, но я сама во всем виновата и теперь должна молиться, потому что доживаю свои последние месяцы на этой земле.

Сказав это, она поднялась и ушла. Я же тогда обрадовалась тому, что скандала удалось избежать, и решила, что соседка позлится да и успокоится.

Тем же вечером я зашла на кухню и увидела на столе большой крест, рядом с которым лежала моя фотография и горели свечи. Помню, что эти свечи очень сильно трещали и чадили. Еще на столе стояло блюдце, на котором лежало немного кутьи. Я очень сильно испугалась и побежала к соседке из другой квартиры. Когда моя знакомая пришла, то на кухне уже ничего не было. Я говорю той женщине: мол, честное слово, было все так, как я рассказывала.

Тут мы услышали, как открылась входная дверь, а спустя минуту на кухню вошла моя соседка с полными продуктов сумками. Короче говоря, моя знакомая ушла, так мне и не поверив.

Где-то через час, сидя в своей комнате, я услышала тихое пение. Я подошла к двери, прислушалась и обомлела: песни-то отпевальные. Решилась я выйти на кухню, смотрю, опять все стоит на столе, как и раньше, а соседка в черном платке меня отпевает по какой-то книге.

Не помня себя от страха, я вернулась в свою комнату. Потом у своих дверей я обнаружила землю – видно, ее соседка принесла с кладбища.