Книга Финикийцы. Основатели Карфагена - Дональд Харден
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Следует упомянуть и влияние эгейцев. Множество среднеминойской цветной керамики начала 2-го тысячелетия до н. э. было обнаружено в Угарите и основанной там минойской колонии. Характерен и фрагмент серебряной чаши из Библа со спиральным узором критского стиля. Позже, во второй половине 2-го тысячелетия, микенцы расширили эгейские контакты и основали поселения восточнее.
Так что же можно по праву назвать финикийским в этой мешанине стилей конца бронзового и начала железного века? К сожалению, только на территории одного города в собственно Финикии, то есть в метрополии, Библа, археологи обнаружили артефакты указанного периода, но материалы до сих пор не опубликованы. Кроме небольшого количества ранней керамики, найденной при «зондировании» в Тире, при плановых раскопках жилых районов других важных финикийских городов не было найдено ничего, что могло бы быть датировано раньше VI века до н. э. Естественно, мы не можем утверждать, что в конце концов не будут обнаружены более ранние артефакты. В погребениях Хирбет-Селма и Хальде в Ливане уже найдена керамика начала железного века, а дальнейшие раскопки могут привести к удивительным результатам. Более того, маленькие бронзовые вещицы и мелкие предметы из других материалов в раннем финикийском стиле, купленные в Финикии, вероятно, проникали и в другие города. Свидетельство тому – изделия не просто в финикийском стиле, но и, возможно, выполненные финикийскими ремесленниками, найденные в Палестине и соответствующие раннему периоду еврейской монархии в таких городах, как Хацор, Мегиддо и Самария, а также в Сирии и Ассирии.
Часто бывает сложно отличить истинно финикийский стиль от смешанного стиля северного сирийского побережья и прилегающих к нему внутренних районов. В искусстве финикийской метрополии египетское влияние более заметно, чем в искусстве Сирии, где азиатские (и особенно хеттские) традиции более сильны. Однако в обоих случаях сохраняется кое-что от микенцев, хотя это происходит реже, чем можно было бы ожидать, учитывая сильное микенское влияние на другие аспекты левантийской культуры, о чем мы говорили в предыдущих главах.
Иллюстрируя зарождение искусства Финикии, начнем с саркофага Ахирама из Библа, относящегося к XIII веку до н. э. и вновь использованному Ахирамом в X столетии, что и подтверждается его финикийской надписью. Рельефы двух длинных сторон изображают бородатого правителя, сидящего на троне с крылатыми сфинксами по бокам и с процессией из семи слуг и почитателей, приближающейся к столу с едой; сверху мы видим фриз из лотосов. Стиль в основном египетский, хотя люди одеты в типичные левантийские туники с поясами. В углах – четыре обнаженные плачущие женщины. Четыре льва поддерживают саркофаг, и еще два лежат по краям крышки, рядом с ними – фигуры бородатых мужчин. На крышке – барельеф царя в полный рост, а по краю идет надпись. Подобные львы часто встречаются в Ассирии и у хеттов, а мужские фигуры – левантийские, как и фриз. Однако лотосы – явно египетские.
Рис. 51. Бронзовая фигурка бога Решефа из Антарада. Высота 0,21 м. Конец 2-го тысячелетия до н. э.
Пластинка из слоновой кости, датированная XIII веком и найденная в той же могиле, что и саркофаг, по стилю сходна с хорошо известными изделиями из слоновой кости из Мегиддо: гребнями, туалетными коробочками, ложками и мебельными инкрустациями, по большей части относящимися к XIII веку (хотя некоторые датируются XII). На всех изделиях прослеживается смесь египетских и левантийских мотивов. Большинство мебели и орнаментов – египетские, хотя изображенные фигуры – азиатские и в основном одеты в местную одежду, а в сценах борьбы зверей, украшающих многие изделия, прослеживается смесь азиатского и эгейского стилей (рис. 52). Обломок примерно того же периода из Минет-эль-Бейды, порта Угарита, с изображением богини и животных еще ближе к эгейскому стилю (а возможно, и выполнен в Эгейском регионе), что ярче всего выражается в юбке с оборками и обнаженном торсе богини. Артефакт доказывает интенсивность эгейской колонизации Северной Сирии, иначе богиня в эгейском одеянии не могла бы появиться на предмете с явно местными характерными чертами.
Рис. 52. Гребень из слоновой кости с изображением собаки, атакующей козерога; глаза животного – инкрустация из стекла. Мегиддо. Высота 0,065 м. XIII или XII век до н. э.
Многие бронзовые статуэтки из Угарита, Библа, Энкоми (на Кипре) и других археологических раскопов конца бронзового века также являются предшественниками поздних финикийских изделий. Некоторые из них найдены на финикийском побережье: например, в Берите (Бейруте) и Антараде (Тартусе) или в Палестине, например в Мегиддо. Это в основном довольно примитивные отливки богов или богинь (местных Баала или Астарты), обычно из тонкого металла, одетых в простые туники или обнаженных. Атрибуты обычно утеряны, но иногда находят отдельные дополнения; позы фигур неинтересны. Однако на площадках конца бронзового века встречаются и более искусно исполненные статуэтки (рис. 51), полностью обработанные со всех сторон. К таким относится фигурка Мелькарта, найденная в море у берегов Сицилии.
Не обнаружено никаких артефактов, которые можно было бы датировать периодом с конца бронзового века до IX века до н. э. Такой пробел необъясним, ибо, что бы ни случилось в Угарите, нам ничего не известно о столь долгом разрыве в истории финикийских городов. Более того, обе группы столь сходны по стилю, что художественная традиция кажется непрерывной.
Знаменитые изделия из слоновой кости из Самарии, Арслан-Таша и ассирийских дворцов в Нимруде и Хорсабаде, хотя и не все выполненные в едином стиле, обычно относятся к более чем вековому периоду с конца IX до начала VII века до н. э. Ученые долго дискутировали, можно ли назвать хотя бы некоторые из них финикийскими и какие из них следовало бы приписать сирийцам (то есть уже арамеям, а не ханаанеям) или ассирийцам.
Некоторые ученые различают две основные группы: финикийскую и сирийскую. В первой, довольно полно представленной находками из Арслан-Таша и северо-западного дворца Нимруда, ярко прослеживается смесь египетских и азиатских мотивов, что присуще финикийскому искусству. Мы можем рассмотреть, например, панель из Арслан-Таша, на которой изображена «женщина в окне» – жрица Астарты. Фигура жрицы – явно ханаанейская, но на женщине египетский парик, а окно поддерживается маленькими колоннами с капителями в виде лотоса. Другая панель, также из Арслан-Таша, еще более египетская по стилю, так как костюм и атрибуты женской фигуры очень похожи на костюм и атрибуты египетской богини Исиды, крылатой, с цветами лотоса в руках, однако здесь же мы видим азиатское древо жизни. Это прекрасный пример использования финикийцами египетских мотивов. Крылатый сфинкс выполнен в чисто азиатском стиле, но также в нем много египетских черт, таких, как двойная корона и головной убор. Этот артефакт – также из Арслан-Таша – является ярким примером ажурной резьбы по кости, обычной в этой группе. Застывшая фронтальная поза составляет странный контраст с изящным динамичным телом сфинкса. С другой стороны, фрагмент с парой мужских фигур, собирающих фрукты, одетых в чисто азиатском стиле, кажется ассирийским, хотя некоторые детали выдают его финикийское происхождение. Также ассирийскими выглядят многие инкрустированные панели ларцов, такие, как прекрасный образец с крылатым быком, словно бодающим большую розетку. Бык здесь выглядит как живой, будто нарисован критским художником.
