Книга Археология оружия. От бронзового века до эпохи Ренессанса - Эварт Окшотт

Рис. 52. Фигура с золотой вазы, найденной в Нагисзентмиклосе

Серьезным доказательством правильности реконструкции явился золотой сосуд, найденный в Венгрии, на котором вычеканена фигура конного воина в обычной длинной кольчуге, но с дополнениями в виде пластинчатых наголенников и перчаточных манжет (рис. 52). Кроме того, на его бедра, судя по виду, натянуты кольчужные штаны, но возможно, что это была всего лишь попытка изобразить нижнюю часть кольчуги, откинутую вперед и назад для удобства верховой езды. Надо заметить, что во всех длинных кольчугах сбоку были разрезы, позволявшие беспрепятственно садиться в седло. Вы понимаете, что при всей гибкости кольчужного полотна сидеть в нем было бы крайне неудобно, если бы не эти разрезы. Изображение абсолютно такой же вещи мы увидим на гобелене из Байе, где все норманнские воины, кажется, одеты в огромные «шорты» из кольчужного полотна. Сокровище, частью которого являлся этот сосуд, датируется приблизительно 860 г., т. е. значительно позднее, чем планки из Вальсгерде, но вооружение хорошо экипированного воина практически совсем не изменилось с латенского периода, т. е. приблизительно с 100 г. до н. э. Еще одно свидетельство в пользу того, что в то время использовали перчатки с кольчужными манжетами, найдено на пластинах шлемов из Саттон-Ху, Упсалы (восточный курган) и Венделя, могила 1 (рис. 53). Очень интересную параллель можно провести между этими фигурами и золотыми пластинами производства лангобардов, на которых обнаружены очень похожие изображения, и это еще раз доказывает наличие близких культурных связей между всеми скандинавскими народами. Хотя ни на одной из этих фигур не было изображений пластинчатых наголенников или перчаток, из описания, данного Полом Диконом (приблизительно в 600 г.), мы достоверно знаем, что в тот период лангобарды действительно носили наголенники.

Рис. 53. Латная рукавица с манжетой со шлема, найденного в Саттон-Ху. Британский музей

Элементы военной добычи, которые я только что описал, принадлежат к имуществу вождей, но, как говорится в сагах, ими часто пользовались и воины более низкого ранга. Они предназначались не для красоты, а для того, чтобы их носили в бою, и не было более почетного дара, хотя в то же время и такого, который труднее было бы заслужить. Зато не было и сословных различий – оружие из рук своего вождя мог получить любой отличившийся воин, вне зависимости от своего богатства, положения или славы. По-видимому, человек, совершивший исключительный поступок, изначально считался достойным любых почестей, а почести выше этой тогда не было.

Я сосредоточил большую часть своего внимания в этой главе на оружии скандинавских народов, поскольку уверен, что оно представляет вооружение подавляющего большинства мигрирующих племен того времени. На материале из Саттон-Ху мы смогли убедиться, что амуниция правителей Восточной Англии практически во всех отношениях соответствовала той, которая принадлежала королям Швеции. По этому же признаку можно сделать вывод, что готы, лангобарды и вандалы были вооружены подобным же образом. Но вот как насчет франков? О них у нас много информации, но источники ее относятся скорее к литературе, чем к археологии. В общем, вполне ясно, что эти люди совсем не были так хорошо экипированы, как другие их современники, – этот факт вполне соответствует тому впечатлению дикости, которое они производят. Благодаря материалу из недавно открытой могилы воина в Моркене, датируемой VI в. н. э., мы знаем, что у франков были надежно вооруженные вожди. Здесь особый интерес представляют исключительно хорошо сохранившиеся шлемы. У них есть общие черты с типами из Саттон-Ху и Венделя, но гораздо больше принципиальных отличий: сам шлем имеет форму, более похожую на конус, и сделан из нескольких панелей, вертикально закрепленных в свободном пространстве между деталями основы, представляющих собой ленты, широко расходящиеся внизу, над бровями, и соединяющиеся в своей верхней части (рис. 54). В этом месте шлем заканчивается маленьким пустотелым креплением, служившим для установки воинского значка – или, возможно, плюмажа. Боковые пластины шире и по форме ближе к римскому типу, а вместо задней пластины шею прикрывает нечто вроде коротенькой «шторы» из кольчужного полотна, которая крепится с помощью мелких дырочек, просверленных в нижнем крае полоски основы. Фактически этот шлем идентичен тем изделиям даков II в. н. э., которые так ясно видны на барельефах в основании колонны Траяна (см. рис. 35). Кроме того, этот шлем заметно похож на другие, найденные в Персии и датирующиеся периодом правления династии Сасанидов. Если же добавить султан из перьев наверху, то получится форменный головной убор византийских кавалеристов VII в.

Рис. 54. Шлем из могилы вождя франков, жившего в VI в. Моркен

Другим объектом, найденным в могиле в Моркене и представляющим особый интерес, является «камень жизни», лежавший подле меча. Дело в том, что это очень красивое изделие из пенки, оправленное в золото.

Племена франков, которые заполонили долины рек Сены и Луары, объединившись под строгим началом Хлодвига (Кловиса), все еще очень напоминали своих предков, о которых рассказывали Тацит и Сидоний Аполлинарий в 460 г. Приблизительно ста годами позже Агафий говорит о них практически в тех же выражениях, а это доказывает, что завоевание Южной Галлии мало отразилось на их обычаях и военной организации. Рассказывая о победе Аэция над королем франков Клодионом, Сидоний пишет:

«Это раса высоких людей, закованных в тесно прилегающие к телу доспехи с поясом, обернутым вокруг талии. Они бьют топорами и бросают копья с огромной силой и при этом никогда не промахиваются. Щитами эти люди действуют очень умело и бросаются на врага так быстро, что, кажется, опережают полет копий».

Про копий во многом так же описывает ужасный рейд в Италию, который франки предприняли в VI в.; Агафий через век говорит, что вооружение этого народы было очень бедным, они не носили ни кольчуги, ни поножей. Однако он упоминает об очень характерной пике, ангоне, которую они использовали постоянно и которая могла быть как режущим, так и колющим оружием. Древко этой пики покрывали железом так, что дерева практически не было видно; наконечник украшали два шипа. Франки метали ангон во время атаки; он вонзался в щит противника, который уже не мог вытащить оружие, поскольку шипы намертво застревали и не отпускали наконечник, не мог он и перерубить его благодаря защитной железной оболочке древка. Вес копья тянул щит вниз, и владелец ангона мог спокойно приблизиться, поставить ногу туда, куда вонзилась пика, прикончить врага, уже не прикрытого щитом.

Этот тип копья, ангон, во многом похож на римский пилум и, по моему мнению, именно от него и произошел. Франки (которые очень рано вступили в контакт с римлянами) могли быть первыми из всех варварских племен, которые начали использовать такое оружие, но они ни в коем случае не были единственными, кто это сделал; англосаксы и скандинавы тоже сражались такими копьями, в особенности первые. В могиле Саттон-Ху оказалось семь ангонов, а еще больше найдено в бесчисленных захоронениях от Норвегии до Испании. Наконечники у большей части этих находок заметно больше по размеру, чем обычный наконечник пилума, а древки не являются, как, по-видимому, предполагал Агафий, деревянными планками в железном чехле, а, напротив, целиком состоят из железа и выкованы так, что составляют единое целое с наконечником. Здесь действительно есть нечто вроде чехла, от 4 до 8 дюймов в длину; он соединяется с длинной и тонкой, но твердой шейкой наконечника (длиной от 10 до 30 дюймов), на конце которой расположена широкая головка с шипами (рис. 55).