Книга Пароль. «Вечность» - Алексей Бобл

– Ну, чего тебе? – Карлик пролез под рычагами, протиснулся между Лукой и Юной.

– Вот эту ручку видишь? Дернешь, когда крикну. А эта... – Почтарь что-то еще объяснял, но я не слушал. Как и Лука, я выпрямился во весь рост и достал оружие.

Дрезина неторопливо катилась задним ходом, впереди туннель был прямой, и на границе освещенного фарой пространства вдруг замелькали быстрые тени.

– Разин, до стрелки далеко? – спросила Юна.

Ответить я не успел – монах, спрыгнув с дрезины, побежал вдоль стены туннеля, цепляя ее плечом.

– Рядом, рядом! – крикнул он на ходу. – Но я ни разу ее не трогал, никогда – может, сломана...

Опередив дрезину, монах подскочил к торчащему возле рельс рычагу с черным коробом на конце и навалился на него. Рычаг не шелохнулся, и я уже собрался спрыгнуть, чтобы помочь Почтарю, но понял, что на самом деле он не нажимает на рычаг, а лишь приготовился сдвинуть его с места, как только дрезина минует стрелку.

Колеса застучали на стыках. Лука Стидич выстрелил.

Я вскинул хауду. Жрец спустил курок второй раз, третий... Сначала я не понял, куда он метит – впереди было лишь какое-то непонятное мельтешение, – а потом в нескольких метрах от дрезины над рельсами взвилось тощее тело. Длинная шея, узкая голова с треугольными ушами, гибкий хвост. Усы. Облезлые бока поблескивают в свете фары.

Крыса была размером с поросенка.

Пуля попала ей в морду. Тварь упала, но следом неслись другие – большая стая бежала по туннелю, уходя от проникшей в него воды. Крысы были совсем близко, когда Почтарь передвинул рычаг. Лязгнули рельсы. Монах закричал Чаку:

– Дергай! Дергай его! – Он поскользнулся в луже мазута, свалился на пол туннеля и сразу вскочил. – Тормози и вперед! Вперед давай!

Дрезина встала, Лука Стидич, не удержавшись, упал на лавку. Я крикнул:

– Пригнитесь!

Несколько крыс были прямо перед дрезиной. Чак, рванув вторую рукоять, присел за тумбой. Дрезина покатила вперед, качнулась, въезжая на боковые рельсы. Вскочив на лавку, я выстрелил из обоих стволов. Дробь отбросила двух крыс, прыгнувших на передок, они упали на бегущих следом. Почтарь, почти забравшийся на дрезину, опять поскользнулся и упал. Я присел, бросив оружие, вцепился в лавку одной рукой, свесился с дрезины и ухватил монаха за шиворот. Почтарь захрипел, когда край капюшона врезался в шею, а потом я рывком втащил его наверх.

Дрезина въехала в боковой туннель, сорвав свисающие с потолка языки мха и проскрежетав бортом по торчащей из стены створке гермозатвора. А по туннелю, через который мы катили до того, повалили крысы.

* * *

– Плохо дело. Плохо! – бормотал Почтарь, обеими руками держась за рукояти на тумбе. – Так, а ну тихо все! Тихо! Что слышите?

Мы слышали тарахтение мотора, стук колес да частый лязг под днищем. И еще – шум воды, текущей сзади. Она не рокотала, как может рокотать сильный поток, а журчала, булькала и плескалась. Значит, вода проникает под землю через узкие отверстия и заполняет систему туннелей постепенно.

И все же она двигалась за нами.

То, что Почтарь называл Тихими туннелями, выглядело не очень приветливо. Мы несколько раз сворачивали, и с каждым поворотом вокруг становилось все неуютнее. По стенам тянулись дырявые трубы, свисали обрывки проводов. Часто туннели разветвлялись, дрезина проезжала по стрелкам, несколько раз Почтарь останавливал ее раньше, соскакивая, бежал вперед и сдвигал рычаг, чтобы перевести машину на другую ветку.

Трижды я замечал темные пласты плесени на стенах, но это был не некроз.

Все притихли, даже Почтарь перестал сопеть – эти места навевали какую-то угрюмую тоску. В конце концов, когда с появления крыс прошло уже много времени, Лука Стидич спросил:

– Сколько нам еще ехать, Почтарь?

– Не знаю, – отозвался тот. – Здесь путаные туннели совсем.

– Но мы не потерялись? – забеспокоилась Юна. – Ты хоть понимаешь, где мы находимся сейчас?

– Потерялись! – Монах был возмущен. – Под землей? Я никогда не теряюсь под землей, всегда знаю, в какую сторону... Верно едем, верно. И осталось недалеко.

– Но ты выглядишь каким-то озабоченным.

– Солярка, – просопел он и махнул на топливный бак. – Солярки может не хватить, а за нами вода идет... Стоп!

Заскрежетали тормоза, и дрезина остановилась в небольшом овальном зале без перрона, нанизанном на туннель, словно бусина на нить. Под железными шкафчиками у стен валялись ржавые инструменты и ветошь, на крюке висел вконец истлевший ватник, внизу стояли кирзовые сапоги с оплавленными голенищами.

– Что там? Чего встал? – Чак вскочил, нервно оглядываясь. Кажется, ему больше других не нравилось здесь. Если карлик так уж любит высоту и простор, как болтал на мосту через Разлом, то туннели на него и впрямь должны действовать угнетающе. Я, привыкший к полетам, к небу и далекому горизонту, под землей тоже чувствовал себя не слишком хорошо. Сердце иногда будто пугалось чего-то и начинало громко колотиться в груди, а еще перехватывало дыхание, как бывает, когда переводишь самолет в пикирование.

– Что это такое? Откуда? Откуда взялось? Этого не должно быть! – Почтарь, размахивая гарпунером, соскочил с дрезины и бросился вперед. Лука с Юной поднялись, я тоже, Чак забрался на рычаги и закачался на них, расставив кривые ножки. Я схватил его за шиворот, чтоб не упал.

Там, где рельсы втягивались в туннель, лежали камни.

– Это кто-то специально набросал, – сказал я, спрыгивая и шагая к завалу.

– Откуда ты знаешь, наемник? – спросила Юна.

После появления Луки Стидича она снова стала обращаться ко мне так. В Юне Гало словно боролись две личности: нормальная молодая девушка и дочь Тимерлана Гало, первая переговорщица Меха-Корпа. Пока мы двигались по Пустоши, она будто оттаяла, но когда появился жрец из Храма, девчонка, вспомнив о своей роли и важной миссии, опять стала холодной и официальной. Хорошо хоть не пытается больше покрикивать на меня, да и вообще приказывать.

Проходя мимо нее, я молча ткнул пальцем вверх. Лука Стидич пояснил:

– Ни в потолке, ни в стене над входом в туннель нет дыр. Эти камни не выпали оттуда.

Юна нахмурилась:

– Вы хотите сказать, кто-то намеренно преградил нам путь? Почтарь, ты слышишь? Кто это сделал?

Плеск и журчание воды становились все громче. Я подошел к монаху, присевшему на рельсе. Он сопел, как чайник на огне, разглядывая камни. Приподнял один, отбросил в сторону и сказал:

– Нет, не перед нами. Кто знал, что мы сюда свернем? Наверно, так просто завалили, на случай, вдруг кто появится.

– Но здесь же никто не бывает, кроме тебя, – возразила Юна. – Да и ты говорил, сюда почти не заезжаешь.

– Бывает, бывает. Всякие, кто старье ищет, машины древние, кабели из земли тянет на железо...