Книга Гражданская война. Миссия России - Дмитрий Абрамов

Этим силам противостоял 3-й Донской корпус. Донцы предпринимали все меры, чтобы вывести свои части из железной подковы красных, сжимавшей их полки на левом берегу Дона. Фронтовое командование красных усиленно указывало на полнейшую необходимость выдвижения конных масс 9-й армии в район Павловск – Бутурлиновка, что предоставляло полную возможность окружения и уничтожения частей 3-го Донского корпуса. Но движение правофланговых частей 9-й армии носило крайне медленный характер, несмотря на настойчивое требование командования прижать группу белых к реке и уничтожить ее. Задача эта, поставленная 31-й дивизии, не была выполнена, ибо слишком поздно выдвинулись на помощь ей конные части 9-й армии. Да и воды Дона к моменту окружения донских казаков перестали быть преградой для отступавших. Река словно уберегла своих сынов и устранила всякую возможность окружения 3-го Донского корпуса. Как весной 1919 года, в период наступления 8-й и 9-й армий, Дон, вскрывшись, разъединил красные части, помог донцам и добровольцам перейти в решительное наступление, так и теперь, поздней осенью, Дон, покрывшись льдом, спас донцов от окружения и уничтожения.

* * *

Легендарная Первая Конная армия Республики Советов! Замысел ее рождения и организации принадлежал Климу Ворошилову, командующему Южным фронтом Александру Егорову, бывшему подполковнику царской армии, и члену РВС Южного фронта И. В. Сталину. Еще и до этого конные соединения РККА были созданы Борисом Думенко. Когда Троцкий вручал ему орден Красного Знамени за номером 5, то назвал Думенко «первой шашкой республики». Орден Красного Знамени за номером 6 получил Семен Буденный. Тогда он стал «второй шашкой» – заместителем Думенко. Но Думенко был ранен еще накануне Воронежско-Касторненской операции и, казалось, не выживет. Когда встал вопрос об организации Конной армии, то командующим был назначен Семен Буденный – уже талантливый военачальник, лихой рубака, воевавший в кавалерии (в драгунском полку) в чине унтер-офицера на Германской войне, имевший серьезный боевой опыт.

«Реввоенсовету Республики.

Реввоенсовет Южфронта в заседании своем от 11 ноября с. г., исходя из условий настоящей обстановки, постановил образовать Конную армию в составе 1-го и 2-го конных корпусов и одной стрелковой бригады (впоследствии добавить и вторую бригаду).

Состав Реввоенсовета Конармии: командарм товарищ Буденный и члены: товарищи Ворошилов и Щаденко.

Справка. Постановление реввоенсовета Южфронта от 11 ноября 1919 г. № 505/а.

Означенное просим утвердить», – гласило постановление.

«Конная армия была создана, несмотря и даже вопреки желанию Центра (вероятно, автор имел в виду Троцкого и его окружение. – Д. А.). Инициатива ее создания принадлежит товарищу Сталину, который совершенно ясно представлял всю необходимость подобной организации. Исторические последствия этого шага хорошо всем известны. К концу ноября, когда Конная армия окончательно закрепила за собой обладание районом Нового Оскола, а фланги соседних армий подтягивались к Новооскольской параллели, силы белых были безнадежно разъединены и дальнейшие попытки их соединиться вновь для организации совместного отпора красным были обречены на гибель», – писал позднее об этих событиях командующий Южным фронтом А. И. Егоров.

Командир артиллерийского дивизиона Конармии Максимов как-то за рюмкой чая сказал молодому, образованному красному командиру из южнорусских евреев Исааку Бабелю: «Что такое наша армия? Это не армия, это – восстание дикой вольницы, это лишь средство, которым пользуется партия!». И в этом была правда. Первая конная – идеальная модель революционной армии. Еще бы: командующий, красный генерал Семен Буденный – из крестьян. Комиссар армии Клим Ворошилов – из рабочих. Член военного совета армии – бывший семинарист, бросивший учебу, с юных лет возглавлявший боевую организацию партии большевиков, уже тогда мудрый Иосиф Сталин (мало кто и ныне-то знает, что Иосиф, записанный сыном сапожника Джугашвили, на самом деле – незаконнорожденный сын одного из грузинских князей, чей род берет начало из рода Давидова с I века н. э.). Первая Конная – плоть от плоти, кровь от крови беднейшей части народа России, готового сражаться до конца. Четверть конармейцев неграмотны, три четверти, за исключением тонкого слоя командиров и политработников, – полуграмотны. Говорить о высокой сознательности не приходилось. Это и пришлось во всех тонкостях отразить Исааку Бабелю, обессмертившему Первую Конную в своем цикле рассказов «Конармия».

* * *

Великими трудами с остатками своей батареи и одним орудием Космин к исходу ноября добрался до поредевшей дроздовской дивизии уже за Курском. Отступали окольными дорогами, вдали от перерезанных красными железных и шоссейных путей. Лошади и люди отощали, выбились из сил. Во всем чувствовался надлом. Итогом тяжелого поражения белых под Воронежем, Касторной, Орлом и Курском стало небольшое стихотворение, написанное им на биваках в холодные и голодные дни и ночи страшного отступления.

Помнишь Воронеж – Касторную?

Крах!?

Вот он – Изюмский проторенный шлях!

В давность здесь сеяли смерть и пожар

Крым и ногайские орды татар.

Помнишь ли день?

Вспыхнул солнечный блик

в лезвиях сабель, на жалах у пик.

Сотни аллюром пошли:

«Марш! Марш! Марш!» —

В схватку, в огонь, в сумасшедший кураж!

Лавой, с «Ура!», под копытную дрожь…

Смерчем в лицо им катилось:

«Даешь!!!»

Клич этот страшный, как судный набат,

звал всех в атаку на рай,

или в ад…

Пули «максимов» стегнули полки,

свистнули жгучей метелью клинки,

степь задрожала под бешеный гук!

Древнюю ль сечу почуяла вдруг?

Сшиблись.

Метелью кружило нас всех?

Тихо кружился октябрьский снег.

Думалось – вихрилось:

«Как же понять,

две ли России сошлись воевать?

Нет, двум на свете не быть и вовек!»

Только… всё русские падали в снег.

Вновь не скрестить им клинки и пути.

Надо России и это пройти.

Кони на юг повернули свой бег.

Кровью в Покров замерзал белый снег.

Кирилл бесконечно читал и перечитывал письмо Жени. Ответить он ей не мог. В круговороте событий, в сумасшедшей сумятице отступления он полностью потерял связь со всеми друзьями, знакомыми, а главное – с Петром Усачевым. Но Кирилл всей душой, умом, всеми нервами знал, понимал, чувствовал, что ему для того, чтобы дальше жить на земле и не сойти с ума, просто необходимо увидеть и обнять свою любимую женщину и родившуюся дочь. Единственное, что мог он предпринять, – это написать рапорт начальству с просьбой дать ему отпуск. Он, конечно, и представить себе не мог, как пересечет фронт и появится на территории, контролируемой Советами, как будет искать Женю и дочь. Он знал одно – нельзя говорить начальству, что жена и дочь находятся по ту сторону линии фронта, надо сказать, что они – в Ростове-на-Дону.