Книга Черный буран - Михаил Щукин

Григоров закурил, уселся в удобное кожаное кресло и долго смотрел на портрет отца, на котором шевелились отблески от свечи. «Как хорошо, папочка, что не дожил ты до нынешнего кабака, — думал Григоров, — честно тебе признаюсь: глядеть на него нет никаких сил».

В это время раздался стук в дверь — осторожный, вкрадчивый. Анечка бросилась открывать и на ходу успокоила:

— Не извольте беспокоиться, Алексей Семенович пришел, он теперь завсегда так стучит…

Григоров следом за Анечкой поспешил в прихожую. Запыхавшийся Семирадов втащил большущий баул из черной кожи, приставил его к стене и сразу же попал в дружеские объятия. Возбужденные, перебивая друг друга радостными восклицаниями, они долго еще топтались в прихожей, пока не перебрались в гостиную, где, усевшись за стол, продолжали удивляться столь неожиданной встрече.

— Как же я рал, что ты приехал! Даже представить не можешь, как ты мне нужен! — Семирадов вскочил и начал быстро ходить по гостиной. — У меня сейчас такое положение! Тебя Бог послал! Но об этом после! После все расскажу. Ты прямо с фронта?

— Фронта, Алексей, больше нет. Подробности пересказывать не буду.

— Наслышан. — Семирадов нахмурился. — Ладно, до утра еще далеко, успеем, поговорим. Утром я должен уйти, но ты меня обязательно дождись и никуда не отлучайся. А теперь давайте за стол. Анечка, угощай…

2

На широком диване с высокой резной спинкой, на котором постелила постель расторопная Анечка, уснула Тоня сразу — словно в яму провалилась. И так же внезапно, от неосознанной тревоги, проснулась. Дверь комнаты была приоткрыта, и в широкую щель между створками она увидела, что Григоров и Семирадов все еще сидят за столом в гостиной, друг против друга. Она хорошо слышала их голоса.

— Этот баул, который я притащил сегодня, — последний, — говорил Семирадов, — а всего их четыре. Видишь, жизнь заставила, я и кожевником стал, сам их сшил.

— И куда ты теперь с ними? Это же не коробки со спичками.

— Куда — вопрос отдельный. А сейчас я тебе расскажу, что в них находится. Пойми, до сегодняшнего дня я все делал в одиночку. Людей как будто подменили, боюсь доверяться. А к тебе, ты сам знаешь, у меня доверие абсолютное. Так, с самого начала…

Тоня слышала, как Семирадов пытается прикурить и ломает спички. Она хотела встать и прикрыть дверь: все-таки неприлично было подслушивать чужой разговор, — но неизвестная сила удерживала ее на месте, и она, широко раскрыв глаза в темноту, слушала возбужденный, быстрый голос Семирадова:

— Как ты помнишь, был у нас такой министр финансов — Сергей Юльевич Витте. Благодаря ему, при поддержке покойного императора Александра Третьего, была проведена денежная реформа. Но Витте на этом не успокоился, он задался целью — ввести в России металлическое золотое обращение, иными словами — дать жизнь золотому червонцу…

— Если ты собрался читать мне лекцию о финансах, то я усну, не сходя с места, — перебил его Григоров и засмеялся.

— Не уснешь. Я, по возможности, кратко. Многие сопротивлялись этому новшеству Витте, против был даже Государственный Совет. Но новый император, наш Николай Второй, решение принял. Металлическое обращение денег было введено. И только благодаря этому шагу после японской войны мы не свалились в финансовую яму. Золотой червонец выручил! Все это понимали, и никто уже не спорил.

— И я не спорю, только спать хочу.

— Сейчас тебе не до сна будет. Сразу после японской войны в строжайшем секрете был разработан кризисный план «Сполох». План этот осуществлялся Генеральным штабом. Даже Министерство внутренних дел не было посвящено в тайное решение. В Сибирь и на Дальний Восток отправились больше десяти экспедиций, которые работали несколько лет. Но каждая экспедиция действовала не больше одного полевого сезона. Вся документация у них изымалась, люди распускались, а на их место в следующем сезоне приходили другие. Таким образом, общую картину видели и знали только считанные единицы. Я поначалу тоже не имел представления обо всем плане «Сполох». Выполнял отдельные задания, которые поручали, докладывал об исполнении и лишь смутно-смутно догадывался, что делаю лишь частичку какой-то большой и очень секретной работы. Между тем посланными экспедициями было открыто несколько крупнейших месторождений с так называемым «верховым» золотом, которое можно добыть за очень короткое время. Иначе говоря — снять сливки. Все эти месторождения, как правило, располагаются в верховьях или в низовьях рек, чтобы можно было добраться водным путем. И вот по воде были доставлены к этим месторождениям механизмы, продукты и прочее, что необходимо для работы на один-два сезона. И снова — практически никто не знал: зачем везут и для чего это предназначено. В итоге — к началу этой войны пять месторождений готовы были к использованию, и все необходимое там имелось. Нужен был только сигнал. И за самый короткий срок золотой запас страны увеличивался в очень больших размерах. Вдумайся. Но сигнала так и не прозвучало. «Сполох» не вспыхнул. Почему? Это мне неведомо. Могу лишь предположить, что имелись какие-то более дальние, стратегические задачи, а может быть, план «Сполох» оставался на самый крайний случай, на черный день, когда все ресурсы и резервы будут исчерпаны. Впрочем, гадать не берусь. И вот черный день настал, но план осуществлять, как ты сам понимаешь, сегодня некому.

— Ты что, предлагаешь мне заняться добычей золота? Или я что-то не понимаю? — Григоров снова хохотнул.

— Все ты понимаешь, дружище, только по вредной своей привычке, она у тебя с детства, ничему не веришь, пока своими руками не потрогаешь. Подожди. Я сейчас…

Слышно было, что Семирадов вышел из гостиной, но скоро вернулся, и на столе зашуршала бумага.

— Вот видишь? Читай.

Григоров негромко и медленно, чуть ли не по слогам, начал читать:

— Мы, Божьей Милостью… — и воскликнул: — Это же подпись Государя!

— Да, подпись Государя. Прошу садиться, господин полковник. И внимательно слушайте меня дальше. Во все детали и подробности плана «Сполох» были посвящены кроме Государя лишь несколько человек. Двое из них — генерал Челышев и генерал Абросимов. Неделю назад Челышев был арестован, а меня вызвал Абросимов, рассказал, что я тебе сейчас изложил, вручил ключ от секретной комнаты и назвал шифр сейфа. Отдал приказ — вывезти и спасти документы любой ценой. Сам он в последнее время очень сильно страдал астмой и понимал, что сделать ничего не сможет. И еще боялся, что Челышев в обмен на жизнь может рассказать о плане «Сполох». Всякое сейчас случается, люди есть люди… За три дня все документы я вывез. Доложил Абросимову. А вот теперь, сказал он мне, вывозите их из Петрограда и прячьте как можно надежней. Едва я вышел из кабинета, едва только успел закрыть за собой дверь — выстрел. Абросимов покончил с собой. Никакой записки не оставил. Теперь понимаешь, с какой поклажей и с какой тайной я оказался. Мне нужен помощник — одному не справиться, а довериться случайному человеку я не могу: теперь, к сожалению, многие позабыли о чести и о долге. Что ответишь, господин полковник?