Книга Импровиз. Сердце менестреля - Владислав Русанов

Как и положено менестрелю, слух раньше. Ланс различил сопение и храп самое малое пяти человек. Значит, он тут не один. Что ж, будет веселее. Он усмехнулся собственным глупым умозаключениям.

Потом уж и глаза привыкли к темноте. Правда, никакой помощи Ланс от них не получил. Но по крайней мере сумел разобрать, что застенок его имеет три стены, скорее всего, выложенные камнем, а четвертая – частая решетка. За ней, должно быть, коридор, ведущий в караулку, а потом на свободу. Только как в него попасть?

Альт Грегор решил хотя бы подползти и ощупать прутья. А вдруг между ними удастся протиснуться?

Он снова перевернулся на живот, медленно подтянул под себя руки и ноги, встал на четвереньки. И так устал, что свалился на бок и провалился в неровный и беспокойный сон, больше похожий на горячечный бред. В этом сне он шел на абордаж браккарской каракки, но вместо моряков ему противостояли косматые пустынные демоны с горящими глазами и стальными когтями в пол-локтя длиной. Они завывали и рвали пополам солдат из абордажной команды. Когда Ланс вбил шпагу в распахнутую клыкастую пасть по эфес, демон вспыхнул и с хлопком исчез, а его место заступил ухмыляющийся в тридцать два зуба Ак-Карр тер Веррон из Дома Жемчужного Нарвала. Вот только вместо гнойника из его лба рос витой рог, а из проколотой гортани текла на рубаху черная кровь. Ланс колол и колол его, но сын посланника беззвучно хохотал до тех пор, пока на плечах менестреля не повисли головорезы его отца. Он протащил упирающегося альт Грегора к широкой кадке и швырнул в ледяную воду, от которой на миг остановилось дыхание. Скользкие безглазые миноги со ртами-присосками вцепились в не защищенные одеждой части тела. Боли он не чувствовал, а с ужасом, смешанным с изрядной долей любопытства, наблюдал, как белесые твари вгрызаются все глубже и глубже, а потом понял, что через мгновение одна из них продырявит его сердце. Тогда менестрель запрокинул голову и закричал. Отчаянно и страшно. А с неба, затянутого снеговыми тучами, прямо в душу смотрели смарагдовые глаза, сверкающие и прекрасные.

Острая боль пронзила левый бок.

«Проклятые миноги, проклятые браккарцы…»

– Прекрати орать, ублюдок!

Уже вырвавшись из объятий бреда, Ланс почувствовал еще один удар по ребрам.

– Заткнись, придурок!

Он открыл глаза, с трудом различая очертания нависшей над ним черной фигуры.

Возмущенный не собирался останавливаться на достигнутом и качнулся, в третий раз занося ногу для удара. Вскипевшая в сердце ярость придала альт Грегору силы и скорости. Правой ступней он зацепил лодыжку обидчика, а каблук левой впечатал под коленку. Когда драчун взвыл, укатившись в темноту, вскочил на ноги и, слегка покачиваясь, застыл.

Пальцы шарили по поясу, но не находили ни кинжала, ни шпаги.

«Сейчас убьют, – запоздало мелькнула здравая мысль. Без оружия против преступников он не боец. Это с Гворром Ланс мог справиться в кулачном бою, но не с уроженцем припортовых трущоб. – А может, оно и к лучшему? Зачем дожидаться плахи или садка с миногами»?

Его спасли появившиеся откуда ни возьмись надзиратели.

Один принялся водить туда-сюда дубинкой по прутьям, поднимая неимоверный грохот.

Второй просунул через решетку длинную палку, с обмотанным тряпками концом, и ткнул менестреля под ребра.

– К стене! Живо!

Следующий удар достался поднимающемуся с пола обидчику Ланса. Тот охнул и попытался отпрыгнуть, но поврежденная нога подвела, и он снова свалился.

Помня простую истину – никогда не сопротивляйся вооруженным людям, если у тебя пустые ладони, менестрель шагнул к стене. И вовремя: колени подкосились и, чтобы удержаться на ногах, пришлось вцепиться в осклизлую кладку.

– К стене! К стене! – надрывался сиплым голосом надзиратель.

Обитатели тюрьмы один за другим поднимались на ноги, позевывали, потягивались и занимали места вдоль холодных, покрытых капельками воды стен. Первоначальное предположение Ланса подтвердилось: с ним вместе заключенных оказалось шестеро. Трое встали у дальней стены, двое – рядом с ним.

– Только орать и могут, – сплюнул плечистый бородач по правую от менестреля руку. – А зайти – кишка тонка. В рот мне ноги!

– Стой и молчи, – чуть громче шепота проговорил стоявший рядом с ним мужчина. Невысокий, тонкий в кости, с остроконечной бородкой и зачесанными назад волосами. – Зайти не зайдут, а без еды оставят. Понял?

Он держался так, словно был не узником, а самое малое бароном или праном из Высокого Дома, пригласившего гостей на бал по случаю сколько-то-там-летия своей семьи. Легко, непринужденно и независимо. И крепыш повиновался ему беспрекословно. Даже слишком старательно, на взгляд Ланса. Втянул голову в плечи, разве что не съежился.

Трое, стоящие у дальней стены, угрюмо молчали. Один из них опирался на плечо соседа, поджимая ногу, как аист, застывший в гнезде.

Несмотря на страшную головную боль, Ланс усмехнулся.

– Так! Вы! – Надзиратель с дубинкой перестал грохотать по решетке. – Никаких драк! Соблюдать тишину! Не кричать! Смирение и повиновение!

Второй, с шестом, поддержал товарища.

– Мне плевать, козлы, как вы попадете на допрос. Ногами пойдете или поползете. Будут драки – поломаю ноги. Обоим! Ясно?

– Ясно, чего уж там… – донеслось от дальней стены. – Больше не будем…

– Смотрите у меня!

Погрозив напоследок кулаком, надзиратель развернулся и зашагал по коридору. Его напарник с дубинкой поплелся следом. Чувствовалось, что ему хочется поорать еще, но дисциплина и привычка подчиняться старшему не позволяли.

– Пить хочешь? – спросил Ланса тот, кто напомнил ему благородного прана.

– Хочу.

– Еще бы! У тебя сушняк должен быть мама не горюй! – хохотнул широкоплечий бородач.

– Заткнись и пошел вон… – посмотрел на него в упор первый.

– Понял, иду…

– Там есть бадейка. Вода не слишком свежая, но чистая.

– Спасибо.

Менестрель подошел к бадье, на которой висела кружка, привязанная на цепочку. Зачерпнул, жадно опрокинул в горло, даже не почувствовав вкуса. Вторую пил уже медленно, смакуя каждый глоток. Вода немного отдавала тиной, как в болоте. Наверное, емкость несколько лет никто не чистил, только подливали.

Напившись, он почувствовал себя почти что возрожденным к новой жизни.

На удивление даже видеть стал лучше.

А, нет… Это свет начал пробиваться в небольшое окошко под самым потолком. Мглистый утренний свет, зимний, кажущийся холодным, но он радовал, как самое яркое летнее солнце.

Ланс подобрал плащ, встряхнул его в руках, прикидывая, что можно сделать…

– Там, в углу, в стенку колышки вбиты. Повесь, пускай просохнет, – посоветовал доброжелатель с бородкой.