Книга Мои путешествия - Федор Конюхов

Дедушка говорил, что когда после семнадцатого года они переехали сюда, то акация уже росла, и была такой же здоровенной. Ни одного дерева не было рядом выше нашей акации. На ней же больше всего цвета — «кашки». Мы, пацаны, любили есть ее, она была сладкой. Но ее осторожно надо было рвать — там множество острых колючек. И над каждым деревом кружились рои пчел. А какой мед с акации! Белый, с великолепным ароматом. Сколько меда я перепробовал в разных городах и странах, но не было вкуснее нашего домашнего меда — с нашей акации. Я помню его и сейчас.

Однажды я не усмотрел пчелу и вместе с «кашкой» проглотил. Она ужалила меня в горло. Сколько было крика! А случилось это так. На всех деревьях уже мало осталось цвета — мы его оборвали, да и сам он опал. Осталась «кашка» только на вершине нашей акации, но туда не каждый пацан мог долезть. Только я да Мишка Кислых. Если захотим, то сбросим вниз несколько гроздей этого цвета, чтобы друзья наши тоже ели. Они стоят под деревом и клянчат. Мы тут, конечно, герои. Хотим — дадим, не хотим — обойдутся.

Так вот, на вершине акации я двумя руками рвал «кашку» и запихивал в рот. А она сладкая, настоялась на солнце! И не заметил, как съел пчелу. С криком, не чувствуя, что колючки впиваются в руки и ноги, я кубарем скатился вниз и бегом к колодцу. Припал к ведру, как корова, и пил до тех пор, пока вода не заполнила меня всего. Даже через нос пошла. Оторвался от ведра, оглянулся, а вокруг напуганные пацаны стоят. Они не знали, что со мной произошло, а только видели, как я в секунду скатился с дерева и выпил почти полведра воды.

Когда я рассказал, все начали смеяться. А Шурка Рыбальченко — он был богомольным — сказал: «Тебя, Капитан (это была моя детская кличка), Бог наказал за то, что не сбрасывал нам “кашку”».

Оно и верно. Вот Мишка сбрасывал им эту самую «кашку», и Бог его миловал.

Долго еще болело у меня в груди. И долго еще я смотрел на дерево и удивлялся, как смог так быстро спуститься с такой высоты. С нее видать даже «могилу» — курган в двух километрах от деревни.

«Археологи»

4 февраля 1991 года

Мы жили на земле, на которой раньше обитали скифы. После них по всей степи остались высокие курганы — их захоронения. Мы любили ходить на эти могилы. Там жило множество сусликов. Вокруг курганов все поля вспаханы, а холмы никто не трогал. Боялись, что трактор может провалиться. На курганах росла многолетняя трава, на ней мы пасли коров. И пока они ходили, жевали траву, мы играли в ножичек.

Как-то раз во время игры увидели возле свежей норы суслика. Вместе с землей он выбросил из норы небольшую бронзовую ложечку. Она досталась мне, как капитану. И тогда мы решили стать археологами, раскопать и посмотреть, что же там, в могильниках, есть. Наши, деревенские, боялись этой самой ближней могилы. Ночью никто не осмеливался подходить к ней — про нее рассказывали всякие страшные истории. Мы тоже боялись, значит, раскопки надо вести только днем. Чтобы никто не догадался, чем мы занимаемся, решили каждый день пасти коров на кургане. И каждый день, тайком от всех, раскапывали могилу древних скифов. Любопытство побеждало страх. На этом кургане мы были первыми «археологами», а вернее — могильными ворами. Но мы, дети, тогда этого не осознавали.

Наконец наткнулись на истлевшее дерево — на гроб. Возле него нашли ржавые, но хорошо сохранившиеся кузнечные инструменты: кувалду, молотки, щипцы, конские подковы. Изучая все это, мы разочарованно поглядывали друг на друга. Мы-то надеялись найти клад и уже планировали, на что потратим драгоценности. Было единогласно решено купить морскую шхуну, а то и судно, какое было в нашем рыболовецком колхозе. И отправиться в дальние страны, обязательно в Индию и Африку. Все мы бредили путешествиями и приключениями. Меня заранее назначили капитаном. Боцманом у меня, как самый сильный и смелый, был Мишка Кислых. Остальных мы брали матросами.

Где вы сейчас, мои матросы? Толька Комиссаров погиб в армии, Шурка Рыбальченко умер. Об остальных я не знаю ничего — как живут, чем занимаются?

Как же мы были разочарованы, что наткнулись не на золото и серебро, а на обыкновенные, никому не нужные железяки! Таких у нашего колхозного кузнеца, Васьки Байбая, полно в кузне и во дворе дома валяется.

Что нам оставалось делать? Решили точно разузнать про эту могилу у колхозного сторожа, деда Ларьки. Он старый, наверное, больше всех знает про нее. У нас в деревне, что бы ни случилось, все идут к древнему сторожу за советом.

Я, Мишка и Колька пошли на бахчу к деду Ларьке, а остальные остались пасти коров. Яму прикрыли, замаскировали ветками и травой.

На бахче дед спал в своем соломенном курене. Не вылезая из своего укрытия, он сказал нам, чтобы мы выбрали самые спелые дыни и арбузы. Он был добрым, этот древний дед, и никогда не гонял нас, когда мы воровали дыни и арбузы. Он знал, что мы все равно стащим.

Каково же было изумление деда, когда он узнал, что мы пришли не за арбузами и дынями. С кряхтением и стоном он вылез из куреня. Ворча на свои старые годы, сам достал из-под соломы полосатый тяжелый кавун. Только дотронулся до него ножом, он с хрустом разломился на две части: спелый-спелый, засахарившийся, все семечки черные. Каждому дал по скибке арбуза и стал расспрашивать, чьи мы будем, кто наши родители.

Когда я сказал, что я сын Филиппа Конюхова по кличке Кочеток — а в нашей деревне больше называли друг друга по кличкам, — он сразу вспомнил моего отца. Тот был еще пацаном, когда дед Ларька уже стерег бахчу и поймал его, когда тот воровал арбузы. Начал выспрашивать фамилию, отец быстро нашелся и назвался Непытаем. И потом его еще долго дразнили этим именем.

Такие же примерно случаи вспомнил дед про Колькиных и Мишкиных родителей.

Мы начали понемногу переключать дедову память с наших родителей на то, что он знает об этой могиле. Он сказал, что однажды, еще при царе, прошел здесь цыганский табор. В нем умер кузнец, и его похоронили на этом самом кургане. Мы поняли, что нашли могилу кузнеца и его вещи.

Тайна кургана

4 февраля 1991 года

У деда глаза горели при воспоминании о кургане. Оказывается, в молодости и он хотел раскопать его. Работал по ночам с приятелями — втроем. Утром уходили домой, а вечером приходили снова. Но каждый раз яма, которую выкапывали за ночь, была засыпана. Так и не смогли они узнать тайну кургана.

Но нам дед подсказал, что копать надо не сверху, а сбоку — тоннелем. Скифы хоронили своих царей не в ямах, а насыпали шлемами землю на тело, и получался высокий курган.

Мы решили засыпать все, что выкопали, и начали по совету деда Ларьки копать тоннель. Так было интересней и легче. Не надо было землю поднимать наверх. Мы ее просто выгребали, как суслики из норы.

Через несколько дней мы наткнулись на то, что искали: лопата ударилась о металл. Мы нашли большое золотое блюдо, золотые кольца, небольшой золотой кувшин. Все эти вещи припрятали в колхозном винограднике. Еще покопали немного, но больше ничего не нашли. Да и желание пропало рыться глубже. Все только и говорили о том, как и куда денем золото.