Книга В стране кораллового дерева - София Каспари

Виктория на минутку заглянула в дом, с трудом сдерживая зевоту. Из внутреннего дворика все еще доносились голоса мужчин. Умберто вывел племенных животных и нового жеребца. Мужчины разговаривали о делах. Виктория при всем желании не смогла бы понять, что в этих животных такого привлекательного. Но радостный голос мужа свидетельствовал об удивлении гостей. Вздохнув, девушка вновь взяла веер и стала им обмахиваться.

«И с этим человеком я ходила на выставку современной живописи в Париже, — подумала она. — С этим человеком я сидела на берегу Сены и пила красное вино прямо из бутылки. С этим человеком я сидела в грязных кофейнях и пила абсент. Мы смеялись, думая о том, как были бы шокированы наши родители, увидев нас. Этот человек видел меня раздетой».

Виктория сжала зубы и вытерла платочком пот со лба. «А сегодня ведь еще не так уж жарко», — вздохнула она.

Теперь, если доходило до соития, они даже не снимали ночных рубашек и гасили свет. С тех пор как Виктория приехала на Санта-Селию, у них не было никакого флирта: ни шуток, ни ласковых слов, ни удовольствия, ни смеха. Если Умберто хотел переспать с ней, то просто валил на спину, без лишних сантиментов входил в нее и изливался.

Она вспомнила, как когда-то предложила поехать с ним в Сальту. Тогда Виктория еще ничего не знала о публичном доме. В городе возле собора было здание, в котором семья Сантос проводила по нескольку недель и в котором дон Рикардо ночевал, когда встречался с деловыми партнерами. Это было красивое строение из обычных глиняных кирпичей, со светлой штукатуркой и деревянными балками, поддерживавшими крышу, красивыми коваными решетками на окнах и тяжелой резной дверью.

— Это не для тебя, — коротко возразил Умберто. — Нет.

У Виктории было определенное место в доме на эстансии. Для нее новая жизнь заключалась в том, чтобы держать рот на замке и следовать одному и тому же расписанию изо дня в день под неусыпным надзором доньи Офелии. Виктория словно стала дорогим фарфоровым сервизом, который доставали к приходу важных гостей, чтобы потом вновь отправить под замок. Иногда девушка чувствовала себя настоящей узницей. Виктория прислонилась к одной из резных колонн и закрыла глаза. В голове у нее бушевали мысли. Снаружи шумел ветер в кронах деревьев, раздавались крики птиц, мычал бык, слышались шорохи, которые неизвестно кто издавал. Девушка вспомнила о горах вдали, которые часто и с тоской разглядывала.

«Я хочу уехать отсюда», — подумала она. Но в письмах родителям Виктория рассказывала о девственных ландшафтах и о красоте ничем не обремененной жизни, о том, что ее беспрерывно носят на руках. Она не была трусихой и никогда не бежала от трудностей. Виктория вновь открыла глаза. Иногда она спрашивала себя, действительно ли в Сальте жил настоящий Умберто или на самом деле это был какой-то его злой брат-близнец. С тех пор как она попала на Санта-Селию, ей казалось, что у ее мужа две личины. И не только потому, что он вел себя с ней так, словно потерял к ней интерес. Умберто веселился с другими девушками. Считалось, что приходить по вечерам домой пьяным или развлекаться со шлюхами в Сальте — это в порядке вещей, репутация семьи Сантос от этого не пострадает.

Крики на заднем дворе стали громче. Виктория решила присоединиться к гостям.

Может быть, там было на что посмотреть?

Осторожно ступая по крутой лестнице, девушка спустилась в сад. Едва она очутилась под лучами заходящего солнца, как на ее спине выступил пот. Капли стекали под корсетом. Донья Офелия настаивала на том, чтобы Виктория была при полном параде: в корсете, нижней юбке и платье на подкладке.

— Господи, покрывало бабушки Августы не было таким толстым, — процедила Виктория сквозь зубы.

Совсем не дамской походкой она зашагала дальше.

Когда девушка свернула за следующий поворот, она остановилась, словно пораженная громом. В метре от нее кто-то стоял, прислонившись к стене дома. Этого человека Виктория никогда не встречала в поместье Сантосов. Мужчина был высоким и стройным, кожа у него была темнее, чем у любого на эстансии, если не считать индейцев. Волосы средней длины были собраны в хвост и подвязаны кожаной лентой. В профиль его нос казался острым, челюсть — угловатой. Мужчина был одет в светлую льняную рубашку и кожаные штаны. Он спокойно курил сигариллу, внимательно наблюдая за суматохой во дворе.

«Кто же это? Что он здесь делает, что ему нужно?»

Кончик сигариллы заалел, когда незнакомец сделал затяжку. Какое-то время он смотрел на Викторию, потом улыбнулся.

— Сеньора! — Он кивнул головой.

— Кто вы такой? — бросила Виктория в ответ.

— Педро Кабезас, сеньора Сантос. — Мужчина поклонился.

«Откуда ему известно, кто я такая?» — Виктория недоверчиво нахмурилась, но тут же почувствовала, что может доверять этому человеку. Девушке казалось, что они давно знают друг друга, что она встретила единственного близкого ей в этом краю человека. Какое-то время они смущенно смотрели друг на друга. Голубые глаза Виктории растворились в черных очах Педро Кабезаса. Она не могла отвести от него взгляд.

— И что вы здесь делаете?

Виктория попыталась произнести это вызывающе, но ей это не удалось. В ее словах слышалось любопытство.

— Я старший рабочий дона Рикардо. Я ездил ненадолго по делам на север, если вас это интересует.

— Нет, не интересует. — Виктория заметила, как на губах мужчины промелькнула улыбка. — И все же мило с вашей стороны, что вы мне об этом сообщили.

Девушка глубоко вздохнула. Впервые после прибытия она наконец почувствовала, что добралась до цели. И Виктория решила больше не отпускать Педро Кабезаса.

Глава вторая

Дон Рикардо прислонился плечом к одному из столбов на веранде и склонил набок поседевшую голову, глядя на красно-золотой закат. Голубятня, фазаний двор, много колодцев, искусственный грот, в котором он когда-то держал за руку Офелию де Гарай. На землях эстансии Санта-Селия имелась даже маленькая часовенка, где по большим праздникам приглашенный священник служил мессу для семьи Сантос и работников.

Санта-Селия была большой, роскошной и отлично организованной эстансией, которая мирно раскинулась перед ним в лучах заходящего солнца. За спиной дона Рикардо суетилась прислуга, занимаясь освещением, ведь вскоре наступит ночь, и тогда все войдут в дом, потому что май — один из самых холодных месяцев в году. Дон Рикадро погрузился в воспоминания. Странно видеть, как проходят годы, когда сам становишься стариком. Дон Рикардо пригладил роскошные усы. Если бы потребовалось, он бы описал хозяина Санта-Селии как жесткого, но справедливого человека, который женился на достойной женщине, родившей ему сына. Человека, который сделал все как надо.

Дон Рикардо прищурился. Возможно, были времена, когда он слишком легкомысленно обращался с деньгами. Бывало, он тратил деньги налево и направо, чего и ожидают, верно, в старой доброй Европе от богатого южноамериканца. И тем не менее состояние его не стало меньше. Так всегда было с мужчинами из семьи Сантос: у них были как деньги, так и любовь женщин. Мужчины в семье Сантос всегда были в соку.