Книга Покоренная горцем - Пола Куин

— Ну что ж, хорошо, если это поможет поскорее избавиться от вас обоих. — Джиллиан поднесла бокал к губам и сделала глоток. Крепкие напитки ее не привлекали, но она вынуждена была признать, что виски и вполовину не было таким кислым, как вино за графским столом. — Оно превосходно, Джордж. А теперь я должна настаивать…

— Оно и в самом деле превосходно, — заявил капитан. — Жаль, что нам пришлось помочиться в бочонок, прежде чем уйти. — Он поднял свой кубок и улыбнулся мистеру Кэмпбеллу, у которого внезапно проснулся глубокий интерес к потолку комнаты.

Джиллиан отступила на шаг и в растерянности опустилась на диван, не в силах поверить тому, в чем Гейтс только что признался. Казалось, он и в самом деле сошел с ума. И она подозревала, что Колин основательно помог ему в этом. Тут она вдруг представила, как они, спустив штаны, стояли над бочонком, глупо ухмыляясь, и невольно улыбнулась, не смогла удержаться. А затем неожиданно для себя расхохоталась. Это был глупый, безрассудный поступок, но — пропади все пропадом! — ведь всегда все кругом выглядело так серьезно… а Джордж всегда прекрасно владел собой, был необычайно осторожен и сдержан с солдатами. Что же такого сделал Колин Кэмпбелл, как завоевал его доверие настолько, что Джордж привел его сюда, в ее комнаты?

Отсмеявшись, она повернулась к горцу, и он сразу же отвел взгляд и откашлялся, прочищая горло. Тут Джиллиан вспомнила, что он не походил на остальных здешних мужчин — с ним она чувствовала себя в безопасности.

— Мистер Кэмпбелл, вы собираетесь всю ночь сторожить порог?

Он взглянул через плечо на дверь, как будто забыл, где стоит. Затем отступил в сторону и оглядел комнату в поисках свободного места.

Джиллиан вдруг сообразила, что единственное свободное место находилось рядом с ней. Ее комнаты были тесными и скудно обставленными по сравнению с апартаментами Джеффри. У нее имелся всего один стул, а также небольшой диван — большего ей и не требовалось, потому что она никогда не принимала у себя посетителей.

— Мы не станем докучать вам своим присутствием слишком долго, — пообещал горец, остановившись перед ней.

— Мне ваше присутствие вовсе не в тягость. — Джиллиан не сумела удержаться от улыбки. Трудно было не улыбнуться ему, ведь видеть его — все равно что слушать виртуоза-музыканта, исполняющего на лютне ее любимую песню.

Она любезно пододвинулась, чтобы освободить для него место. Когда же горец сел, снова отхлебнула виски, изо всех сил стараясь не поперхнуться.

— Джордж, я… О Господи… — Ее капитан, казалось, заснул… И оставил ее наедине с наемником. — Я должна разбудить его, — заявила Джиллиан.

— Да, конечно.

Она поднялась с дивана, стараясь не думать о том, как ее ранит мысль о том, что Колину не терпелось от нее избавиться. Что ж, так даже лучше. Если бы он питал к ней теплые чувства, было бы вдвое труднее не находить его таким чертовски привлекательным. Хорошо, что он напоминал ей о том реальном мире, в котором она жила.

— Как дела у Эдмунда?

Ее рука замерла над плечом Джорджа, потом медленно опустилась.

— Последнее время он в плохом настроении.

— Я бы тоже пал духом, если бы два дня не видел солнечного света.

— Значит, я ошибалась? — спросила она, возвращаясь к дивану. — Я-то желала доказать моему кузену…

— Да, вы ошиблись, если от этого пострадал Эдмунд.

Джиллиан едва сдерживала слезы, внезапно подступившие к глазам. Колин, этот незнакомец, оказался прав, а она…

— Я не хотел вас расстроить, — сказал он, когда Джиллиан тяжело опустилась на диван рядом с ним. — Не подобает мне указывать вам, как воспитывать вашего собственного ребенка.

— Я позабочусь о том, чтобы он завтра же вы шел из замка. Я признательна вам за вашу откровенность, мистер Кэмпбелл.

Явно испытывая облегчение, оттого что она не разразилась слезами, Колин откинулся на спинку дивана и скрестил перед собой ноги.

— Значит, вы называете капитана по имени? — спросил он.

Казалось, горец не так уж рвался уйти. Сердце Джиллиан бешено колотилось в груди, и она даже опасалась, как бы он не услышал его стука. Боже, какая же она все-таки дура! Разве она однажды уже не позволила себе пойти по этой дорожке? Разве она не клялась, что такого больше не повторится? Так почему же так трудно помнить об этом, когда он рядом?

— Только в тех случаях, когда мы одни, — ответила Джиллиан.

— По правде говоря, — продолжал гость с улыбкой, — мне бы не хотелось, чтобы меня называли мистер Кэмпбелл.

— Почему?

— Это заставляет меня чувствовать себя… слишком правильным.

Она искоса взглянула на него, поднося бокал к губам.

— А вы не такой?

— Большую часть времени — нет.

Но с ней-то он всегда вел себя правильно. За это он ей и нравился. Она устала от мужчин, смотревших на нее так, будто она — последний сочный кусок барашка, оставшийся на тарелке. Однако она бы не возражала, если бы он счел ее привлекательной. Если честно, ей бы этого очень хотелось.

Гейтс громко всхрапнул и этим привлек к себе их внимание.

— Как вам удаюсь заслужить его расположение? — тихо спросила Джиллиан, наблюдая, как спит ее дорогой друг.

— Я спас его от удара клинком в спину. От удара д'Арта.

Джиллиан удивленно взглянула на горца. Д'Атр? Подлый мерзавец! Ей следовало поблагодарить мистера Кэмпбелла. Она уже собиралась сделать это, когда он добавил:

— Он вернул мне долг чуть погодя.

— Я благодарю Бога за это… за вас обоих… Я имею в виду, что он… — Джиллиан нервно улыбнулась, поставила бокал на низенький столик и, помотав головой, откинула за спину свои густые волосы. И тотчас же воздух вокруг нее стал необыкновенно душным. — Это все виски… Я по большей части пью за ужином воду, поэтому не привыкла к последствиям крепких напитков.

— Вот и хорошо. Потому что этот напиток графа больше не пригоден к употреблению.

Джиллиан снова рассмеялась.

— Буду иметь в виду.

Он смотрел на нее некоторое время, потом резко выдохнул — словно решился на какой-то рискованный шаг.

— Когда я впервые увидел вас на башне… — Джиллиан беспокойно заерзала на диване. — У вас тогда был такой вид… Казалось, вы тоскуете о чем-то. О доме? А может, об отце Эдмунда?

— Я ни разу не вспоминала ни о доме, ни об отце Эдмунда за эти четыре года.

— Значит, о свободе? — допытывался горец.

— Просто детские фантазии. — Джиллиан пожала плечами и уставилась на свой бокал, стоявший на столике. — Ничего такого, чем стоило бы утомлять вас.

— Ах, значит, вам хочется оставаться загадочной. — На его губах заиграла лукавая улыбка, когда она посмотрела на него.