Книга День "Б" - Вячеслав Бондаренко

— Спадар командир, рота «Шума» в полном составе с оружием прибыла в ваше распоряжение. Готова сражаться с фашистами. Капрал Зеленкевич.

Поляну внезапно разорвал тонкий, заячий крик. Это роттенфюрер Шпак, размахивая руками, рванулся куда-то в сторону, но грянул выстрел, и бывший младший лейтенант госбезопасности рухнул наземь, жалко вывернув набок голову.

— Ну а ты чего встал? — сурово окликнул Дауманна паренек, целившийся ему в грудь из автомата. — Или не знаешь, что в таких случаях делают?..

Пауль Дауманн не понял обращенных к нему русских слов, но медленно, как во сне, выронил на траву пистолет и поднял ватные, сразу вспотевшие руки. Ему казалось, что все это происходит не с ним. Вслед за начальством подняли руки и два немца-унтера.

* * *

Ровно в семь утра превосходно выспавшийся, выбритый, благоухающий дорогим одеколоном штандартенфюрер СС фон Клюгенау зашел в кабинет Хойзера.

— Доброе утро, — приветствовал он хозяина. — Где англичанин?

Оберштурмфюрер поднял на берлинского порученца полные ненависти глаза. Он ненавидел сейчас этого Клюгенау за его выглаженный серый мундир, подчеркнуто мирный и элегантный в сравнении с полевой формой СС, за его ордена, за этот запах одеколона и за то, что на аэродроме Клюгенау ждет самолет, на котором он улетит в Берлин.

Огромным усилием воли поборов этот приступ ненависти, Хойзер поднялся из-за стола и отрапортовал:

— Штандартенфюрер, мои подчиненные уже вышли на след диверсанта. Они…

— Хойзер, — невыносимо тихим голосом перебил фон Клюгенау, — я, кажется, ясно сказал вам: проблема должна быть решена к семи ноль-ноль. Сейчас уже семь ноль-одна, а вы рассказываете мне о каких-то следах. Думаете, художественный рассказ о следах удовлетворит бригадефюрера Шелленберга?

— Но я… — попытался вставить слово Хойзер.

— Довольно, оберштурмфюрер. — Голос берлинского посланца стал железным. — О том, что вы — полное ничтожество в оперативном плане, станет известно Шелленбергу сегодня же. В окопах вы принесете рейху больше пользы, чем в этом кабинете. Всего хорошего.

Хлопнула дверь. Уничтоженный Хойзер бессильно опустился в кресло и уронил измученную голову на столешницу.

Но дверь тут же хлопнула снова. На пороге застыл шеф Хойзера — плотный, низкорослый оберштурмбаннфюрер СС.

— Хойзер! — гаркнул он в полный голос. — Мало того, что вы чем-то расстроили посланца Берлина, так вы еще и не видите того, что творится у вас под носом!..

— Что творится у меня под носом? — безразлично осведомился Хойзер, даже не делая попытки встать.

— А то, что только что служба радиоперехвата засекла передатчик, в наглую работающий прямо в городе! Какие-то сволочи, пользуясь паникой, вышли на связь с русскими!.. Быстро берите оперативную группу и на поиски!..

Хойзер автоматически поднялся и отправился в кабинет службы радиоперехвата. В голове звучала одна-единственная фраза: «Я погиб. Я погиб…»

Потом пришла другая мысль, очень спокойная и отчетливая: «А может, плюнуть на все, отправиться на вокзал и уехать в рейх?.. В Варшаве пересяду в поезд, идущий до Бреслау, а там — на региональный поезд до Лигница. Там тихо, Силезию не бомбят ни англичане, ни американцы, и мама будет рада увидеть своего сына, а в августе мы отправимся с ней в Бад-Ландек, на самый юг, и, гуляя по лесистым склонам Исполиновых гор и слушая бормотание горных ручьев, где водится форель, я буду счастлив так же, как в детстве…»

Спускаясь по лестнице вниз, Хойзер грустно усмехнулся. Все это осталось где-то далеко, в прежней жизни. И никуда он не уедет отсюда. Полиция безопасности и СД продолжат свою работу до тех пор, пока Минск будет немецким…

* * *

— …Вы, видимо, совсем уже съехали тут с катушек, герр майор! — истерично кричал штандартенфюрер фон Клюгенау в лицо командиру эскадрильи. — Мне по статусу полагается охранение из двух истребителей! Понимаете, по-ла-га-ет-ся!.. А вы бросили самолеты моего эскорта в бой!.. Более того, вы их тут же потеряли! Вы понимаете, что за это вам грозит расстрел?!

— Может, и понимаю, штандартенфюрер, — равнодушно отвечал уставший майор люфтваффе. — Но передо мной поставлена задача любой ценой сохранить аэродром для предстоящей эвакуации. А русские самолеты прут волнами, одна за одной… Допустить в этой ситуации, чтобы два истребителя сутки спокойно стояли на земле и ничего не делали, я не мог. Да, они погибли, но погибли в бою, стреляя!..

— Я требую предоставить мне два новых истребителя, — овладев собой, ледяным тоном произнес посланец Берлина.

— Где я вам возьму два истребителя? — перебил майор. — На том свете?.. У меня каждый «Мессершмитт» на вес золота, а за лишний «Фокке-Вульф» я готов буду бесплатно почистить вам ботинки!

— Хам, — растерянно пробормотал фон Клюгенау, отступая. — Я доложу о вашем поведении рейхсфюреру СС…

— Тыловая сволочь, — равнодушно бросил майор вслед эсэсовцу и отхлебнул из металлической фляжки коньяку. — Докладывай хоть папе Римскому…

«Эти вояки совсем тут озверели, — думал фон Клюгенау, поднимаясь по металлической лесенке на борт самолета. — Теперь остается разве что молиться Богу, чтобы мы проскочили опасные районы». Впрочем, в Бога фон Клюгенау давно не верил. Он был эсэсовцем и в 1943 году публично объявил о своем разрыве с протестантской церковью…

— Пойдем низко, — хмуро объявил пассажиру командир самолета, — это единственный шанс как-то уцелеть.

Штандартенфюрер молча кивнул, сел в кресло у иллюминатора и попросил принести коньяк. Моторы «Юнкерса» натужно взревели. Самолет, тяжело подпрыгивая, побежал по взлетной полосе и оторвался от земли. Прихлебывая коньяк, фон Клюгенау старался думать о том, что через несколько часов он будет в Берлине.

…Еще через двадцать две минуты звено трех советских истребителей «ЛаГГ-3», совершавшее разведывательный полет в ста сорока шести километрах восточнее Минска, заметило одиночный «Юнкерс-52», шедший на бреющем полете.

— Ну и нахал фриц! — удивился лейтенант Павлюченко. — Видали такое, ребята? Без охраны прет, как будто он бронированный…

— А может, это новая версия, — поддержал в эфире шутку лейтенант Бурмистров. — Сняли с подбитого танка броню да и навешали на крылья!

— Ладно, — подвел итоги старший лейтенант Кирпичёв, — так или иначе, а делать ему тут совершенно нечего… Атакуем!..

Через три минуты «Юнкерс» загорелся и, объятый пламенем, рухнул в болото недалеко от деревни Волчий Лог…

* * *

Наблюдать за конспиративной квартирой, куда должны были рано и поздно выйти англичане, оказалось и удобно и неудобно одновременно. Удобно — потому что наискось от нужного дома помещался небольшой ресторанчик, переполненный немецкими военными. Неудобно — потому что сидящий в этом ресторанчике с утра до вечера офицер мог навлечь на себя подозрения. Решили сидеть в заведении, сменяя друг друга, с тем, чтобы столик возле окна всегда оставался занятым.