Книга Семь столпов мудрости - Томас Лоуренс

Мне нужно было спешить, и я начал с того, что убедил Абдель Кадера написать Фейсалу о решении передать склады от Тауфика мне. Мы подогнали траулер «Аретузу» ближе к сторожевику, чтобы Абдель Кадер мог командовать погрузкой спорных ящиков со своего корабля, а потом доставили Тауфика с «Эспайгла» для переговоров о временном примирении. По чистой случайности это оказалось нетрудно, так как, отвечая на приветствие почетного караула, выставленного в его честь у трапа (по уставу это не полагалось, но было сделано из политических соображений), Тауфик расплылся в улыбке: «Этот корабль взял меня в плен в Курне», – указал он пальцем на медную дощечку с названием турецкой канонерки «Мармарис», потопленной «Эспайглом» в сражении на Тигре. Абдель Кадер проявил к этому не меньший интерес, чем сам Тауфик, и конфликт разрешился сам собой.

На следующий день в Янбо прибыл Шараф, уже как эмир, на место Фейсала. Этот могущественный человек, пожалуй самый способный из всех шерифов в армии, был лишен всякого честолюбия, и все его действия были не импульсивными, а продиктованными исключительно сознанием долга. Он был богат и долгие годы являлся главным судьей при дворе шерифа. Он знал бедуинов и ладил с ними лучше всякого другого, а они побаивались его, строгого и беспристрастного, со зловещим лицом, обезображенным съехавшей вниз левой бровью (результат давнего ранения), придававшей ему выражение какой-то отталкивающей твердости. Корабельный хирург с «Сувы» оперировал Шарафу глаз и в значительной мере вернул зрение, но вид изуродованного лица исключал всякие вольности или слабости. Мне нравилось иметь с ним дело: у него была ясная голова, он был мудр и добр, с приятной улыбкой, и когда он улыбался, рот его смягчался, но глаза неизменно выражали угрозу и постоянную решимость действовать.

Мы пришли к общему мнению о том, что риск падения Янбо во время нашего похода на Ведж был велик и что желательно вывезти из города содержимое складов. И Бойл облегчил эту задачу, протелеграфировав мне, что либо «Даффрин», либо «Хардинг» будут предоставлены для транспортировки. Я ответил, что, поскольку предвидятся серьезные трудности, предпочитаю «Хардинг». Капитан Уоррен, чей корабль перехватил телеграмму, посчитал ее излишней, но через два дня, к моей радости, пришел именно «Хардинг». Это был индийский военно-транспортный корабль, и его нижняя палуба, предназначенная для десанта, была снабжена несколькими большими квадратными портами на уровне ватерлинии. Линбери открыл их для нас, и мы буквально забили ее вперемешку восемью тысячами винтовок, тремя миллионами зарядов, тысячами снарядов, мешками с рисом и мукой, огромным количеством форменной одежды, двумя тоннами взрывчатки и всем имевшимся в наличии дизельным топливом. Корабль стал похож на почтовый ящик, забитый письмами. Прежде он никогда не принимал на борт и тысячи тонн груза.

Бойл воспринял это с энтузиазмом. Он предоставил «Хардинг» для использования в качестве корабля-склада, для доставки на берег по мере необходимости продовольствия и воды, и это решало главную проблему. Флот уже был на подходе. Мы ожидали половину военно-морских сил Красного моря. Ждали прибытия адмирала, и на каждом корабле шла тренировка десантных групп. Все перекрашивали форму хаки в белый цвет, затачивали штыки и практиковались в стрельбе из винтовок.

Несмотря на все это, я тайно надеялся, что сражения не будет. У Фейсала было почти десять тысяч солдат – достаточно для того, чтобы заполнить всю территорию племени билли вооруженными отрядами и унести оттуда все не слишком тяжелое или не слишком горячее. Билли это понимали и усиленно демонстрировали полную лояльность к шерифу и принадлежность к арабской национальности.

Было совершенно несомненно, что Ведж мы возьмем. Вызывало опасение лишь то, что по пути туда значительная часть воинства Фейсала могла погибнуть от голода или жажды. Снабжение было моей обязанностью и требовало самого ответственного подхода. Однако территория до Ум-Леджа – это примерно полпути – была дружественной, и пока ничего трагического произойти не могло, поэтому мы послали Фейсалу сообщение, что все готово, и он покинул Оваис в тот самый день, когда Абдулла сообщил, что приветствует план Аиса, и пообещал выступить туда же. В этот же день пришло сообщение, позволившее мне вздохнуть свободнее. Ньюкомб, кадровый полковник, посланный в Хиджаз в качестве начальника нашей военной миссии, прибыл в Египет, и два офицера его штаба, Кокс и Виккери, уже были в пути к Красному морю, чтобы присоединиться к этой экспедиции.

Бойл на «Суве» доставил меня в Ум-Ледж, и мы сошли на берег, чтобы узнать новости. Шейх сообщил нам, что Фейсал должен был в этот же день подойти к Бир-эль‑Вахейди, водному источнику в четырех милях от города вглубь страны. Мы послали ему письмо, а затем отправились пешком в форт, который несколько месяцев назад Бойл обстреливал из корабельных орудий «Фокса». Форт представлял собою обыкновенный барак, и, разглядывая его руины, Бойл заметил: «Мне стыдно, что я развалил такую жалкую хибару». Он был профессиональным кадровым офицером, осторожным, деловитым, и держался официально, порой проявляя нетерпимость к легкомысленным поступкам и людям. Рыжеволосые люди редко бывают терпеливыми. Рыжий Бойл, как его называли, был вспыльчив.

Пока мы осматривали руины форта, из деревни подошли четыре седых оборванных старика и попросили разрешения говорить с нами. Они сказали, что несколько месяцев назад подошел какой-то быстроходный двухтрубный корабль и разрушил их форт. Теперь от них потребовали восстановить его для полиции арабского правительства, так не мог бы щедрый капитан этого мирного однотрубного корабля дать им немного бревен или каких-нибудь других материалов, чтобы помочь восстановлению? Во время их длинной речи Бойл вертелся как на иголках и то и дело переспрашивал меня: «В чем дело? Что им нужно?» – «Ничего, – отвечал я, – они просто рассказывают, как ужасно было разрушение форта снарядами с „Фокса“». Бойл огляделся вокруг и зловеще улыбнулся: «Что и говорить, поработали на славу».

На следующий день прибыл Виккери. Он был артиллеристом и за время десятилетней службы в Судане выучил арабский язык, как разговорный, так и литературный, настолько хорошо, что у нас полностью отпала потребность в переводчике. Мы договорились с Бойлом о поездке в лагерь Фейсала, чтобы разработать план наступательной операции, и после обеда англичане и арабы принялись составлять график дальнейшего продвижения к Веджу.

Мы решили разбить армию на отдельные подразделения размерами не больше взвода. Им предстояло самостоятельно двигаться в пункт сосредоточения Абу-Зерейбат в Хамдхе, после которого до самого Веджа не было воды, причем Бойл согласился на одну ночь бросить якорь в Шерм-Хаббане, – мы предполагали, что тамошняя гавань будет подходящей, чтобы выгрузить для нас на берег двадцать тонн воды. Так и было решено.

Для штурма Веджа мы предложили Бойлу принять на борт арабский десантный отряд в составе нескольких сотен харбов и джухейнцев из крестьян и вольноотпущенников под командованием Салиха ибн Шефии, чернокожего юноши, сочетавшего мужество с дружелюбием, поддерживавшего разумный порядок среди своих подчиненных заклинаниями и призывами. Его нимало не смущало то обстоятельство, что при этом могло пострадать его достоинство в их или же в наших глазах. Бойл согласился с предложением и решил разместить десантников на второй палубе «Хардинга», и без того уже забитого под завязку. Вместе с морским десантом они должны были высадиться севернее города, где у турок не было охранения, которое могло бы блокировать высадку десанта. Оттуда было удобнее атаковать Ведж и его порт.