Книга Запорожцы - русские рыцари. История запорожского войска - Александр Широкорад

Теперь Кисель решил разыграть русскую карту. Сразу после поражения поляков на Желтых Водах он отправил гонцов к путивльскому и севскому воеводам с грамотами, в которых говорилось, что татары 22 апреля 1648 г. на Желтых Водах окружили польский отряд, высланный против изменников-черкас. Кисель смещал акценты и представил повстанческое войско Хмельницкого шайкой изменивших реестровых казаков, а четырехтысячный татарский отряд — огромной ордой.

Воеводы немедленно отправили гонцов в Москву. 20 мая царь Алексей Михайлович приказал своим ратным людям «сходиться с литовскими людьми и с ними заодно промышлять над татарами». Царя и бояр можно понять — татарские орды часто вторгались в Малороссию, а затем поворачивали и шли к Туле и Москве. Но тут пришли вести о Корсуньском поражении, и в Москве постепенно стали понимать, что Кисель их попытался надуть. Из Москвы пошло указание пограничным воеводам не ввязываться в конфликт на Украине. Тем не менее, еще раньше севский и путивльский воеводы отправили гонцов к полякам для координации действий против татар.

Севский воевода отправил гонцом Григория Климова с грамотой к Киселю в город Гощ в 150 верстах от Киева. Но в версте от Киева его перехватили татары. Как гласит летопись: «Казаки, видя, что у него хохла нет, взяли его у татар к себе и отвели к гетману своему Богдану Хмельницкому, который стоял в городе Мошнях, от Киева верстах во ста. Хмельницкий взял у него листы, назначенные к Киселю, и сказал: „Не по что тебе к Адаму ехать, я тебе дам к царскому величеству от себя грамоту…“ Хмельницкий говорил Климову: „Скажи в Севске воеводам, а воеводы пусть отпишут к царскому величеству, чтоб царское величество Войско Запорожское пожаловал денежным жалованьем. Теперь ему государю на Польшу и на Литву наступать пора. Его бы государево войско шло к Смоленску, а я, Хмельницкий, стану государю служить с своим войском с другой стороны“».

В своей грамоте к царю от 8 июня Хмельницкий извещал о Желтоводской и Корсуньской победах и о смерти короля Владислава: «Думаем, что смерть приключилась от тех безбожных неприятелей его и наших, которых много королям в земле нашей. Желали бы мы себе самодержца государя такого в своей земле, как ваша царская велеможность православный христианский царь. Если б ваше царское величество немедленно на государство то наступили, то мы со всем Войском Запорожским услужить вашей царской велеможнсоти готовы».

Путивльский воевода Плещеев послал гонца к князю Иеремии Вишневецкому, чтобы сговориться с ним о совместных действиях против татар. Этот гонец также был перехвачен людьми Хмельницкого. Богдан отправил его обратно в Путивль со своей грамотой, где писал, что русские хотят помогать полякам против казаков, так как война у поляков с казаками, а не с татарами. «Мы желаем, — писал Хмельницкий, — не того, чтоб православный государь Алексей Михайлович воевал с нами, но чтоб он был и ляхам и нам государем и царем, чтоб ляхи за веру нашу с нами больше биться не помышляли».

Царь велел Плещееву отписать Хмельницкому, что он никогда не писал к Вишневецкому о соединении русских с поляками против казаков, что кто-то специально распускает об этом слухи, чтобы поссорить царя с казаками. Но Богдан не удовлетворился этим ответом и опять послал Плещееву грамоту: «Уже третьего посла вашего перехватываем, вы все сноситесь с ляхами на нас. Если вы хотите на нас, на свою веру православную христианскую меч поднять, то будем богу молиться, чтоб вам не посчастливилось. Легче нам, побившись между собою, помириться, а помирившись, на вас поворотиться. Мы вам желали всего доброго, царю вашему желали королевства Польского, а потом, как себе хотите, так и начинайте, хотите с ляхами, хотите с нами».

Одновременно Хмельницкий попытался вступить в переговоры с польским правительством, (он еще как бы не знал о смерти Владислава IV). Четыре казацкие старшины поехали в Варшаву с письмом, содержавшим жалобу на притеснения панов. На мой взгляд, хитрый Богдан прекрасно понимал, что король, даже если захочет, все равно не сможет обуздать магнатов, а те никогда не простят Богдану содеянное. Поэтому отправка старшин была тактическим ходом в сложной политической игре.

Казацкие старшины застали короля уже в гробу, они были допущены к телу, а от временного правительства 22 июля получили следующий ответ: «Нет надобности объяснять вам совершенного вами преступления. Хотя республика могла бы отомстить вам, но мы, не желая более пролития крови христианской, снисходя на вашу нижайшую и покорную просьбу, согласились назначить панов комиссаров, людей знатных, которые объявят вам дальнейшую волю республики».

Для переговоров с Хмельницким были назначены комиссары во главе с Киселем. Тот вел переговоры через монаха Лешко. Расхваливая польские вольности, Кисель писал Хмельницкому: «Милостивый пан старшина Запорожского Войска республики, издавна любезный мне пан и приятель! Верно нет в целом свете другого государства, подобно нашему отечеству, правами и свободою. И хотя бывают разные неприятности, однако разум повелевает принять во внимание, что в вольном государстве удобнее достигнуть удовлетворения, между тем, как потеряв отчизну нашу, мы не найдем другой ни в христианстве, ни в поганстве: везде неволя, одно только королевство Польское славится вольностию».

Хмельницкий отвечал Киселю: «Послушав совета вашей милости, старого своего приятеля, мы сами приостановили свои военные действия и орде приказали возвратиться, а к республике с покорностью и верным подданством отправили послов».

Кажется, что многомудрый Кисель попался на нехитрую казацкую уловку. Он поспешил донести о следствиях своих переговоров с повстанцами архиепископу-примасу: «Развеял господь бог через меня, наименьшего сына отечества, кровавую радугу и приостановил ужасную внутреннюю войну… Я прошу, чтоб настоящая моя верная услуга и дальнейшая служба никем у меня не была отнимаема и не оставалась бы без памятника, заслуженного любовью к отечеству».

А тем временем на Украине казаки продолжали громить поляков, причем организованное сопротивление последних почти прекратилось. С казаками воевала лишь частная армия Иеремии Вишневецкого. «Недавний отступник от православия, с ненавистью ренегата к старой вере, вере хлопской, Иеремия соединял ненависть польского пана к хлопам, усугубленную теперь восстанием и кровавыми подвигами гайдамаков».[108]

Иеремия действовал в традициях пана Лисовского. Разница была лишь в том, что целью первого были грабежи, а убивать приходилось по необходимости, а у Вишневецкого целью было убийство православных, а грабежи — второстепенным делом. Так, Вишневецкий напал на местечко Погребища, где перебил почти всех жителей, с особой же жестокостью он убивал православных попов. Из Погребищ Вишневецкий пошел в принадлежавший ему город Немиров. Жители заперли ворота перед своим паном, но он взял город приступом, и выданные мещанами виновники восстания погибли в страшных муках. «Мучьте их так, чтоб они чувствовали, что умирают!» — кричал Иеремия палачам.

В конце июля 1648 г. частная армия Вишневецкого встретилась с многочисленным казацким отрядом под начальством атамана Кривоноса, и после двух кровопролитных стычек поляки вынуждены были отступить.