Книга Смертники Восточного фронта. За неправое дело - Расс Шнайдер
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Рядом с ним сели еще несколько человек из его похоронной команды. Они также принялись устало разглядывать солдат в окопе. Фрайтаг был похож на уличного мальчишку. Его волосы были растрепаны и покрыты пылью. Он энергично копал и разговаривал с кем-то из своих товарищей. Голос его звучал настолько громко, что был хорошо слышен Кордтсу. Солдаты сняли мундиры и работали в нижних рубашках, напоминая рабочих, занятых ремонтом железнодорожного полотна. Один из них был в каске. Он стоял, прислонившись спиной к дальней стенке окопа, и поглядывал в сторону неприятельских позиций. В руке у него была ручная граната. Несколько других солдат, свободных от работы, лежали на дне окопа, воспользовавшись свободной минутой, чтобы немного вздремнуть. Они походили на мертвецов, которые на самом деле не были мертвецами. Они безмятежно спали, в то время как их товарищи работали всего в паре шагов от них. Спать, устало подумал Кордтс. Один из спящих пошевелился во сне и перевернулся на другой бок. Его лицо было прикрыто грязным мундиром. Кордтс равнодушно наблюдал за этими солдатами, как будто сам он был каким-то механическим существом, а его глаза — бездушными объективами фотоаппарата.
Фрайтаг заметил его и что-то крикнул. Кордтс кивнул ему и приветственно поднял руку. Он собрался что-нибудь сказать в ответ, однако почувствовал, что у него не хватит сил, чтобы докричаться до товарища. У него так болело лицо, что он мог лишь еле слышно шептать. Он глуповато улыбнулся, покачал головой и показал на свою изуродованную щеку. Лицо Фрайтага приняло недоуменное выражение. Он отставил в сторону лопату прислонив ее к стенке окопа, и направился к развалинам здания. Кто-то их спящих резко поднялся и что-то сердито крикнул ему вслед. Фрайтаг обернулся, и Кордтс услышал, как он что-то раздраженным тоном отвечает солдату, которого, видимо, случайно побеспокоил. Между ними явно разгорелся спор. Вот же ублюдок, устало подумал Кордтс. Впрочем, черт с ним. Кордтс закрыл глаза, и неразборчивые слова, доносившиеся из окопа, превратились в некое подобие колыбельной, мягко и монотонно убаюкивавшей его и почти погрузившей в сон. Неожиданно где-то рядом грохнул взрыв. Кордтс, разумеется, услышал его, но не дрогнул ни единым мускулом, почувствовав лишь, как болезненно сжался желудок От взрыва содрогнулись земля и обломки здания, впрочем, не слишком сильно. Взвихренная пыль начала медленно оседать на землю. Спавшие солдаты мгновенно встрепенулись и начали приподниматься. Остальные, те, кто до этого продолжал копать, тут же пригнулись. Караульный в каске застыл в неподвижной позе. Он не спал. Его рука по-прежнему сжимала гранату. Солдат, совсем недавно споривший с Фрайтагом, уложил его на дно окопа. Самого Фрайтага Кордтс уже не видел, он скрылся из вида.
Все это напоминало какой-то странный сон. Кордтсу казалось, будто он спит. Он все так же неподвижно сидел на обломках фундамента здания ГПУ, и, наверное, прошел целый час, прежде чем кто-то растолкал его, пробудив от сна. Было уже темно. Кордтс медленно встал, взял винтовку и вошел за разбудившим его человеком внутрь разрушенного здания. Именно здесь им предстояло провести эту ночь.
Прошла еще одна ночь. Через несколько дней осада закончится.
Кордтс пробудился от неприятного сна, украшенного кошмарами, которые напоминали жуткие уродливые фонарики, свисавшие с потолка его сознания. Он по-прежнему находился со своей группой легкораненых. Его щека, видимо, только что начавшая заживать, снова была инфицирована грязью и пылью, поднятой последним взрывом. Однако он мог самостоятельно передвигаться и держать в руках винтовку. Кордтс больше не получал никакой медицинской помощи и находился физически в том состоянии, когда боль прекращается и настоящее как будто перестает существовать. Пятого мая ему не пришлось выходить наружу, потому что главного выхода больше не было. Он просто обошел какие-то обломки каменной кладки и увидел, как люди собираются на покрытой пылью площади и о чем-то оживленно разговаривают. Точно такую же картину он видел и несколько дней назад. Он почувствовал, как во сне куда-то бежит, и это ощущение повторялось снова и снова. Кордтс был в полном сознании и испытывал недовольство наступившим новым днем и не обратил особого внимания на эти странные мысли.
Он осторожно обходил глубокие воронки. Всюду одно и то же — вечная пыль и вездесущая вонь разлагающейся мертвой плоти. Кордтса неожиданно охватило странное, необъяснимое чувство. Он уже много месяцев не видел ни одной немецкой бронемашины, и когда заметил в центре площади одну из них, его как будто парализовало. Впрочем, ненадолго. Его неподвижность длилась лишь долю секунды. Он зашагал вперед, начиная понимать, что же именно произошло.
— Что это? — спросил он у первого попавшегося солдата.
— Все закончилось.
— Ты шутишь, — произнес Кордтс.
— Нет! Нет! — почему-то выкрикнул солдат.
Кордтс почувствовал, как на глаза наворачиваются слезы, которые он попытался смахнуть пальцами. Начинался необычный день.
Поезд катил мимо холмов, покрытых летней зеленью. Это был обычный пассажирский поезд, двигавшийся в сторону рейха. Вагоны были переполнены.
Все было так, как раньше, в спокойной мирной жизни. Яркое солнце, голубое небо, зеленые холмы.
Поезд двигался вперед. Мимо проносились деревни и небольшие города. Мощенные брусчаткой дороги, улицы, площади, фундаменты домов с каждым столетием постепенно все глубже и глубже врастали в землю. На смену деревням пришли города. Они поражали воображение еще больше, потому что были полны людей, идущих пешком и передвигающихся на машинах или трамваях.
Недавно начались вражеские авианалеты, но пока что они были достаточно редки, и большая часть немецких городов пока что не подвергалась бомбежкам. Их жители еще не привыкли к вою установленных на самолетах сирен и взрывам бомб. Пока что не привыкли. Все было еще впереди. Именно это безмятежное настроение и заметили солдаты, вернувшиеся домой с Восточного фронта.
Гражданские казались им необычайно беззаботными, они как будто забыли, что идет война. Они вели себя так, будто ужас, который принесла с собой война, после разгрома Франции куда-то исчез. Это случилось два года назад, когда англичан снова загнали на их мерзкий остров. То, что происходило теперь в России, мирным немецким обывателям казалось чем-то нереальным и далеким, как и события в Тихом океане, о которых они читали в газетах.
В глубине души горожане, конечно, испытывали тревогу, но она носила пока что абстрактный характер, и их беспокойство в большей степени касалось собственной работы, семьи и бытовых повседневных проблем, потребностей в еде и прочем.
Гитлер, озабоченный необходимостью распространить огонь войны на далекие уголки мира, парадоксальным образом внушал своему народу, что война практически закончена и поэтому немцы могут ни о чем не тревожиться и должны благодарить его за предпринятые им усилия. Ему удалось убедить в этом немецкий народ по той простой причине, что он хотел поверить его словам, даже несмотря на некоторые сомнения.
