Книга Штрафбат. Миссия невыполнима - Антон Кротков

Оказавшись в колонне пленных, Замбах первым делом снял с себя форменную рубашку с нашивками в виде авиационных крылышек. Немногочисленные пленные лётчики вызывали особую ненависть конвоиров и их убивали первых и с особой жестокостью.

Но оставшись под безжалостным солнцем с обнажённым торсом, через несколько часов пути Ян сильно обгорел. Поэтому, когда во время короткой остановки рядом умер от обезвоживания капрал, Замбах сразу стащил с него гимнастёрку. На рубашке не было нашивки с фамилией её прежнего владельца, только шеврон на рукаве. Но в нагрудном кармане имелась зажигалка с гравировкой «Dear Uncle Sam» (каким-то образом при обыске конвоиры её не нашли). Прочитав надпись на блестящей вещице, Замбах, несмотря на весь трагизм ситуации, невольно улыбнулся. Теперь он знал, как зовут его спасителя. Это была популярная на Филиппинах кличка американских военнослужащих и вообще всех американцев. Брошенные на Батаане Соединёнными Штатами «батаанские битые ублюдки» (в смысле незаконнорожденные дети от местных женщин, которые часто отказывались от младенцев из-за невозможности прокормить их и чтобы избежать позора) вырастали и говаривали про себя: «Ни тебе мамы, ни папы, ни дяди Сэма (Uncle Sam – в переносном значении: Соединённые Штаты Америки).

На третью ночь Замбах и ещё двое пленных сбежали. Сделать это было не сложно. Во время ночных остановок японцы небрежно организовывали охрану, будучи уверенными, что пленные так обессилены и психологически подавлены, что не смогут бежать. К тому же вокруг на сотни километров простирались непроходимые джунгли и малярийные болота. Во мраке блестели сотни пар жадных глаз. Уже попробовавшие человечины псы нетерпеливо выли в ожидании нового дня и нового пиршества…

Напоследок беглецам удалось выкрасть из японской машины флягу с водой и трофейный американский рацион для джунглей, состоящий преимущественно из всякой сладкой ерунды. Когда шли напряжённые бои, «Джи-Ай»[6]обычно ели только сладости и жевали резинку, а всё остальное выбрасывали. Поэтому штурмовой рацион солдат, воевавших на Тихом океане, был составлен из этих предпочтений – в нём имелось 28 кусочков самых разнообразных твёрдых сладостей, сгущёнка, жевательная резинка, сигареты и немного «нормальных» продуктов в виде банки консервированного мяса, пачки галет, мешочка сухофруктов.

Продукты они разделили по-братски. Жадно наворачивая после нескольких дней голодовки тушёнку, Замбах с недоумением вспоминал, с каким презрением знакомые американцы относились к консервированному мясу, которое у них называлось «спамом». Он даже видел карикатуру в журнале «Янк», на которой два солдата-парламентёра с белым флагом говорят офицеру противника: «Нас послали сказать, что мы сдадимся, но при условии, что в плену нас не будут заставлять есть любимое американское лакомство “Спам”». Но это было до настоящего плена. Теперь многие сдавшиеся японцам американцы, получая на день лишь горсть риса, могли только мечтать о такой роскоши, как тушёнка…

Итак, кое-какая еда у беглецов имелась. А из-за воды у них почти сразу началась вражда. Поэтому Замбах решил, что не будет претендовать на содержимое фляги, чтобы не ссориться со своими спутниками: тридцатилетним занудой с большой плешью на темечке – каким-то штабным работником и совсем юным морпехом. Ян также уговаривал товарищей не есть сладости, которые только разжигают жажду, а питаться тем, что может дать лес. Он также показывал, как собирать с листьев росу и влагу, содержащуюся в некоторых растениях, чтобы утолить жажду. Но его не слушали.

Перед турне на Филиппины Замбаха, как и всех следующих в тропики военнослужащих, снабдили брошюрой «Как выжить в джунглях». Во время долгого перелёта Ян от нечего делать изучил инструкцию от корки до корки, не догадываясь, что скоро полученные знания ему очень пригодятся. Изданный армейским издательством буклет был написан очень толково, снабжён цветными иллюстрациями и содержал массу ценных рекомендаций. Благодаря полученным знаниям Замбах знал, что можно найти вполне пригодную для питья воду, просто наблюдая за птицами и насекомыми; что в джунглях можно не бояться голодной смерти, если ты будешь питаться насекомыми. Важно только уметь отличить пригодных для еды и богатых протеином гусениц и жуков от ядовитых.

Замбах пытался рассказать обо всём этом своим спутникам. Морпех шутливо отвечал, что лучше съест собственные ботинки, чем положит на язык таракана. А канцелярист раздражённо в ответ советовал поляку не слишком умничать.

Вообще штабной вёл себя очень заносчиво. Уверял, что год прослужил в генеральном штабе и вообще он, мол, большая птица и его обязательно станут искать: «Главное, суметь сообщить о себе, и вы увидите, что за мной обязательно пришлют спасательный самолёт или подводную лодку».

У него была невероятно длинная аристократическая фамилия, которую невозможно было запомнить. Ян не раз задавался вопросом и раньше, встречаясь с чудаками, именующимися столь пространно, к чему им такие сложности. Ведь всё равно за исключением специально подготовленных церемониймейстеров ни у кого не хватит терпения поприветствовать тебя по всем правилам. В любом случае всё ограничится обыкновенным: «Привет, Джэк!» или: «Как дела, старина Пол?»

В конце концов Ян решил, что таким образом лишённые талантов люди пытаются выглядеть более значительными, выпендриться. Видимо, те, в чьих жилах текла изрядная доля «голубой крови», стремятся изначально выделиться в любой среде, обозначить свои претензии на исключительное положение. Но штабисту его фамилия помогала мало, во всяком случае в их тесной компании. И мужика злило, что спутники не воспринимают его всерьёз, а мальчишка – тот и вовсе не признаёт ничьих авторитетов и норовит сделать лишний глоток из фляги.

Вообще штабист производил какое-то серое впечатление. Лицо у него было правильное, но какое-то слишком типичное, невыразительное, будто стёртое, – лишённое индивидуальности. Да и все повадки выдавали в нём человека мелочного, скучного и трусливого. Если в присутствии такого чистоплюя карманник стащит кошелёк у прохожего, он не бросится ловить вора, рискуя напороться на нож, а лишь подмигнёт полицейскому и тут же уйдёт, чтобы избежать мести дружков преступника.

Яну больше импонировал его молодой спутник. Замбаха очень впечатлило, как во время побега морпех, из мальчишеского лихачества, на прощание снизу, подобно бейсбольному игроку, швырнул камень в японского часового, и тот беззвучно рухнул на землю и больше не поднялся. Не было сомнения, что паренёк – настоящий герой и таким же образом не раз швырял гранаты в противника… Похоже, он был недавним молодым салагой из последнего перед сдачей гарнизона пополнения. Обычно новичков прямо после прибытия отправляли маленькими партиями на передовую. По странному стечению обстоятельств это почти всегда происходило вечером. Не имеющие друзей и навыков, необходимых для выживания в смертельной обстановке, новобранцы массами гибли в первом бою, не успев даже сообщить, как их зовут, более опытным товарищам по взводу. Выживали лишь самые приспособленные. К таковым и относился спутник Замбаха. Он никогда не унывал, быстро психологически и физически приспосабливаясь к самой тяжёлой обстановке. Он рассказал Яну, что при отправке на фронт получил скверные ботинки, не подходящие для жаркого влажного климата. Так что в джунглях из-за невозможности просушить обувь и одежду у него быстро развилась «траншейная стопа» – кожное заболевание ног, выражающееся в их гниении. В его взводе из-за того, что война затягивалась и верх начинали брать японцы, утвердилось мнение, что домой можно вернуться относительно целым, только если повезёт и ты получишь ранение на миллион долларов – Million dollar wound. Испорченные ноги тоже не подпадали под категорию особенно тяжёлых – при своевременном обращении в санчасть можно было избежать ампутации конечностей и инвалидности, зато почти стопроцентно гарантировали отправку в Штаты.