Книга Птицы небесные - Вера Ветковская

— Боже мой, — повторила Наташа, — и ты спокойно, даже весело говоришь об этом… Таким тоном…

— Потому что из этой новости логически вытекает третья, блестящая новость: мы с тобой разводился, дорогая.

Наташа, побледнев, выжидательно смотрела на мужа. Она не могла понять, шутит он или говорит серьезно.

— Мы с тобой фиктивно разводимся, — объяснил Саша, — я прописываюсь на территории папаши, а ты остаешься прописанной здесь. На всякий случай. Ты меня спросишь, каким образом я пропишусь? Элементарно. Моему папаше дадут разрешение. Он, хитрец, ни единого дня не воевал, а сделал себя таким ветераном, что ой-ой-ой. Возможно, у него имеется и медаль за взятие Берлина, хотя он всю войну просидел в Челябе на оборонке.

— Саша, неужели с отцом все так плохо? — Наташа не могла опомниться от потрясения. Ей стало безумно жаль одинокого старика, которого никто на свете, даже родной сын, не жалеет.

— Ты не о том спрашиваешь, — нахмурился Саша. — Ты спроси, когда нам идти в суд, подавать на развод… И я отвечу тебе со всей строгостью и принципиальностью: завтра… Не беспокойся, прописавшись у папки, я обратно на тебе женюсь. Ведь нам жилье — собственное — необходимо, иначе маманя целиком и полностью заест твой молодой век…

С последним нельзя было не согласиться. Свекровь свободно дышать Наташе не давала. Не успевала Наташа сварить борщ, как свекровь, попробовав его, выливала кастрюлю в мусоропровод.

— Вы хоть бы собачкам на улице отдали, — не утерпела однажды Наташа и в ответ услышала:

— Я не хочу, чтобы животные погибли от твоего борща.

Не успевала Наташа убраться в квартире, как свекровь лезла под кровать и пальцем снимала с плинтуса пыль.

— Мне туда не подлезть, , — оправдывалась Наташа, — живот уже мешает.

— Лень тебе мешает, а не живот.

К известию о Наташиной беременности она отнеслась негативно.

— Ты Петеньке и без того совсем времени не уделяешь, а уж теперь и вовсе… все на меня повесишь… — вздыхала Мария Игнатьевна.

— Вы ему больше можете дать, чем я, — желая умилостивить ее, отозвалась Наташа, — я все на репетициях да на спектаклях…

— Это уж точно! — ядовитым тоном ответствовала свекровь.

Но Наташа терпела и все прощала ей за то, что свекровь в Петьке души не чаяла.

Развод состоялся через три месяца. Наташа еле дотащилась на пятый этаж серого обшарпанного здания и плюхнулась на свободный стул. Вдоль всей стены сидели бывшие влюбленные, когда-то бормотавшие друг другу слова любви, торжественно входившие под звуки марша Мендельсона в зал бракосочетания, страстно целовавшие друг друга ночами…

Они сидели попарно, но отвернувшись друг от друга, похожие на двуглавого орла, нахохлившиеся и угрюмые.

— Вы совсем недавно женаты, — укоризненно сказала Саше молодая и красивая судья.

— Да, я помню, — небрежно отозвался Саша.

— И у вас скоро родится ребенок, — продолжала она.

— Это точно, — согласился Саша.

— Так, может быть, вы помиритесь?

— Мы и не ссорились, — как бы даже удивившись, ответил Саша.

— Так в чем же дело?

— Мы физически не подходим друг другу, — слегка подмигнув красавице судье, объяснил Саша.

Судья слегка покраснела, а Наташа и вовсе сделалась пунцовой от стыда.

Дело в том, что Саша говорил правду. Еще когда они были на юге, она почувствовала, что Саша ждал от нее большей страсти и раскованности и что он был слегка разочарован в ней как в женщине. Она знала, вся беда в том, что в ней нет подлинного чувства к Саше, того, которое заставляло ее почти терять сознание в объятиях Виктора. Нет и, скорее всего, не будет. Она испытывала к Саше благодарность, привязанность, теплоту, что угодно, но не любовь и очень надеялась, что ребенок сблизит их…

Они уже знали, должна родиться девочка. В их доме жила парализованная старуха, Елизаровна, к которой со всей Москвы беременные на восьмом месяце женщины приезжали узнать пол будущего ребенка. Это можно было устроить и в клинике, но Елизаровна обходилась дешевле.

…Елизаровна, скользнув по Наташиному животу мимолетным взглядом, перевела глаза на купюру в руке Саши, и они зажглись хищным огоньком.

— Девка, — гаркнула она, протягивая когтистые пальцы к Саше.

— Точно? — засомневался тот.

Елизаровна презрительно прищурилась:

— А когда я ошибалась?.. Вот то-то и оно Девка.

— А вы что молчите? — обратилась судья к Наташе. — Может, вам нежелателен развод?

— Она просто мечтает о разводе, — вставил Саша.

— Да… я мечтаю, — растерянно произнесла Наташа.

Она чувствовала себя как оплеванная… Саш;! вез ее домой на машине, весело насвистывая за рулем, а она всю дорогу молчала или отвечала на его шутки через силу. Ей казалось, что она, она, а не Саша, совершила какой-то страшный и нелепый обман, и она чувствовала себя виноватой, но не знала перед кем…

Иветта родилась в апреле, когда еще стояли холода, но в воздухе пахло весной.

Из роддома Саша привез их в бывшую отцовскую квартиру. Старик умер за два дня до родов Натальи, и поэтому Саша, занятый похоронами, не напрягал себя стоянием под окнами роддома, как порядочные отцы, а ограничивался огромными букетами цветов, которые каждый день привозил Наташе его новый напарник Гена, с ним Саша теперь собирался ездить в Турцию за товаром. У напарника было три точки в магазинах, куда они могли сдавать привезенное. Решено было привозить исключительно сантехнику, которая пользовалась большим спросом.

Теперь Саша пропадал в «командировках», как он это называл, а Наташа одна возилась с ребенком. Горячее участие ее муж принял только в выборе имени для девочки. Он представил Наташе список имен, в котором значились: Анжелика, Тамила, Габриэла, Изабелла, Моника и Иветта. После недолгого совещания с Катей решено было остановиться на Иветте. Катя припомнила, что с ней на одном курсе училась болгарка по имени Ива, которая каждый год все успешнее выходила замуж, пока не вышла окончательно уже на последнем курсе за сына министра культуры Монголии.

— Это имя принесет ей счастье, — решила Катя.

Петя оставался у свекрови. Мария Игнатьевна, забыв о своей прежней гордости, буквально валялась у Наташи в ногах, вымаливая Петьку, уверяя, что в однокомнатной квартире Наташе и Саше, да еще с родившимся ребенком, и без того тесно, а рядом с ее домом отличная французская школа, в которой будет учиться Петенька… Но не французская школа подвигла Наташу на временную разлуку с сыном: она помнила, что свекровь панически боится одиночества, и ей было жалко старуху. К своей настоящей внучке Мария Игнатьевна не проявила никакого интереса.

Теперь Наташа сполна вкусила все прелести материнства. С Петей она никогда не чувствовала себя матерью, скорее старшей сестрой. Уж слишком много было у него нянек. А сейчас она была совершенно одна. Катя забегала, приносила фрукты, кое-что из одежды для маленькой, но и она по-прежнему была одержима Петькой. Свекровь Наташи со скрипом, но все же отпускала его к Колесниковым на выходные.