Книга Вино поцелуев - Вайолет Уинспир

— Уверена, сеньор граф никому не позволит ее расстраивать, сеньорита. — Горничная взяла у нее из рук пустую чашку и накрыла Лизу одеялом. Я сейчас подоткну вам одеяло, а потом задерну занавески, чтобы вам не мешало солнце. Вот так хорошо? Подушки удобно лежат?

— Прекрасно, спасибо. — У Лизы уже отяжелели веки, и за мгновение до того, как погрузиться в сон, она подумала, что в пунше было что-то, от чего она погрузилась в сладкую летаргию, принесшую приятное расслабление телу и нервам. На губах у нее остался привкус меда и лимона, а соленый вкус морской воды исчез. Исчезли кошмарные навязчивые мысли, что она вот-вот утонет в море. Леонардо спас ее… вытащил из воды… нес на руках… он такой теплый… так трудно… так трудно ему противостоять.

Следующие несколько дней, к большому облегчению Лизы, она ни разу не оставалась наедине с Леонардо. Подробности неприятного инцидента, случившегося с ней, так и не стали достоянием графини, иначе она непременно заговорила бы об этом, и Лиза была очень благодарна Мануэле за ее такт. Это была одна из тех добрых душ, которые вечно участвуют в чужих романах, но никогда не заводят своих. Ана, правда, говорила, что, когда Мануэла была помоложе, ей нравился один человек, но он был беден и ему пришлось уехать в Мексику, где он сколотил состояние, а к тому времени Мануэла уже так привязалась к графине, что ни за что не хотела оставить ее. Она казалась довольной своей жизнью, однако Лиза, глядя на нее, думала, что женщина не может быть счастлива, если рядом нет любящего мужчины.

Эти мысли быстро промелькнули в голове Лизы, и она вспомнила заполненные работой дни в Лондоне, когда она жила не давая волю чувствам, где она не испытывала двойного притяжения замка и его хозяина.

Да, надо признать, хозяин замка очаровал ее, а после того, как он спас ей жизнь, она невольно стала проникаться новым, неведомым ей теплом к этому человеку. Она полагала, что теперь в ее глазах он превратился в героя, но, несмотря на это, упрямо твердила себе, что не имеет права соглашаться на эту фальшивую женитьбу, которая ему была выгодна во всех отношениях, легкое средство выполнить свой долг и сохранить связь в Мадриде.

Очень удобно! Молодая жена запрятана в Эль-Сефарине, и он постарается побыстрее обеспечить ей ребенка, а сам будет продолжать прежнюю веселую жизнь, развлекаясь в городе с женщиной, которой отдал свое сердце.

Лиза была погружена в свои невеселые мысли, когда услышала шаги, гулко отдающиеся на плитках дорожки, которая вела в беседку, скрытую в зарослях бугенвиллеи. Лиза сразу узнала широкий размашистый шаг графа, откинулась назад, в укрытие красных и белых цветов, в надежде, что он не заметит ее и пройдет мимо.

Но надежда оказалась напрасной, потому что на ней были ярко-оранжевые брюки, которые выдавали ее, и он сразу же заметил яркий цвет. Граф остановился у входа в беседку, закрывая собой проход, так что Лиза никак не могла ускользнуть.

— Ах вот вы где! Я вас искал, а вы скрываетесь в этом уединенном месте… — Его черные глаза сверкнули под шапкой смоляных волос, он стоял, глядя на нее, не вынимая рук из карманов темно-синих брюк. К брюкам очень шла голубая, в тон, шелковая рубаха, расстегнутая на вороте, в вырезе которого виднелась мощная коричневая шея.

Его молодой, энергичный вид так подействовал на Лизу, что у нее перехватило дыхание, и она замерла на фоне пышного тропического кустарника, который, как она узнала, был привезен одним из представителей рода Маркос-Рейес, некоторое время служившего генералом-губернатором Карибского острова. Долгой драматической истории этой семьи было бы достаточно, чтобы вскружить голову девчонке и без обаяния красивого смуглого мужчины, который казался таким высокомерным и был полон неотразимой мужской привлекательности, стоя сейчас перед ней. Даже прекрасная Франкиста не смогла настолько завоевать его сердце, чтобы он забыл о своем долге перед наследным именем и рискнул преподнести графине сюрприз, который, возможно, стал бы для нее смертельным ударом. Даже ей приходилось терпеливо дожидаться его вдали, пока он уладит свои семейные дела. Даже ей, потрясающей, обворожительной женщине, столь популярной в Испании, с бесподобной фигурой и черными кудрями.

Небрежно, не спуская с нее глаз, граф вытащил из кармана портсигар с тонкими черными сигарами и зажигалку. Нарочито медленно он извлек изящной смуглой рукой сигару и сжал ее губами. Затем щелкнул зажигалкой и поднес маленький огонек к кончику сигары, которая быстро раскурилась и задымила. После этого он облокотился плечом на дверной проем, и дым от его сигары смешался с пряным ароматом цветов.

— Вы больше не можете уклоняться от ответа на предложение, которое я сделал вам на днях. Сколько бы вы ни прятались от меня, вам придется дать на него ответ. Итак, я жду, и можно ли придумать более романтический антураж для этой сцены? Мы в окружении зарослей бугенвиллеи, а невдалеке, в патио, плещется вода в маленьком фонтане.

Левой рукой он снова поднес сигару ко рту, а Лиза зачарованно проследила за движениями его руки, потому что есть что-то притягательное и чувственное в манере испанцев курить. Впрочем, в этом мужчине все было притягательным и чувственным — его взгляд, рот, грация его тела.

— Вы отдаете предпочтение этой части сада, не так ли? — Ароматный дым вышел из его высоко вырезанных ноздрей. — Вон там — виноградная лоза, там — Пан в мантии, бог несчастья. Густой аромат можжевельника, заросли сладкого перца, свисающие рдяные плоды на стенах дома, маленькие башенки по углам замка. Подумайте о том, что одно слово — и все это может стать вашим, навсегда. Это и все остальное.

— И вы! — Она перебила его соблазнительные речи. — Прежде всего вы, сеньор, и уж вы постараетесь, чтобы я об этом не забывала. Мне придется расплачиваться…

— Да еще какой монетой! — В его глазах вспыхнула опасная угроза, угроза непредсказуемого действия. — Если уж мы сводим счеты, хорошо, давайте говорить начистоту. Вы считаете, что вам придется за это расплачиваться, я так понимаю, верностью и самой собой. Я прав?

— Да. — Она слегка покраснела. — Вы можете жениться без любви, но уж женщину вы не упустите. Жена должна будет исполнять свой супружеский долг, и если она чем-нибудь посмеет запятнать ваше имя, не сомневаюсь, что вы сломаете ей шею, а со всеми этими ступенями в вашем саду, которые спускаются к морю, всегда можно будет сказать, что она оступилась и упала.

— Ага, значит, вы считаете меня жестоким негодяем? Вы в самом деле думаете, что я так храню старинные испанские обычаи, что заблудшую жену буду наказывать самым жестоким образом? — Дым кольцами плыл вверх над его головой, за плечом у Леонардо цвела ветка пурпурных соцветий, он мрачно смотрел Лизе в лицо. Наконец наклонил темную голову, и в глазах его мелькнул страшный злой огонек. Он окинул ее взглядом, словно уже представляя в роли жены и своей собственностью. Он не мог относиться к жене иначе, Лиза чувствовала это.

— Итак, вы считаете, что я отменный образчик испанской жестокости, да? Впрочем, несколько смягченной налетом благовоспитанности — как железная рука в бархатной перчатке. — Он зашелся тихим издевательским смехом. — Так вот почему вы не соглашаетесь выходить за меня замуж, теперь все понятно. Вы боитесь, что однажды можете мне изменить, а я за это, разумеется, сломаю вашу прелестную шейку.