Книга Двадцать три раны Цезаря - Тиана Веснина

Когда приехали, то Ирина вопреки заведенному порядку не отправила детей умываться и чистить зубы, даже не заставила снять одежду, а просто сказала: «Спите!» и закрыла дверь.

— Ну что? Как будем?.. — бросилась она к мужу.

— Ставни надо закрыть и свечку бы где найти. Только не разбуди хозяйку.

— Да чего ее будить? Она в летней кухне, спит уже давно.

— Ну давай за свечкой!

Ирина принялась шарить по полкам, нашла какой-то огарок.

— Вот, — прерывисто дыша, чиркнула она спичкой и воткнула огарок в стакан. — Давай! — склонилась над столом.

Роман еще раз оглянулся и сказал:

— А свет? Ты чего, совсем уже? Свет погаси!

Ирина кинулась к выключателю, зацепилась второпях за табуретку и, больно ударившись коленом, повалила ее. Роман, раздув ноздри, шумно выдохнул от невиданного возмущения, но не произнес ни слова, а только прислушался. Потирая колено, Ирина подошла к нему.

— Ну давай!

Роман выдохнул, достал из сумки сверток, перерезал ножом веревку и развернул его.

Они не издали ни звука. Такое они видели разве что в кино.

— Неужели настоящее? — осторожно коснулась Ирина жемчужного ожерелья. — А это? — осмелев, взяла она бриллиантовое колье.

Она молча рассматривала его, поднеся к пламени свечи.

— Нет, не может быть! — сдавленным голосом проговорила она, схватив уже другое украшение. — Ну ты сам посмотри, разве бывают такие крупные и такие голубые сапфиры?.. А рубины?.. — надела она на руку браслет.

— Бывают и не такие, — сглотнул слюну Роман и взял рубиновые серьги. Наклонился, впился в них взглядом и произнес: — Сто процентов — настоящие рубины.

— Рома, тогда сколько же это стоит? — опустившись на табурет, прошептала Ирина.

Он глубоко задумался и ответил:

— Много.

— Рома, так мы тогда… — она развела руки, потом сложила их на груди. По лицу ее было видно, что она очень хочет что-то сказать, но не может. Лоб морщился, губы подрагивали, а глаза оставались неподвижными.

— Да, — вытерев пот со лба, согласился Роман, — мы тогда… — и вдруг он с невероятной четкостью осознал, что это не сон, что все это наяву и что он, Роман Уманцев — миллионер. Самый настоящий миллионер.

— А как же мы?.. — озабочено начала Ирина.

— Пока не знаю, — ответил Роман и стал собирать сокровища. — Ну давай, — потянул он с руки Ирины браслет.

Она позволила снять, проводя его долгим взглядом. Роман усмехнулся:

— Дома налюбуешься.

— Рома, а жалко продавать такую красоту. Да и кому ее продашь?

Уманцев молча согласился, подумав, что если бы не судьба-злодейка, то был бы он сейчас, правда без драгоценностей Вязигина, уже в ФРГ и не ломал голову, кому продать алмаз.

— Ладно, без паники. Разберемся. Для начала попробуем продать самое дешевое, а потом посмотрим. Главное, не засветиться. А то либо КГБ накроет, либо какой-нибудь преступный авторитет. Сама знаешь.

Ирина кивнула, хотя страсти про КГБ и преступных авторитетов видела только в кино.

Часть II

ГЛАВА 1

Уманцеву повезло. В стране началась неразбериха, а он оказался из тех, кто был готов получить от этого выгоду. Крупные начальники от партии и даже не очень принялись приватизировать все, что только можно, Роман не отставал от них. Продав всю алмазную мелочь и кое-что из фамильных драгоценностей Вязигиных, он поменял свою двухкомнатную квартиру на четырехкомнатную и купил помещение под магазин, решив заняться торговлей. О своей научно-изыскательской работе он и думать забыл.

В глубине души Роман знал, чем будут торговать в его магазине и оттого легкий холодок щекотал его сердце. Он решил заняться ювелиркой, отдавая себе отчет, что тем самым вступает в очень узкий, специфический и опасный мир.

Начал с мелочи, чтобы сразу не привлекать к себе внимание. Покупал у производителей, крупных поставщиков и перепродавал. Дела пошли на редкость удачно. Страна, если судить по газетам, телевизионным программам нищала, а население сметало с прилавков золото.

Роман только сам на себя удивлялся, кто бы мог подумать, что неудачник Рома так ловко и широко развернется. Рэкетиров он встретил не в ружье, а, предложив выпить коньячку, перенаправил по одному адресу. Крышу себе Уманцев организовал первосортную. И через кого? Вот смеху было, когда через пятых-десятых он вышел на Аркадия Леонидовича. Аркадий Леонидович только подмигнул ему, видно, проворонили мы кое-что, раз ты так солидно развернулся, ну да упущенного не воротишь, давай работать вместе. И заработали. Уманцев открыл пять магазинов и жизнь, несмотря на беспокойство, бессонные ночи стала увлекательной. Он только недоумевал, как раньше мог жить иначе? Как мог мириться с мышиным существованием и думать, что та жизнь, какую он ведет, ему и определена?

Теперь он познакомился с такими людьми, к которым раньше не мог приблизиться даже мысленно. Одно дело — новая элита, составившаяся из таких же выскочек, как и он, и совсем другое — бывшие крупные партийцы и члены их семей. Когда его представили зятю бывшего члена Политбюро ЦК КПСС Коротких, он на миг потерял дар речи, но не оттого, что ему пожимает руку зять самого члена Политбюро, а от восхищения самим собой. «Кто бы мог подумать?! — мысленно на все лады восклицал он. — Кто бы мог подумать?! И откуда у меня это взялось? Значит, спал я все эти тридцать с лишним лет. Но как могли пребывать в бездействии такие мощные внутренние силы?!»

И когда случайно услышал процитированные кем-то строчки из Вийона, он и не знал, что был такой поэт, то поразился его проницательности: «Я знаю все, но только не себя».

С Коротких он был уже накоротке. Как-то вечером сидя в ресторане у большого полукруглого окна в стиле модерн, с красиво приспущенными темно-синими шторами, попивая бренди, Роман взглянул на улицу и увидел контур знакомого ему человека. Свет от фонарей, преломляясь через стекло, слегка то вытягивал, то сплющивал черты лица заглядывавшего с улицы в окно мужчины.

Роман выпятил нижнюю губу и промычал под нос: «Гм». Сделал еще глоток бренди и, вновь взглянув в окно, встретился взглядом с тем человеком. Уманцева тряхнуло, как от разряда током. Коротких даже привстал и хлопнул его по плечу:

— Рома! Ты это чего?

Уманцев пожал плечами, силясь улыбнуться:

— Устал, да и бренди в голову ударило.

— А мы его сейчас, чтобы не било, водочкой, водочкой зальем, — рассмеялся тот и подозвал официанта.

Роман сидел, боясь пошевельнуться и взглянуть в окно. Ему казалось, что это дух Вязигина пришел посмотреть на него.

«Э, нет, — заставляя себя приободриться, подумал Уманцев, — только дай слабину — и начнут привидения являться…» Ему стало холодно, и он непроизвольно поежился. Теперь и другие, сидевшие за столом, заметили, что с Уманцевым что-то не так.