Книга Время для Шерлока Холмса - Дэвид Дворкин

Холмс покачал головой:

— Нет, Уотсон. Совпадение такого размаха потребовало бы существования Бога, причём милостивого Бога, в то время как всё вокруг говорит против обеих гипотез. — Он сжал пальцы в кулак. — Тех двоих, кого я подслушал, я почти остановил. Я следил за ними. Они прошли через камбуз, а я двигался по пятам.

— Они вас не заметили?

Холмс фыркнул:

— Я вас умоляю, Уотсон. Разумеется, нет! Я изображал разгильдяя, которому нечем заняться и который слоняется здесь, чтобы убить время. А потом…

— Что потом? — поторопил я.

— А потом, — Холмс перешёл на шёпот. — я увидел его. Старого заклятого врага. Мориарти. Он стоял здесь, словно бы ждал меня. Мориарти понятия не имел, кто я такой на самом деле, но сообразил, в чём моя миссия. Я в изумлении остановился, вон там. — Мой друг показал на угол камбуза. — И пока я приходил в себя от удивления, он чем-то ударил меня. Очнулся я в этом железном ящике в момент взрыва. От декомпрессии дверцы захлопнулись, что спасло мне жизнь. Понимаете, эти ящики герметичны, чтобы продукты внутри не портились и чтобы влага не попала. Без сомнения, Мориарти боялся, что если он задержится и убьёт меня, то привлечёт внимание кока и команды, которые трудились всего в паре метров от нас. Проще было протащить меня к ящику, спрятавшись за мебелью и оборудованием, и запереть там с уверенностью, что я разделю ту же участь, что и остальные. К счастью для меня, в этот раз блестящий ум допустил ошибку, и именно ящик спас мне жизнь.

— Воздух внутри и вакуум снаружи создавали разницу давлений, не давая дверцам открыться.

— Именно. Когда я очнулся от взрыва и не смог открыть дверь, то понял, в чём заключался замысел, обрывки которого я подслушал. А ещё я понял, что мне предстоит просидеть запертым, пока не прибудет помощь, если она вообще прибудет, а воздуха в ящике хватит лишь на несколько часов. Без сомнения, вы помните, что между тысяча восемьсот девяносто первым и девяносто третьим годами я часть времени провёл в Тибете, на время исчезнув, чтобы сообщники профессора Мориарти поверили, что я погиб в Рейхенбахском водопаде. Там я обучался у тибетских мастеров техникам контроля нервной системы. Именно эти приёмы помогли мне в сложившихся обстоятельствах, уверяю вас. А в качестве пищи… — Холмс поморщился. — Надеюсь, больше никогда в жизни мне не придётся есть ветчину, дегидратированную или свежую. — Внезапно Холмс вздрогнул. — Как бы то ни было, я убеждён, что в этот раз меня не спасли бы даже ваши волшебные пилюли. Я не был так близко к смерти с тех пор, как Джек Хенгист поймал меня в ловушку в старом доме на Трогмортон-роуд.

— Да, я хорошо помню тот случай. И что теперь, Холмс? Вы заняты поимкой профессора Мориарти вот уже полтора века, и в результате вас трижды чуть не убили. Как минимум трижды. Почему бы не бросить всё к чертям и не поселиться здесь, на Либрации, вместе с нами? Тут тоже совершаются преступления, знаете ли. Вы были бы счастливы на нашем спутнике.

Холмс усмехнулся:

— Преступления на Либрации! Без сомнения, самое яркое событие за весь год для местных полицейских — это предотвращение попытки какого-нибудь фермера Джонса собрать пшеницы сверх квоты.

— Ну. возможно, подобным делам действительно придают большее значение, чем они того заслуживают, — признал я. — Тем не менее у нас тоже бывают свои изнасилования, убийства и хищения.

— Тьфу! Такие преступления по зубам даже Скотленд-Ярду. Вы же знаете, я из разряда рыб, которым нужна более экзотичная приманка. И сейчас даже сильнее, после всех этих десятилетий скуки, чем раньше. Но хватит об этом, Уотсон. Поскольку мне не удалось защитить жизнь Моргенталера, без сомнения, раскол между марсианами и Землёй продолжит усугубляться.

Марсианами теперь стали называть запредельщиков. Они основали-таки пару колоний на Красной планете и планировали основать ещё, и, как говорили, большинство из них уже перестало считать себя землянами.

— Для меня это пустой звук, Холмс. Лили увлечена политикой по-прежнему, но я занят своими делами, у меня нет ни времени, ни желания следить, что там делают выжившие поселенцы в марсианской пустыне.

Холмс улыбнулся:

— Какая вычурная фраза! Я вижу, что в вас ещё жив несостоявшийся писатель. Однако вы допускаете ошибку, Уотсон: учитывая спартанскую философию, лежащую в основе движения, все трудности лишь закалили марсиан, они отощали, но очистились.

— Да ладно вам. Подобную риторику мы слышим уже не один десяток лет.

— Допустим. Но сейчас наконец сложились все условия, чтобы теория стала практикой. Подумайте только, как далеко они продвинулись. И пойдут ещё дальше.

— Возможно — при наличии изрядной доли удачливости и правильном лидере. Но сейчас не время и не место для такой дискуссии. Я уже сказал, что марсиане меня не интересуют в любом случае, не говоря уж о подобном. — Я махнул рукой, говоря о корабле, пассажиры и команда которого погибли.

Холмс пожал плечами:

— Ну ладно. Настал черёд мне вернуться к роли простого матроса и покинуть это место незамеченным.

Я решил не спрашивать Холмса, каковы его мотивы и дальше сохранять инкогнито. Если бы он хотел, то поделился бы со мной безо всяких расспросов.

— Здесь я вам смогу помочь, — заверил я. — Но что потом, Холмс? Куда потом? Или вы хотите раствориться во мраке ещё лет на двенадцать — или на двенадцать тысяч?

Казалось, он на глазах уменьшился в росте, вживаясь снова в образ техника.

— В этот раз я скажу, куда потом. — Его внешность и голос изменились. Лицо заметно испещрили морщины, нос повис крючком, устремившись к подбородку, а голос стал более скрипучим, высоким, раздражённым и враждебным. — На Марс, голубчик, вот куда. На Марс. — Затем он снова переключился на нормальный голос и добавил: — Вспомните присказку о горе и Магомете, мой дорогой друг, и обдумайте хорошенько с Лили возможность тоже перебраться на Марс. Там определённо нужны доктора!

— Где-то я уже это слышал! Пойдёмте. Лично вам я как доктор нужен лишь для того, чтобы покинуть незамеченным корабль.

Глава двадцатая МАРСИАНЕ

Шерлок Холмс исчез со спутника Либрация вскоре после того, как мне удалось вывести его незаметно с «Эксетера», — исчез без предупреждения, как и появился.

Его визит меня сильно взбудоражил. Это было не просто эхо прошлой жизни, прорвавшееся через тонкую преграду лет, которые меня от неё отделяли. Задето было моё самолюбие. Я попытался объяснить свою реакцию Лили после того, как описал встречу с Холмсом:

— Я сам толком не знаю, в чём дело. Цель! У меня нет никакой цели. А Холмс всё такой же живой и энергичный, и не только потому, что физически молод. У него по-прежнему есть задача, которую он поставил перед собой ещё в девяносто первом году, — остановить Мориарти. У тебя вот есть история покорения человеком космоса. А у меня?

— Твоя работа, разумеется, — быстро сказала Лили. — Ты важный человек, которого все любят, в котором нуждаются.