Книга Мой темный принц - Джулия Росс

Он листал страницы, засыпая ее вопросами, с невероятной проницательностью выискивая самые важные пункты. Она отвечала, глядя на него во все глаза и пытаясь понять, что же происходит, обуреваемая одним-единственным желанием – чтобы ее сердце прекратило трепыхаться от его близости. Стоит ей немного подвинуть руку, и она может коснуться его пальцев – священных, запретных для всякого рода касаний, если только он сам не решит коснуться чего-то. Человек отрешенный, извечно одинокий, не познавший утешительной силы чужого тепла? Вниз по спине пробежали мурашки, рассыпавшись на отдельные группки, в свою очередь, обернувшиеся лихорадочным желанием. Догадывается ли он? Не манипулирует ли он ею?

– О святые небеса! – сказала она. – Вам понравилось, не так ли? Все эти факты и цифры. Но как насчет людей?

– Что насчет людей? – неподдельно изумился он.

Пенни вскочила на ноги и с шумом захлопнула амбарную книгу, ударив кулаком по обложке.

– Здесь люди! Причина всех этих дел! Вы словно человек, осматривающий луга, – он видит только сено, и ему наплевать на всякую мелочь типа полевых мышей и жуков.

– Жуков? – удивленно приподнял он брови.

– Да, почему бы и нет? Жуков-могильщиков, и майских жуков, и божьих коровок. Они ниже вашего королевского внимания, да?

– Жуки – пища для птиц. – В его глазах заблестели смешинки. – И у них свои собственные весьма очаровательные привычки. Майские жуки обожают жужжать в полумраке, но их личинки питаются навозом. Жукам-могильщикам подавай трупы. Черно-красные божьи коровки заживо поедают своих мелких собратьев.

Его небрежная проницательность выводила из себя. Она проиграет. Этот человек одержит над ней верх и превратит в ничто.

– Откуда вам все это известно?

– У меня был отличный учитель, к тому же мальчишки обожают жуков.

– Значит, вы все же кое-что помните, – выдохнула она. – Помните дни, которые провели здесь, в Англии, до того как отправились в Глариен и стали принцем.

– Разве я когда-нибудь отрицал это? – Он посмотрел на ее кулак, до сих пор возлежащий на крапчатой обложке книги. – Не надо, мисс Линдси. Я пытаюсь доставить вам удовольствие. Не делайте этого.

Он наклонился и схватил ее за запястье. И с особой тщательностью разжал один за другим ее пальцы, поглаживая ладонь и обратную сторону руки. Она смущенно уставилась на него, в груди зарождался ужас, в крови – страх и нерешительность. Сердце то останавливалось, то пускалось вскачь, отвечая на прикосновение его пальцев к ладони и легкий массаж бугорка под ее большим пальцем. Он наклонился и поцеловал его. Какая непристойность. Неужто ей этого хотелось? Однако эта острая, пронзительно-непристойная близость парализовала ее.

– Лондонский поверенный уволен, – сказал он наконец, отпустив ее руку. – Я пытаюсь выполнить свою часть договора. Я не собирался расстраивать вас. Вы были правы насчет цветов. Я просто отдал приказ Фрицу. Я даже не знаю, кто их раздобыл и поставил к вам в комнату. Самонадеянный и дерзкий поступок.

Слезы неожиданно навернулись ей на глаза. Все не так! Пенни отдернула руку и поднялась.

– Нет! Это я не права. Мне очень жаль. Они были прекрасны… и если их принес Алексис, я обидела его без причины. Мне очень жаль.

Она вышла, оставив его сидеть за столом с ее проблемами и заботами о Раскалл-Сент-Мэри. У дверей она обернулась. Он сидел, обхватив голову руками, черные волосы разметались в беспорядке. Он не двигался, и только спина и плечи еле заметно сотрясались. Дрожь чистокровного скакуна, такого, как Драйвер, который скачет один, в темноте, убегая от собственного страха.

Длинный тонкий шлейф облака создал разноцветный ореол вокруг ночного светила, изливающего в амбар свой призрачный свет. Ночь взяла их в кольцо. В пролом крыши шмыгнула летучая мышь. Пенни без сил раскачивалась в седле, пока принц не остановил лошадь и не подошел к ней.

– Хватит на сегодня, – сказал он.

Она соскользнула со спины Виллоу и потерла бедра. Из тени материализовался Алексис и увел мерина. Николас сделал знак Квест последовать за ним на конюшню.

– Завтра из Лондона приезжают мои люди.

– А-а! – протянула Пенни. – Шпионы.

– Никаких изменений в распорядке дня не будет. – Голос его лился словно издалека, монотонный, невыразительный. – Однако скрыть, что в моих покоях живет кто-то еще, не удастся. У слуг длинные языки. Конюхи непременно поймут, что лошадью пользуются каждую ночь.

Она прошлась по земляному полу, разминая затекшие мускулы, и присела на тачку.

– Это означает конец полуночным урокам? Что вы намерены предпринять?

– Ничего. Все придут к очевидному заключению. – Он принялся расхаживать туда-сюда. – Надеюсь, вы не будете против сыграть свою роль, если потребуется.

– Какую еще роль?

Он беспокойно мерил шагами прочерченный лунными полосами пол.

– Роль, в которую уже поверил Алексис. Причина, по которой, по мнению Эрика, вы здесь. Ларс, Людгер и Маркос того же мнения. Только Фрицу известна правда. Остальные не знакомы с принцессой Софией. – Он остановился. – Зачем вы потребовались мне? Каково, по-вашему, их мнение?

– О! – Она отвела взгляд. – Хотите сказать, они считают меня вашей любовницей? Боже праведный! Я должна быть польщена?

– Ваши чувства не важны, важно только то, чтобы вы не развеяли это заблуждение, если нас застанут вместе.

– Как жаль, что мои чувства важны для меня! Моя мать знала об этом? – Она поднялась и подошла к двери. – О том, что мне предстоит притворяться той, кем она была на самом деле, – любовницей принца?

– Ваша мать не дурочка.

– Нет. Похоже, единственная дурочка здесь я. И насколько далеко должен будет зайти этот обман?

– Ни на сколько, конечно же. Для меня близость невозможна.

Пенни замешкалась у огромной полуразвалившейся двери.

– У меня тоже нет привычки поддерживать подобные отношения, – сухо бросила она.

Он направился в ее сторону.

– Обычно я никому не позволяю касаться меня и сам никого не касаюсь. Никто, за исключением вас, не разговаривал со мной с подобной бесцеремонностью. Вы не называете меня по титулу. Не приседаете передо мной в реверансе. Я позволяю вам это, поскольку ваш отец был принцем и поскольку вы нужны мне для бракосочетания. Но я не знаю, как с вами обращаться. Это и есть дружба?

– Нет, – сказала она. – Друг – это человек, с которым ты смеешься и делишься всякими глупостями, друзья равны. Друзьям небезразлична твоя судьба, вы можете без страха довериться другу, быть с ним откровенным и в жизни, и в чувствах, и знать, что ваши тайны в надежных руках.

– А-а! – Он остановился в полосе лунного света. – Я не могу предложить другу ничего подобного.

Они брели обратно к дому в потемках, луна огромной жемчужиной висела над темными силуэтами деревьев. Лес притих, окутанный туманом. У Пенни было такое чувство, что она вся побита и в синяках, причем духовно гораздо больше, чем физически.