Книга Пустячок, а приятно - Марина Серова

Когда мы с Кирей вошли, камера была пуста, только на обшарпанном столе лежала какая-то папка, а на одном из стульев форменная милицейская шинель моего ментовского друга.

— Присаживайся, — сказал мне Кирьянов, указывая на свободный стул возле окна. — Пока адвоката нет, допрос все равно не начнется. Придет он, тогда и подследственного приведут. Давай пока потолкуем…

Он уселся за стол следователя, открыл лежавшую на нем папку, стал машинально листать и просматривать имеющиеся в ней бумаги.

— А ты что, еще не передал дело Бортникова в отдел борьбы с экономическими преступлениями? — пропуская мимо ушей Кирино предложение «потолковать», спросила я.

— Передал, — отвечал Кирьянов. — Только сам я от Бортникова пока что отказываться не намерен. Мне ведь убийства Ольховского и Перепелкина расследовать как-то надо. И кроме Николая Пантелеймоновича, у меня никого нет, за кого можно было бы зацепиться. Если не считать тебя, конечно!

— Спасибо, Киря! — не без сарказма в голосе заметила я. — Всегда рада помочь родной милиции!

— Прекрасно, если рада! — Киря поднял голову от бумаг и посмотрел на меня серьезно и даже мрачно. — Тогда не молчи, рассказывай. Какие у тебя отношения с адвокатом Должиковым?

— Дался тебе этот Должиков! — пожала я плечами. — Какие у меня могут быть с ним отношения?

— Не знаю, — Киря с досадой поморщился. — Хорошо, если просто интимные…

— А хуже интимных что?

— Хуже, если деловые! — глядя на меня в упор, весьма агрессивно заявил мой друг, подполковник милиции. — Ты хоть знаешь, какие слухи ходят про Должикова?

— Да откуда!

— А я вот знаю.

— Киря, милый! — воскликнула я патетически. — Не жмотись! Если тебе что-то о нем известно, поделись информацией!

— А ты взамен будешь делиться своей?

— Конечно! Я же обещала!

— Так вот, — Кирьянов нахмурился, собираясь с мыслями. — Про Должикова рассказывают, что адвокатура для него не столько способ зарабатывания себе на жизнь, сколько прикрытие его, скажем так, не совсем законной деятельности. Что дела он ведет редко и стоят его услуги безумно дорого. А если он и ведет в суде чью-нибудь защиту, то подследственным всякий раз оказывается его хороший знакомый.

— Какие-нибудь конкретные доказательства против него есть?

— Да фигушки! — как-то совсем по-детски воскликнул седеющий уже подполковник. — За каких лопухов ты держишь наших местных криминальных авторитетов, если думаешь, что они позволят собрать на них хоть малейшие доказательства!

Я кивнула. Ситуация была понятна.

— И это еще не все, — продолжал Кирьянов. — Я вот пробил Должикова по всяким архивам… Ну, там архив ФСБ, Министерства обороны…

— Подожди, Киря! — перебила я его. — У тебя что, по поводу Должикова какие-то подозрения имеются, что ты стал искать его имя в архивах?

— Подозрение у меня только одно, — преспокойно отвечал мой ментовский друг. — Должиковым заинтересовалась ты. Значит, все не просто так…

— Ясно, — разочарованно кивнула я. — Спасибо за высокое мнение обо мне, конечно…

— Да носи на здоровье… — Кирьянов был, как всегда, ироничен. — Кстати, в архивах я откопал, что у нашего Должикова отменно бурное прошлое. В 90-х годах он служил в спецназе, бывал в «горячих точках», с оружием умеет обращаться… Потому-то я и хочу знать, с какой стати ты им заинтересовалась!

— Да ни с какой… — не слишком ловко попыталась я уклониться от прямого ответа. — Я вообще с ним толком незнакома.

— Допустим, — Киря начал немного раздражаться. — Тогда расскажи, где засветилась его машина, что ты непременно захотела узнать по номерному знаку ее владельца?

— Засветилась? — Я пожала плечами. — В данном случае это сильно сказано. Просто человека, который в нее сел, я видела у Шмуйловича, а так как Евгений Маркович не представил его, мне захотелось узнать, с кем же я имела честь немного побеседовать…

На лице подполковника появилось озадаченное выражение, придававшее его, в общем-то, весьма мужественному облику налет чего-то наивно-детского.

— А кто такой Шмуйлович? — спросил наконец мой ментовский друг. — Подожди, а я ведь уже где-то слышал это имя…

— Вчера от жены Бортникова, — подсказалая.

— Точно! — воскликнул Кирьянов обрадованно. — И она сказала, что этот тип — их хороший знакомый. Ну, и что из того?

— Шмуйлович также хороший знакомый Ольховского, — сказала я.

— И что?

Кирьянов по-прежнему смотрел на меня озадаченно.

— Да ничего, — отвечала я. — Я же тебе объяснила, что у меня куча всяких предположений и подозрений, но практически ни одного конкретного факта. Полный мрак, одним словом.

Кирьянов потер лоб, посмотрел на меня еще более озадаченно.

— Но ведь что-то тебе Шмуйлович про Ольховского наверняка рассказал, — заметил он. — Или нет?

— Вообще ничего, — отвечала я. — Сказал, что знать такого человека не знает. А между прочим, наш Гарик утверждает, что именно через Шмуйловича он и познакомился с Ольховским.

— Ну да! Ведь он же был позавчера на дне рождения у Гарика!

— Вот! — согласилась я. — Кстати, не хочешь расспросить Гарика о Шмуйловиче? И вообще обо всем…

— Пробовали уже, ничего не выходит, — как-то грустно отозвался Киря. — Наш честный Гарик упорно притворяется ничего не знающим.

— Как так? — немного опешила я. Понятно, когда обычные граждане запираются, не хотят рассказывать милиции кой-какие сведения о своих друзьях или знакомых. Но честный мент армянского разлива, каким является наш Гарик Папазян, — с какой стати ему скрывать что-либо от своих коллег, таких же ментов, как и он сам? — Что, Гарик вообще отказывается что-либо отвечать?

— Почти, — пожал плечами Кирьянов. — Говорит, что ничего определенного не знает.

Я была очень удивлена. Гарик вовсе не наивный простак, чтобы ничего не знать о людях, с которыми знаком.

— М-да, с Гариком творится что-то неладное в последние дни, — заметила я. — Я тоже пробовала его расспрашивать про одного типа, с которым мы встречались на его дне рождения. А он заперся, ничего не говорит. Только твердит: «Брось ты это, Татьяна», и все…

— Гарика нашего избили вчера поздно вечером, — вдруг сказал Кирьянов.

— Да ты что! — воскликнула я. — Что ж ты молчал?

Киря только пожал плечами в ответ, как бы говоря, что, по его мнению, это едва ли имеет прямое касательство к интересующим нас событиям.

— И сильно избили? — спросила я.

— Достаточно! — Киря грустно вздохнул, уставился на обшарпанную крышку стола прямо перед собой. — Подробностей я не знаю, Гарик никому ничего толком не рассказывает. Ну, ты же его знаешь! Но только, судя по всему, это не простое хулиганство. В принципе Гарик за себя постоять умеет…