Книга Книга теней - Жаклин Уэст

И в этой огромной пустой темноте вдруг засветилось то, что она пыталась поймать, что парило у нее в мыслях, будто пушинка на ветру. Это оказалась вовсе не пушинка. Это был крошечный мерцающий огонек – огонек свечи, что зажигает для тебя мама. Огонек фонаря в темном небе.

Олив почти чувствовала на своих руках ладони матери и отца, крошечную теплую ладошку Мортона, пушистые лапы котов. Все они были с нею, внутри нее. И вместе с ними она нажала на кнопку электрической лампы.

Внезапное флуоресцентное сияние взорвало тьму. Свет отражался в кольце зеркал, которые она расставила посреди чердака, умножая лучи, направляя их во все стороны, рисуя ослепительную клетку вокруг девочки и стоящего рядом с ней существа. Прищурившись, Олив с трудом разглядела угодивший в световую ловушку силуэт с автопортрета Олдоса МакМартина – нечто темное, костлявое, перекошенное, едва напоминающее человека. В сгустке тени, на месте которого должно было бы быть лицо, свет отразился в двух точках – в глазах, которые смотрели прямо на нее. Но она его больше не боялась. Свет стирал МакМартина. Сияние пожирало его ноги, тело, длинные узловатые пальцы, костлявую челюсть. Когда от него остались только глаза и рот, существо издало рев, который эхом прокатился по чердаку, сметая пыль со стен, сотрясая древние серые камни. А потом оно исчезло без единого следа.

23

Олив поморгала, привыкая к свету, чтобы глаза перестали болеть.

На чердаке воцарилась тишина. Однако это больше не была та зловещая тишина, когда ждешь, как что-нибудь подкрадется к тебе сзади. Это была мирная тишина – от которой хочется свернуться клубком и спокойно уснуть. В углах, конечно, остались тени, но они безобидно задрожали и растаяли, когда девочка выпрямилась и подняла лампу. С каждой секундой воздух ощутимо теплел.

Все так же держа лампу в руке, она без сил сползла по чердачной лестнице. Дверь удалось распахнуть с первой же попытки. Свет упал на Мортона и котов, которые сидели в коридоре, прижавшись друг к другу и щурясь от ярких лучей. Мгновение никто не шевелился.

– Олив? – прошептал Мортон.

Девочка глубоко вдохнула.

– Он исчез.

Горацио и Леопольд громко взвыли от радости. А Мортон принялся скакать на месте, цепляясь за руку Олив. Его круглая голова колыхалась, будто белый шарик на веревочке. Харви носился по стенам у них над головами, между раскатами хохота выкрикивая: «Получилось, получилось, получилось!»

Первым в себя пришел Леопольд.

– Мисс, – провозгласил он, – домашняя гвардия выражает вам благодарность. Храбрость и изобретательность, которые вы проявили в этой битве… – Но тут Леопольда прервал Харви, свалившись ему на голову.

Когда оба кота выкатились сквозь раму в розовую комнату, сцепившись в шипящий и фырчащий пушистый ком, Горацио поднял взгляд на Олив и улыбнулся. Улыбнулся искренней улыбкой без малейшей нотки насмешливости.

– Поверить не могу, – признался он. – У тебя получилось. Вправду получилось.

Олив потянулась и ласково почесала Горацио между ушей.

Мортон обхватил ее тощими руками под ребра, по-прежнему продолжая скакать на месте.

– Я всем-всем на улице про тебя расскажу!

Глядя на его растрепанную макушку, Олив почувствовала, как улыбка у нее на губах дрогнула. В горле начал расти ком, но его все-таки победил упрямый зевок.

– Давайте уже вернемся домой и немножко поспим.

Девочка взяла Горацио за пушистый хвост, а Мортона – за руку, и они втроем шагнули в розовую спальню, а потом и в коридор. В рамах опять красовались картины, по всему дому горел свет.

Они остановились у пейзажа с Линден-стрит. Картина изменилась: оттенок неба стал более нежным и теплым, с краю замерцало несколько звезд. Туман, стелившийся по полю, истончился до нескольких небольших островков. В далеких окнах Олив заметила уютное мерцание огней.

– Тебе… тебе от этого, наверно, лучше не стало, – неловко откашлявшись, сказала она Мортону. – В смысле, тебе все равно не вернуться домой. В свой настоящий дом. – Девочка смотрела куда угодно, только не ему в глаза.

Он не ответил.

Олив заставила себя продолжить:

– Мортон, я пока не знаю, как тебе помочь. Я не могу сделать так, чтобы то, что с тобой случилось, не случилось.

– Я знаю, – тихо произнес мальчишка.

– Но я не брошу пытаться, – пообещала Олив. – Может, когда-нибудь… – Она умолкла. Дальше сказать было просто нечего.

– Олив, мне от этого света больно.

– Ой, извини. – Девочка нажала на кнопку. Мортон осторожно потер руку, которая была ближе всего к лампе. Пару мгновений оба помолчали.

– Но я буду к тебе приходить, – сказала она наконец. – В смысле, если хочешь. И если коты меня проведут.

Горацио с безнадежным видом закатил глаза, но кивнул.

– Хочу, – сказал мальчик. – Обязательно приходи.

– Мортон… – Олив прислонилась лбом к стене, чтобы он не увидел, если она начнет плакать. – Мне так жаль.

Мортон пожал плечами.

– Да ничего, – сказал он, очень стараясь сдержать дрожь в голосе. – Может… – Он часто заморгал. – Может, все теперь будет по-другому. Там, внутри.

– И здесь тоже, – добавила Олив. Секунду они смотрели друг на друга. Потом она отвернулась.

– Леопольд, ты не отведешь Мортона домой? – окликнула девочка, когда воющий меховой ком выкатился в коридор. Леопольд освободился из хватки Харви, отсалютовал Олив и протянул Мортону свой хвост.

– Счастливо, сэр Пододеяльник! – крикнул Харви и отвесил рыцарский поклон вслед мальчишке, который вместе со своим провожатым уже забрался в раму.

Олив тяжело вздохнула, а потом побрела в свою комнату. Она плюхнулась рядом с Гершелем на кучу плюшевых подушек и мягких, теплых одеял и, даже не успев ни о чем подумать, моментально уснула.

24

– Мы дома! – радостно крикнул мистер Данвуди от входной двери.

Олив подняла взгляд от царского завтрака из горячего какао, бананов, печенья миссис Нивенс и розовых кукурузных котят с зефиром. Миссис Данвуди влетела на кухню и поцеловала Олив в лоб.

– Как конференция? – спросила девочка.

– Просветительно, – ответил мистер Данвуди, поставив чемоданы на пол. – Мы тебе кое-что привезли.

Он демонстративно развернул футболку, на которой была нарисована курица, и показал ей.

– «Зачем курица перешла ленту Мебиуса?» – вслух прочла Олив и, после того, как отец перевернул футболку, продолжила: – «Чтобы перебраться на ту же сторону».

Мистер Данвуди просиял.