Книга Дерзкая пленница - Вирджиния Хенли

Он взглянул на нее и понял, что она права.

Леди Хильда продержалась еще несколько дней, и в ту ночь, когда была очередь Лили сидеть подле нее, мать Эдварда испустила последний мучительный вздох. Лили направилась в соседнюю комнату, где спала леди Элисон, размышляя, не разбудить ли ей сначала Рольфа, чтобы он послал человека в Окстед за Эдвардом. Она вошла в комнату матери, не постучав, и застыла на пороге. Элисон и Рольф, обнаженные, обнимали друг друга с такой страстью, какую Лили и вообразить не могла. Она побледнела, раскрыла рот и наконец пробормотала:

— Леди Хильда… Элисон плавно протянула руку за одеждой и сказала:

— Я сейчас приду. Рольф же спокойно добавил:

— Я пошлю гонца в Окстед.

Мать и дочь молча, не говоря ни слова друг другу, омыли тело и постелили чистое белье на постель. После того как закурили благовония, чтобы освежить воздух в опочивальне, леди Элисон знаком велела дочери следовать за ней. Они вошли в комнату Лили, и леди Элисон затворила дверь.

— Я — страстная женщина, а Рольф — мужчина в полном смысле этого слова. Чего же ты хочешь? Или ты полагаешь, что только тебе и Ги разрешается голыми развлекаться в спальне? Не будь лицемеркой, Лили!

— Простите меня, матушка, — смиренно ответила дочь.

После службы в годстоунской церкви Эдвард отвез мать домой — в Окстед, чтобы похоронить ее там. Священник произнес прощальное слово над небольшим гробом, и земля засыпала могилу, а Лили, глядевшую на осунувшееся лицо Эдварда, охватило страшное раскаяние, она казнила себя за то, что наговорила ему столько жестоких слов. И вдруг ее внимание самым необъяснимым образом привлекло одно из окон. Что это? Какая-то фигура, какой-то соглядатай, совершенно неуместный в этот скорбный час. Она задрожала, по коже побежали мурашки. Ее охватил такой же ужас, как во время последнего посещения Окстеда. И вдруг ей захотелось бежать. Привидения! Здесь полно привидений! Они преследуют ее, лишают душевного покоя. Резко повернувшись, Лили пошла прочь, остальные последовали за ней. Прочь от могилы, прочь из Окстеда, от его мертвецов, в Годстоун — домой, к жизни!

Эдвина смотрела, как гроб леди Хильды поставили на телегу, и похоронная процессия направилась в Окстед. Она следовала за всадниками пешком, держась на расстоянии. Эдвина не знала, зачем она это делает, знала только, что так нужно. Эдварду понадобится утешение. Она прибежала, когда молились за упокой души усопшей. Она видела, как Эдвард пригласил людей в дом, как Лили затрясла головой и, резко повернувшись, пошла прочь. Все уехали в Годстоун. Но теперь уже Эдвина не пошла за ними. Эдвард сидел у могилы. Стало темнеть. Эдвина поняла, что он просидит так всю ночь, если она не вмешается. Она тихонько подошла к нему и ласково окликнула.

— Эдвина, что ты тут делаешь?

— Я не хочу, чтобы вы были один сегодня, — просто ответила она.

Заглянув ей в глаза, Эдвард понял, что эта девочка горюет вместе с ним. И такая любовь сияла в этих глазах, что было невозможно ни отрицать ее, ни пренебречь ею.

— Позвольте мне остаться, — умоляюще попросила она.

— Я буду признателен тебе, если ты побудешь со мной немного. А потом я отвезу тебя домой.

Эдвина улыбнулась, давая понять, что все сделает так, как он захочет.

— Пойдем в мою комнату. — Эдвард взял ее за руку, и взволнованная девушка пошла за ним.

— Я никогда раньше не бывала в господских покоях, — молвила Эдвина.

— Тебе понравится. Конечно, у нас не так, как в Годстоуне, но мы жили в полном довольстве.

Они вошли в зал. Эдвина оглядывалась, восхищаясь прекрасными коврами, и вдруг вздрогнула:

— Кто-то идет!

— Это служанка моей матери, не бойся. Нора, я думал, ты уехала в Годстоун.

— Нет, милорд, теперь, когда норманнов нет, здесь так спокойно.

— Не называй меня милордом, Нора. Не забывай, что они вернутся.

Нора присела перед Эдвардом:

— Не собрать ли вам поужинать, Эдвард?

— Нет, спасибо, Нора. — И тут же он подумал, что Эдвина, наверное, голодна. — Впрочем, я передумал. Приготовь ужин на двоих и накрой в моей комнате. Мне принеси эль, а моей даме — мед. Думаю, он придется ей по душе. — И Эдвард улыбнулся.

Эдвина, очарованная тем, что он назвал ее своей дамой, пошла следом за ним в его опочивальню.

— Тебе, наверное, холодно, Эдвина? Прости, я не подумал. — Эдвард склонился над очагом, и через несколько мгновений там заалел огонек. Эдвина показала пальцем на меховое одеяло, лежащее на кровати.

— Это здесь вы спите? — спросила она, потому что не знала другой постели, кроме подстилки, лежащей на полу. — Я в жизни не спала на кровати.

Эдвард выпрямился и подошел к ней.

— Сегодня поспишь, — пообещал он.

— Я свалюсь, — затрясла она головой.

— Я буду так крепко держать тебя, что не свалишься. — И впервые за этот день Эдвард рассмеялся.

Свечи были не нужны. Огонь освещал спальню, превращая ее в уютный рай для влюбленных.

Нора тихонько постучала в дверь. Она принесла холодное мясо, сыр, масло и хлеб. Эдвину особенно поразило масло, которое нужно намазывать на хлеб. Она никогда в жизни не ела масла. Эдвина застенчиво подождала, пока Нора уйдет.

— А мне можно взять немного вот этого?

— Конечно. А сверху положи мясо, — посоветовал Эдвард.

— А что это такое? — с любопытством спросила девушка.

— Наверное, холодная оленина. Ты разве никогда ее не ела?

Она покачала головой. Эдвард внимательно наблюдал, какое впечатление на нее произведет оленина.

— Ужасно вкусно! — засмеялась Эдвина.

— А теперь попробуй вот это. Кажется, это куски дикого кабана. Вкус должен быть более пряный.

— М-м-м, тоже вкусно, — похвалила она. Эдвард был в восторге. Как это здорово — открывать другому человеку что-то приятное. При мысли о грядущих радостях Эдвард вспыхнул. Он знал, что Эдвина — девушка, и не хотел пугать ее чрезмерной торопливостью. Он предложил ей куропатку и настоял, чтобы она взяла ножку, сам же взял крылышко. Затем налил в рог хмельного меда, поднес рог к губам девушки и не отрывал, пока она почти полностью не осушила его. Последнюю каплю Эдвард оставил себе, прижавшись губами к тому месту, которого касались губы Эдвины. Потом он обнял ее и коснулся ее губ, еще сладких от меда.

— Мы испили из чаши любви!.. — прошептал он.

Эдвард отнес девушку на кровать, и она потянулась навстречу его поцелую. Он помедлил, любуясь ею; отблески пламени играли на ее нежном лице, обрамленном завитками светлых коротких волос. Она была похожа на ангела.

— Ах, милорд Эдвард, я так люблю вас! — воскликнула она.

— Эдвина, ты такая хорошенькая, такая милая…