Книга Легенды древнего озера - Наталья Тимошенко

– Да неужели? – усмехнулся Соболев. – Дайте угадаю: вы даже про укроп никогда в жизни не писали?

– Нет, – Лиля покаянно покачала головой и улыбнулась. – Я не журналист и никогда им не была. Я работаю в косметической фирме. Катя Маслова была моей подругой.

– Что ж, версия не хуже любой другой, – невозмутимо констатировал Юрий Алексеевич. – Было бы гораздо хуже, если бы вы попытались меня убедить в том, что потеряли от меня голову. Так чего вы хотите, подруга Кати Масловой? – он внимательно посмотрел на нее.

Лиля видела, что Соболев ей не верит. А если он не поверит ей в этом, вряд ли сможет довериться и в остальном. Наверное, стоило как-то иначе преподнести ему эту новую информацию, но у Лили было мало опыта в таких вещах. Однако что-то нужно было делать, как-то убедить майора в правдивости этой версии. Она вытащила из сумочки свою визитку, на которой было указано и название ее фирмы, и имя с телефоном, а также свой паспорт и протянула все это ему.

– Вот, можете убедиться, я вам не лгу. Я действительно не журналист. Врать вам вчера было ошибкой, простите. А что я хочу? – Она посмотрела ему в глаза, прекрасно зная, что когда говорит почти правду, уличить ее во лжи практически невозможно. – Я хочу знать, почему завтра будет ровно пять лет, как умерла моя подруга.

– А вам не сказали? – Соболев насмешливо изогнул бровь. – Приступ астмы, она задохнулась. Мне очень жаль, сочувствую вашей утрате.

– Неправда, – возразила Лиля, не обращая внимания на его тон. – Катя была астматиком с самого детства. Она всегда носила с собой ингалятор и прекрасно знала, как им пользоваться. И я не знаю, что должно было случиться, чтобы она этого не сделала. В ту ночь умерли еще четыре человека, я не верю в такие совпадения. Юрий Алексеевич… – Лиля запнулась и отвернулась от него, судорожно сжав лежащие на руле пальцы. – Она просила меня поехать с ней. Тогда, пять лет назад. Ей очень хотелось побывать на этом празднике. А я отказалась. Я не люблю лес, не люблю природу. И уже пять лет не могу простить себе, что не поехала. Если это действительно был всего лишь приступ астмы, а она по какой-то причине не смогла воспользоваться ингалятором, я могла бы ей помочь, понимаете? Могла бы помочь, если бы была рядом! – Лиля на мгновение посмотрела на Соболева, снова перевела взгляд на лобовое стекло и тихо добавила: – Я тоже с самого детства умею им пользоваться, чтобы суметь помочь ей в нужный момент. Мы росли вместе, понимаете? В детском саду спали на соседних кроватках, в школе все одиннадцать лет за одной партой сидели.

Соболев вздохнул. Наверное, он давно ждал чего-то подобного. Что кто-то придет и спросит. Ему всегда казалось странным, что почти никто не усомнился в официальных отчетах, не считая этого странного парня, который в итоге завел блог. Ему говорили, что все будет нормально, но сам он в это не верил. А главное – не понимал, зачем все это вранье вообще было нужно.

Лиля вызывала у него сомнения. Она уже столько раз меняла свою историю, что это само по себе было подозрительным. Сейчас она казалась ему вполне искренней. Может быть, просто потому, что она была красивой блондинкой с трогательной внешностью. Такие в каждом нормальном мужчине рождали желание помочь и защитить.

– Курить тут можно?

– Конечно, – кивнула Лиля, решив, что на обратной дороге запах успеет выветриться. – Вот пепельница, – она открыла ему обычно девственно-чистую пепельницу, в которой сейчас неожиданно обнаружился один окурок. Курить здесь могла разве что Саша, когда они с Ваней ездили вчера в Демидов. Интересно, с чего это ее братец, жутко психовавший, когда кто-то пытался достать в его машине сигареты, разрешил той здесь курить?

Соболев достал сигарету, чуть приоткрыл окно. После пары затяжек он тихо произнес:

– Значит так, я тебе сейчас скажу кое-что, но имей в виду, нигде и никогда никому другому я это не повторю. Это служебная информация, а я при исполнении, так что если на тебе диктофон, я тебя посажу. Ясно?

Лиля кивнула.

– На мне нет диктофона, – так же негромко сказала она. – Я не собираюсь никому передавать никакую информацию. Я просто хочу знать правду.

– Правильно сделала, что не поехала с подругой, – мрачно сообщил ей Соболев. – Ничем бы ты ей не помогла, только похоронили бы вас вместе. Астматический приступ, конечно, имел место быть, но умерла твоя подруга, как и остальные, от ужаса.

– От ужаса? – переспросила Лиля. – И Катя, и… все остальные?

– Другого объяснения остановки сердца у молодых здоровых людей патологоанатом мне предложить не смог.

Лиля на несколько секунд задумалась, разглядывая что-то за лобовым стеклом.

– А почему официальные отчеты другие?

Майор пожал плечами.

– Не хочет мое руководство такой пугающей статистики, видимо.

– А вчерашний парень? Он тоже умер от остановки сердца?

– Да, но официально причина будет другой. В прошлый раз первого пропустили с реальной причиной смерти, в этот раз быстро спохватились. Мой вам совет, Лилия, уезжайте отсюда. Сегодня же, сейчас же. Еще пару жертв этой ночью оно отхватит, это к гадалке не ходи. Мне будет жаль упаковывать в мешок такую красоту, – он криво улыбнулся.

Лиля пропустила мимо ушей его предупреждение.

– Оно? – переспросила она. – О чем вы?

Соболев с минуту молча курил, глядя в окно, не поворачиваясь к своей собеседнице. Та терпеливо ждала его ответ.

– Да черт его знает, что это. Но они все его видели. И не только они. Что-то там есть. Не знаю что.

– Откуда вы знаете, что они что-то видели? Не могли их просто чем-то отравить? Я слышала про препараты, которые вызывают остановку сердца…

– Токсикология была чистая. Мы предполагали наркотики, проверили все, что могли, но ничего не нашли. Там что-то другое. И оно жаждет новых смертей.

– Если вы так уверены в этом, почему не запретить этот праздник? Придумать какую-нибудь причину, их же тьма. Ваше руководство боится статистики? А оно не боится, что рано или поздно этим кто-то заинтересуется? Кто-то посерьезнее меня. И докопается до сути.

– Не те времена, чтобы что-то просто взять и запретить, особенно если оно может в казну района принести денег. Подумаешь, пяток человек. Их на дорогах каждый день бьется больше. Да и не поможет это. Не в празднике же дело.

Он докурил, смял окурок в пепельнице.

– Хотя… Пять лет вот не проводили, более или менее тихо было. И в этом году, наверное, решили, авось, пронесет. Не пронесло.

– Не пронесло, – эхом повторила за ним Лиля, о чем-то задумавшись. – Ладно, спасибо вам, Юрий Алексеевич. Не могу сказать, что порадовали, но совесть успокоили. О том, что вы мне сказали, никто не узнает, обещаю.

– Уж постарайтесь, о последствиях я вас предупредил. Надеюсь, вам хотя бы полегчало. Езжайте домой.

Сказав это, он с сожалением вылез из машины в дневное пекло. Но мысль о домашней еде в холодильнике приятно грела душу.