Книга Алхимистика Кости Жихарева - Михаил Успенский

Но довольно прикалываться над гением. Ни серьёзный, ни насмешливый пересказы здесь неуместны.

На самом деле всё в трагедии Гёте сложнее и глубже. Поэтому лучше всего не гуглить, а взять сам текст и прочитать. Тем более что существуют прекрасные русские переводы…

Книжка больно толстая? Читай-читай, при случае за умного сойдёшь, блестнув цитатой!

С лёгкой руки Иоганна Вольфганга (а его долгий и славный путь сам по себе увлекательный роман) образ беспокойного доктора зажил в литературе и искусстве самостоятельно. Появился даже термин «фаустианство».

Разные авторы делали Фауста своим героем – или использовали его историю в иносказательном смысле. Лучшие режиссеры ставили спектакли по этой трагедии. Итальянец Арриго Бойто и француз Шарль Гуно написали каждый по опере («Са-та-на там пра-авит бал!»). Особенно удачно Мефистофель правит бал в исполнении Шаляпина.

Потому что успешно использовать образ, созданный гением, под силу только другому гению.

Пушкин не стал полностью переводить трагедию, а написал совершенно самостоятельные «Сцены из «Фауста». Его героем движут не благородные побуждения, но обыкновенная хандра. Он так и говорит: «Мне скучно, бес»…

(Сразу видно, что в ссылке написано!)

Александр Сергеевич даже отправил своё сочинение самому Гёте, благо великий старец был ещё жив и ясен умом. Гёте так растрогался, что послал дерзкому русскому в подарок гусиное перо, которым был написан «Фауст». (На самом деле, конечно, этих перьев был целый воз – книга-то толстая!)

А «Шагреневая кожа» Бальзака? Это тот же «Фауст», только осовремененный и офранцуженный. Неспроста же старичок-антиквар, что подсунул бедному студенту Рафаэлю талисман, исполняющий все желания владельца, так напоминает… Ну вы поняли, кого.

А «Искушение Фодерингея» Герберта Уэллса? Там сатана возникает на холсте из-под кисти бедного художника и предлагает ему за душу два, нет, три, нет, ладно, пять шедевров! Но фиг ты упёртого английского ханжу соблазнишь!

А повесть Куприна «Звезда Соломона», в которой к скромному российскому чиновнику является хромой адвокат по имени Мефодий Исаевич Тоффель?

А «Мастер и Маргарита» Булгакова с его знаменитым эпиграфом? Тень «Фауста» ощутимо реет над этим великим, но и спорным текстом…

Но первенство здесь, несомненно, принадлежит соотечественнику Гёте – Томасу Манну с его «Доктором Фаустусом». Это поразительный и страшный роман и об искусстве, и о политике. Композитор Адриан Леверкюн продал (в своём воображении, тронутом болезнью) душу в обмен на гениальную музыку. Точно так же немецкий народ продал душу Гитлеру за обещание мирового господства – вот что имел в виду автор. Мол, мы, немцы, – нация трагически обманувшихся Фаустов, а не голодное стадо взбесившихся от музыки Вагнера истинно арийских свиней, визжащих: «Курка! Млеко! Яйки! Пух-пух!»

Ну-ну. Бес попутал, с кем не бывает…

А от шедевра Томаса Манна прямой путь к антиутопии фантаста Томаса Диша «Концлагерь», герои которой, узники режима, соглашаются на заражение особой спирохетой в обмен на месяц – всего лишь месяц! – подлинной гениальности. После этого будет распад мозга и смерть, но никто – ни один! – не отказывается…

Фантасты вообще взялись эксплуатировать Фауста в хвост и в рожки! Ведь это такая богатая тема: гениальный учёный – великое открытие – непредсказуемые последствия…

У Терри Пратчетта есть весёлая и мудрая повесть «Фауст (зачёркнуто) Эрик». У Майка Суэнвика – жуткая антиутопия «Джек/Фауст». Совместный роман Роджера Желязны и Роберта Шекли озаглавлен цитатой из трагедии Гёте – «Коль с Фаустом тебе не повезло»…

А русский писатель Андрей Столяров вообще довёл фаустианство до логического конца. В его мини-романе «Маленькая Луна» настырный учёный-биолог дьявола не вызывает, а выводит в лабораторных условиях – но с теми же печальными последствиями. А душу свою он потерял давно – на пути к успеху подставил коллегу-соавтора, предал любимую…

Вот так и протянулась эстафета от средневековой мистерии до наших дней, и отслеживать её этапы, поверьте, – занятие интересней любого детектива…

О, суббота!

…Прага была хоть и не золотая, но великолепная.

– А станет ещё лучше! – уверял мистер Келли. – Вместо булыжников под ногами у нас будут лежать золотые слитки…

– Ну да, – сказал Филимонов. – И грош цена тогда будет вашему золоту…

Антютик приземлился аккурат на Карловом мосту.

– Ну, я не прощаюсь! – сказал на прощание бесёнок.

– Само собой, – подтвердил Джульверн. – Мои предложения остаются в силе.

И маленький трёхгрошовый искуситель исчез, оставив по себе только сизый вонючий выхлоп.

Кузьма-Демьян прикинул, в каком обличье ему существовать, – и через некоторое время предстал в облике толстого и брыластого голубя. Голубь покряхтел, поднатужился, замолотил крыльями и кое-как поднялся в синее пражское небо.

Занимался рассвет, и город был безлюден – только какая-то шайка молодых людей нестройно шагала по улице, возвращаясь после ночной попойки.

Шли они, сильно шатаясь и поддерживая друг друга, а вот пели слаженно:

Хоть высок души полёт,

Все мечты о низком:

Тело бренное влечёт

К пиву и сосискам.

Брюхо знать себя даёт

Бульканьем и писком —

То кишка кишке поёт

«Доминус вобискум».

Если каждый божий день

Этак вот поститься —

Можно превратиться в тень,

В символ превратиться!

Чем терпеть такую хрень,

Лучше удалиться

Под таинственную сень,

Где и удавиться!

Всяк судьбу свою клянёт

Письменно и устно.

Всякий новый день несёт

Новое паскудство.

Но возрадуйся, народ,

К чёрту словоблудство —

К нам на выручку придёт

Царское Искусство!

Вот закончится зима,

И тогда, о братья,

Нам Алхимия сама

Распахнёт объятья!

И наполнит закрома,

И могу сказать я,

Что нажрётся задарма

Каждый, без изъятья!

И затеплится огонь

В старом атаноре,

И запляшет Красный Конь

На Зелёном Море.

Это пламя только тронь —

И в последнем споре

Камень ляжет на ладонь

Скептикам на горе.

Озарится всё само

Философским светом,

Станет золотом дерьмо

Не поздней, чем летом!

Знайте тайное письмо:

Под большим секретом

Сам великий Бальзамо