Книга Девушка с Рублевки - Наталья Баклина

– Все, решено. Витька, завтра моя смена, готовься. Чего тебе принести?

– Не знаю, чего хочешь...

– Хочешь, борща тебе сварю, а? Или блины сделаю, хочешь?

– Хочу, наверное.

– Точно, блины. С инжирным джемом. Вкусно! Ой, Витька, я же тебе передачку привезла, прямо из Туниса! Где мой пакет? А, вот. На, держи! – Аленка протянула Пенкину светлую коробку.

– Спасибо. Что это?

– Сухофрукты тунисские. Финики, инжир, курага и еще какая-то фигня местная, не помню названия. Говорят, офигительно потенцию повышает. По-моему, тебе сейчас в самый раз пригодится, а?

Аленка толкнула Пенкина плечом и захохотала, запрокинув голову и встряхивая волосами.

– Витя, что здесь происходит? Почему возле тебя так шумно? – раздался голос у меня за спиной, и мне захотелось втянуть голову в плечи, но прятаться было поздно, пришлось отвечать:

– Здравствуйте, Эмма Валерьевна. Мы Виктора проведать пришли.

– Да, я слышу.

Эмма Валерьевна разглядывала нас с видом хозяйки, обнаружившей пятна на любимом ковре. Словно бы гадала, откуда они могли здесь появиться. Самым ярким пятном была Аленка, поэтому изрядная доля хозяйской брезгливости досталась ей.

– А вы что тут делаете?

– Сына вашего проведываю, Лариса же сказала, – фыркнула Аленка, поражаясь тому, как плохо доходит до некоторых.

– Витя, а почему ты встал? Ты уже достаточно здоров, чтобы принимать посторонних женщин?

– Мама, я достаточно здоров.

Пенкин принял независимый вид и теперь был похож на подростка, застуканного за непозволительным делом. Например, за курением. Или разглядыванием порножурнала.

– А вот я плохо себя чувствую. Я опять вчера поздно уснула, думала про тебя и про твое здоровье. А утром поехала через всю Москву, чтобы привезти документы, которые тут требуются. И зарядник твой тебе везла. И пирожки с ливером, Татьяна для тебя напекла. Тащила на себе всю эту тяжесть, хотя ты знаешь, что мне нельзя поднимать больше двух килограмм. И что я вижу? Ты отлично себя чувствуешь и развлекаешься с девицами!

– Но-но, поаккуратнее с выражениями! – гордо выпрямилась Аленка. – Я, между прочим, деловой партнер вашего сына. А Лариска, можно сказать, невеста.

– Я, милочка, не с вами разговариваю. Витя, ты почему молчишь?

– Вить, мы пойдем уже, ладно? – Я поняла, что если сейчас не увести Аленку, то что-то случится: между ней и мамой Пенкина воздух так накалился, что запахло грозой. – Мы засиделись, а тебе с мамой нужно побыть. Выздоравливай, я позвоню. Алена, пошли.

– Нет, ну что за мымра, а? – выпалила Аленка, когда мы уже почти дошли до лифта. – С девицами он развлекается! Витька не пацан сопливый, что она его так пасет?

– С ней, кажется, именно пацан. Он свою маму боится. Эмма им крутит как хочет. С женой его развела, цветы его повыкидывала.

– Какие цветы?

– Пенкин цветы разводит, комнатные. Вернее, разводил. А потом у мамаши открылась аллергия, и она все горшки из дома выселила.

– А ты откуда знаешь?

– А я к ним домой заезжала в тот день, когда шефа в больницу положили. Баул его отвозила. Так мамаша его целое представление устроила на тему, какие мы эгоисты, мол, напугали ее до потери пульса и вообще.

– Вот крыса! Слушай, мне Витьку жалко, кажется, она его заела совсем.

– Мне тоже так кажется. Хотя он ведь взрослый человек. Если живет так, значит, его это устраивает.

– Да, наверное. Слушай, мне эта мамаша совсем настроение испортила. Может, поедем ко мне? У меня наливочка есть из инжира, тунисская. И еще одна коробочка сухофруктов. Посидим, День Победы отметим. А то слишком резкий переход – с утра пальмы, после обеда – эта обезьяна злобная.

– Поехали, – улыбнулась я; выходит, не только мне требуется время на адаптацию.

Аленка жила по той же ветке метро, на «Октябрьском поле». Минут семь ходьбы, и я обалдело разглядываю бело-зеленый фасонистый небоскреб с башенками, колонками, фигурной оградой и охранником возле шлагбаума.

– Что это?

– «Гнездо глухаря». Комплекс так называется, я тут живу.

Мы прошли роскошный холл, отделанный мрамором. Двери лифта отливали тусклым серебром, внутри кабины – полированные панели и зеркала. И ни единой царапины.

– Слушай, тут шикарнее, чем в тунисских пятизвездочных отелях. Там я слово из трех букв видела, на стенке нацарапанное. А здесь чистота, будто и не в России.

– В России, в России. Просто здесь вон, видишь, глазок над зеркалом? Камера слежения. Кто нагадит – сразу охрана вычислит и платить заставит, причем неслабо.

Мы поднялись на девятый этаж и вошли в просторную светлую прихожую. Однако! У меня вся квартира ненамного больше одной этой прихожей!

– Раздевайся, – кивнула Аленка, отодвигая дверку огромного, во всю стену, шкафа-купе. – Тапки вот здесь.

Я скинула плащ, пристроила его на вешалку, обулась в мягкие полосатые тапки с розовой опушкой. И пошла за Аленкой в комнату.

Комната была пятиугольной. И очень большой, даже несмотря на светло-серый диван, поставленный посередине. Позади дивана было устроено что-то вроде кабинета, со столом, компьютером, книжными полками. Впереди – журнальный столик, кресло, тумба с огромным телевизором. Я подошла посмотреть книжные полки: Пушкин, Чехов, подборка книг по психологии отношений. И фотография в рамочке – сияющая голливудской улыбкой и декольте Аленка, а рядом серьезный мужчина с высоким лбом с залысинами и слегка заметной иронией в глазах.

– Аленка, с кем это ты?

– А, это мы с Ильиным, ну с моим несостоявшимся мужем, я тебе рассказывала. В первый месяц совместной жизни сфотографировались. Я тогда счастли-и-ивая была. Думала, мне жизнь джекпот отвалила.

Мне стало неловко, что задела за больное. Я отошла к дивану, плюхнулась и покачалась, проверяя. Диван послушно пружинил подо мной.

– Слушай, ну ты живешь! Как в кино про буржуев, честное слово!

– А, Петька мне эту квартиру в качестве отступного купил, – махнула рукой Аленка. – Кофе будешь? Сварить?

Я поднялась с дивана и пошла за Аленкой на кухню. Кухня была размером с большую комнату в моей «рублевской» квартире. В ней поместились не только шкафы, плита, тумбы, двухкамерный холодильник и мойка с двумя отсеками, но и мягкий зеленый диванчик с веселыми оранжевыми подушками. Кухня у Аленки была веселой: салатовые стены, светло-коричневый гарнитур, вышитые петухи в рамочке над столом, банки для специй, расписанные под хохлому. И горшки с растениями, занявшие все пространство перед окном.

– Слушай, как тут у тебя уютно. И цветов столько... – Я опять плюхнулась на диванчик, наблюдая, как Аленка двигает крошечной джезвой по мелкому песку. Песок был насыпан на специальный поддон и, похоже, подогревался электричеством.