Книга Фирменные люди - Юлия Любимова

Марина вернулась поникшая, без надежды на улучшение. Она приступила к своим обязанностям, и ей поручили рассчитывать бензин – самую простую операцию. Работала она всего полдня. Мы, конечно, уже знали, что Ганская направила официальный запрос то ли в Минздрав, то ли в какой-то медицинский комитет, может ли иностранная фирма держать больного с таким диагнозом на должности бухгалтера. Кроме того, Ганская подсуетилась и нашла доктора, и не простого, а почти академика, который следил за состоянием здоровья Хаменко и постоянно присылал пространные отчеты.

Нетрудно догадаться, что творилось в душе у Марины – больная и совершенно одинокая, она знала о грозящем ей увольнении и была на грани нового нервного срыва.

Я утешала ее, как могла: «Успокойся, никто тебя не уволит! Не имеют права». В медицинской энциклопедии я прочла статью об эпилепсии, где, в частности, было сказано, что «лицам, подверженным эпилептическим припадкам, нельзя управлять транспортом, работать с огнем, плавать». Особенности же личности больных – это «педантичность, аккуратность и трезвость, что делает их незаменимыми работниками».

Я сунула эту статью под нос Марине.

– Вот видишь, – сказала я, – эти замечательные слова – про тебя. Самые лучшие качества бухгалтера – аккуратность и педантичность. У тебя с этим, в отличие от большинства наших сотрудников, все в порядке.

Она улыбнулась мне сквозь слезы.

Через месяц Маринин академик для отдела кадров выслал хороший отзыв о состоянии ее здоровья. В нем говорилось: «Рекомендуется укороченный рабочий день и соблюдение схемы медикаментозного лечения. Противопоказаний для работы в офисе нет».

А через неделю с ней снова случился приступ. На этот раз наш коллектив испугался по-настоящему.

«Скорая» «Ингосстраха» ехать наотрез отказалась, сославшись на то, что «это не страховой случай».

– Но ведь в прошлый раз вы же приезжали! – прорыдала в трубку Нина.

– В прошлый раз больная была в бессознательном состоянии, и мы по инструкции обязаны были оказать первую помощь. А сейчас мы с вами знаем, что это не приступ, а рецидив хронического заболевания, а его в нашем страховом списке нет. Всего хорошего.

Марину увезли в городскую больницу, а через две недели уволили по состоянию здоровья.

Глава 10

Вика вышла из декрета. Оставив годовалую малышку на няньку, она явилась на службу и стала наводить порядок, перекручивая гайки на свой манер. Она вернула маленькую иконку на старое место рядом с телефоном, разослала всем приветствие по электронке и... приступила.

Перво-наперво вызвала по очереди всех сотрудников «на ковер». Обычно на таких собеседованиях вяло обсуждались наши индивидуальные рабочие планы и различные производственные вопросы: пересмотр подачи отчетности, упрощение документооборота и все в таком духе. Я не ждала от Вики ничего новенького. Но она удивила меня.

– Говорят, – начала моя начальница и посмотрела на меня пристально, словно прокурор, – ходят слухи, – поправилась она, – что ты, Юлечка, слишком много пьешь чаю в рабочее время.

Я промолчала, мысленно скручивая ей фигу в кармане. И хотя мне не хотелось с ней ругаться, ответила:

– Даже если и так, за это ведь не расстреливают. Верно?

– Не расстреливают. Но и не одобряют. Нет, я прекрасно знаю – ты работаешь быстро, четко и не делаешь ошибок. Это я так... И все же я хочу, чтобы ты каждый понедельник присылала мне отчет о проделанной работе за каждый день недели. Меня не интересуют отписки и общие слова. Это должен быть подробнейший отчет, что называется, по минутам. Что ты так на меня смотришь? Да, по минутам! Если говорила по телефону, то с кем и о чем, и обязательно указывай, сколько ушло на это времени. Я хочу знать, сколько проверено отчетов, сколько проведено платежек и на какую сумму. Это ясно? – Она замолчала, ожидая моей реакции.

Я смотрела на нее со спокойной улыбкой.

– Хотите нас вывести на чистую воду?

Мне от всего этого было невесело.

– Мы хотим проанализировать ситуацию в отделе, а потом серьезно поговорить с теми, кто ворует драгоценное рабочее время.

Я почему-то почувствовала, что эта фраза была заготовлена заранее.

– Почему некоторые не успевают выполнять свою работу? Только ли потому, что ввели новые путевые листы и увеличили бюджеты по отделам?

– И это тоже. За полгода штат в отделе продаж увеличился на пятьдесят человек. А это пятьдесят мобильных телефонов, тысячи новых звонков и гора новых отчетов ежемесячно. А зарплата наша, между прочим, осталась на прежнем уровне. Вы же знаете, что эта публика и шага не может ступить без нашей помощи. Только и слышишь: «Когда мне перечислят аванс? А сколько? А почему столько? А можно еще? А когда мне дадут машину? Ой, я ничего не понимаю в ваших цифрах...». И так далее. Можно продолжать до бесконечности.

Серьезных причин было предостаточно, но мне не хотелось вступать с ней в дискуссию. По существу, Вике не было никакого дела ни до нашего отдела, ни до сотрудников лично. Хотела бы что-нибудь изменить в работе подразделения, не с чая начинала бы.

Видно, Карина Мухамедовна накрутила ей хвост, прочитав в ее глазах тоску по брошенному ребенку. И Вика, чтобы продемонстрировать свой трудовой задор, сразу начала стратегическое наступление.

– Я знаю, что отдел продаж самый тупой, – ответила мне Вика. – Но я не желаю, чтобы по конторе про мой отдел бродили разные слухи. Я хочу, чтобы сотрудники, приходя на работу, занимались работой, а не чаепитиями, каталогами с тряпьем и хрен знает чем.

Этот «хрен» звучал у нее постоянно. «Хрен» было ее слово-джокер, которым она подменяла все, в чем не хотела разбираться. Вика также подчеркнуто небрежно называла фирму конторой, а нас, естественно, девочками. Наверное, так, принижая все и всех, удобнее было руководить. Скорее всего в ее жизни не оказалось человека, с которого можно было бы взять пример, как общаться с подчиненными. Наверное, ее унижали и дома, и в школе, тыкали носом в институте, я уж не говорю о работе. Может быть, слишком авторитарная мама подавляла нашу будущую начальницу, не давая ей почувствовать себя сильным, самодостаточным человеком. Скорее всего она до сих пор звонит своей Вике, требуя продиктовать название замечательного нового лекарства, рецепт кулинарного блюда или напоминает о давно обещанном визите вежливости. Возможно, солидная Вика до сих пор не может «сбежать с детской площадки» и действует с постоянной оглядкой на маму. И эта руководящая долж–ность – просто еще одна неудачная попытка доказать матери, что она взрослая девочка и может обойтись без ее советов.

«У тебя, Вика, в подчинении двадцать человек, – думала я, глядя на разглагольствующую начальницу. – Ты, конечно, можешь вызывать нас на серьезный разговор в свой кабинет, можешь отдавать распоряжения, хвалить или журить, но ты, словно чего-то опасаясь, не хочешь видеть в нас людей, подобных себе. А мы такие же, как и ты. Мы рано или поздно догадаемся, что все это – обычная детская игра в шахматы, где пешки, безусловно, твои подчиненные, но право голоса-то у них никто не отнимал. Мы отличные специалисты. Любая из нас может сделать карьеру на какой-нибудь другой фирме или просто уволиться и жить в свое удовольствие, удачно выйдя замуж. Не надо бросаться специалистами, Вика. Пробросаешься...»