Книга Отпуск с папой - Дора Хельдт

Она распахнула двери пивной, ворвалась в зал, развернула газету и расправила ее на столе. Потом огляделась:

– Эй, люди, хочу вам кое-что прочесть. Можете минуту послушать?

Онно, Калли, Доротея и Нильс присоединились к нам, а я посмотрела на отца, с довольной улыбкой устроившегося на стуле. Марлен бросила на него взгляд, истолковать который было трудно, и начала читать:

– «ЗНАМЕНИТЫЙ ЭКСКУРСОВОД С ОСТРОВА ЗЮЛЬТ ПРИХОДИТ НА ПОМОЩЬ НОРДЕРНЕЮ.

Нордерней. Местные жители и отдыхающие, разумеется, уже задались вопросом, что, собственно, делают неутомимые строители и подсобные рабочие в бывшем заведении «Вид на море»? Редакция сумела приоткрыть завесу над этой так хорошо скрываемой тайной. Нашему сотруднику ГфМ вчера удалось познакомиться с Хайнцем Шмидтом, одним из известнейших, если не самым известным знатоком острова Зюльт. «Конечно, я знаю Зюльт как свои пять пальцев, – объясняет нам Хайнц с лукавой улыбкой, – а кто знает один остров, понимает все и про остальные. Поэтому мне сразу стало ясно, чего не хватает Нордернею». Загорелый моложавый мужчина чуть за семьдесят показывает нашему редактору ГфМ чертежи.

«Я руковожу здесь работами по переустройству, захудалая забегаловка превратится в бар, который удовлетворил бы вкусам даже жителей Зюльта». На эскизах изображены элегантные столовые группы, призванные заменить замызганную стойку. Там, где раньше громоздились выщербленные столы, для клиентов поставят мебель из стекла и хрома, вместо обоев с цветочками со стен на них будут смотреть картины с видами моря, волн и дюн в жизнерадостных красках радуги. «Да, – говорит обитатель Зюльта, и его глаза цвета голубой стали блестят, – настенной росписью для нас займется знаменитая гамбургская художница Доротея Б., ведь домохозяйками, державшими в руках лишь кисточки для туши, тут не обойдешься».

На смену дешевому линолеуму придет паркетная доска, искусственные цветы уступят на столах место пышным букетам. Вопрос о стоимости переустройства заставляет этого симпатичного мужчину скромно потупиться. «О деньгах говорить не принято, и на Зюльте тоже». Он улыбается подкупающей, обаятельной улыбкой и приглашает редакцию на открытие заведения в ближайшие выходные.

Остается лишь спросить о названии. Хайнц Шмидт долго не раздумывает. «Нет, «Вид на море», разумеется, не годится. Лично мне нравится «Сердцевидка», но об этом мы еще подискутируем в узком кругу», – говорит он и подмигивает своей красавице дочери Кристине, усердно помогающей своему очаровательному отцу. Редакция желает им успеха в их начинаниях и радуется, что на нашем прекрасном острове скоро появится еще одна достопримечательность. ГфМ».

Марлен хлопнула газетой о стол и стукнула по ней ладонью. Как раз по тому месту, где был портрет отца, жизнерадостно улыбающегося читателям. Марлен испепелила взглядом знаменитого знатока островов, с довольным видом развалившегося на стуле.

– Замызганные стойки? Обои с цветочками? Выщербленные столы? И кто здесь руководит работами? И вдобавок ко всему еще и «Сердцевидка»? Ты что, вчера был пьян?

Папа улыбнулся:

– А как оно будет называться?

Марлен набрала в легкие воздух и едва не зарычала:

– Как будет называться? Разумеется, «Де Фриз»! Потому что это мое заведение, о чем ты, к сожалению, забыл упомянуть.

Папа задумался.

– Да, «Де Фриз» звучит элегантно. Это хорошо. А почему ты кричишь? Радио ведь выключено.

Калли еще раз прочел статью.

– Хорошая фотография, Хайнц. Когда он успел тебя снять своим маленьким фотоаппаратом? Ты посмотри…

– Кого это он имеет в виду под подсобными рабочими? – обиженно уточнил Онно.

Оторопев, я все еще таращилась на статью, особенно на то место, где говорилось, как моложавый мужчина на восьмом десятке подмигивает своей красавице дочери.

– Скажи, сколько ты заплатил Майеру, чтобы он напечатал этот бред?

– Что значит «бред»? – возмутился отец. – Это великолепная реклама, и к тому же задаром. Я полночи давал интервью, чтобы протащить Марлен в газету, а вы привередничаете. В следующий раз делайте все сами.

– Хайнц! – Марлен разволновалась, шея у нее пошла красными пятнами. – Это никакая не реклама, а полный абсурд. «Вид на море» вовсе не был захудалой забегаловкой, название бара совершенно не подходит, моего имени в статье вообще нет и… А почему, собственно, его нет?

Хайнц ответил ей бесхитростным взглядом:

– Мы не знали точно, как оно пишется. А неправильно написанное имя – это очень обидно. Но мы можем отправить в газету отклик читателя. И тоже бесплатно.

Марлен выдохлась. Она опустилась на стул, который подставил ей Онно, и опрокинула рюмку шнапса, налитую ей Калли. Потом посмотрела на отца долгим внимательным взглядом:

– Скажи спасибо, что дружу с твоей дочерью. Но я тебя предупреждаю: в следующий раз ты труп. Калли, налей мне еще. Будьте здоровы!

Ближайшие два часа папа молча работал шкуркой. Ни о каких мучениях совести речь не шла, он выглядел вполне удовлетворенным и насвистывал «Друг, добрый друг». Время от времени он проходил мимо стола и рассматривал свою фотографию. Я отступила на шаг, чтобы полюбовалась загрунтованной стеной, и осталась довольна результатом.

– Доротея, я закончила.

Знаменитая гамбургская художница подняла голову.

– Очень хорошо. Другую сторону можешь начать завтра. Все равно уже половина пятого.

Я удовлетворенно потянулась.

– Тогда на сегодня с работой все, я пошла в душ.

Папа выронил наждачную бумагу.

– Мы еще успеем съездить на пляж. Как тебе идея? Искупнуться, а?

Вообще-то я надеялась застать Йоханна, ведь он пока не сообщил, что уезжает. Я не успела ответить отцу, поскольку в пивную вошла Марлен. За собой она волокла большую картонную коробку, которую подтащила прямо к ногам Хайнца.

– Это двенадцать светильников для окон, их нужно собрать.

Папа мельком взглянул на них и с сожалением сказал:

– Придется заняться этим завтра, мы едем купаться.

– Нет, мой милый, ты не едешь купаться, ты сейчас соберешь эти светильники. – Глаза Марлен сверкнули опасным огнем. – И дискутировать я не собираюсь.

Папа одарил ее обаятельной улыбкой:

– Поехали с нами на пляж. У тебя такой измученный вид, слегка освежиться тебе не повредит.

Марлен открыла рот, чтобы возразить, и снова закрыла.

– Ну что? Ты едешь?

Голос Марлен был спокойным:

– Ах, Хайнц, просто собери эти светильники. И без возражений, ладно? Тогда я, может быть, выдержу сегодняшний вечер с тобой и этим писакой в одном помещении, не бегая за вами с удавкой. Давай попробуем сделать так?

Папа успокаивающе похлопал ее по спине.