Книга Новые записки психиатра, или Барбухайка, на выезд! - Максим Малявин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Поселившись в голове Димы, голос первым делом выписал всей пенсионной гоп-компании групповой сеанс лечебной эвтаназии, затем мягко пожурил парня за то, что дома не соблюдал лечебный режим и не пил лекарства по расписанию, а потом заявил, что отныне молодой человек в надежных нежных руках. Обещал, что после выписки, при условии хорошего поведения и четкого соблюдения всех врачебных предписаний, научит знакомиться с девушками. А то не тем голова занята, не тем. Ну, доктор, конечно, не в счет, ей можно.
Ан нет, не удалось отвертеться. Придется с апреля по средам заниматься еще и судебно-психиатрическими экспертизами. А я так надеялся, что удастся отмазаться!
Как все-таки несправедливо устроена жизнь! Посудите сами: из тех семидесяти — восьмидесяти лет (ладно, пусть будет девяносто — сто, но это уже бравада), что отпущены человеку, лет восемнадцать-двадцать он постигает азы, потом лет пять-десять — основные правила и понятия, затем еще столько же пытается состояться как личность, гражданин и специалист, и что в остатке? Где-то полжизни уходит на то, чтобы осознать, что всю первую ее половину занимался какой-то фигней, попытаться все исправить или махнуть рукой, а вскоре более или менее достойно встретить климакс и старость. Ах, да: не забудьте про пять-десять лет, отданных на откуп сенильной деменции или болезни Альцгеймера (опционально, конечно, но никто не застрахован). Представляете, СКОЛЬКО надо успеть сделать в столь короткий срок по-настоящему сознательной жизни?
Егор Петрович (пусть его будут звать так) жизнь прожил долгую. Вырос в деревне, отслужил в армии, работал трактористом. Потом, когда стали строить автогигант, вместе с женой приехал в поисках лучшей доли в быстро растущий город. Время шло, город расширялся, родились и выросли дети, а потом и внуки.
А потом стали происходить странные события. Вначале Егор Петрович вдруг обнаружил, что его не пускают на работу. Что значит десять лет как на пенсии? Да вы с ума посходили, мне же прогул поставят, да и сослуживцы будут косо смотреть! Как это поумирали? Кто их поубивал? Старость? Да вы что, какая старость, всего-то лет пятьдесят! Какие семьдесят пять, столько не живут! Что значит — и вы про то же?
Еще было непонятно, куда подевалась его однокомнатная квартира. Нет, та трешка, в которой он живет, конечно, и просторнее, и отделка богаче, но откуда она взялась — загадка. Вот объявится настоящий хозяин, то-то шума будет!
Егор Петрович даже пару раз ходил, искал свое настоящее жилище. Один раз нашел, но там жили совершенно другие люди, которые были искренне удивлены его предложением выметаться к чертям собачьим. Второй раз ходил, но не нашел — видимо, гады решили перестраховаться и квартиру перепрятали. А заодно и улицы так запутали, что в итоге он и сам потерялся, сыновья нашли лишь через день, где-то в районе автовокзала: там все было почти как раньше, только сосны вымахали как-то неожиданно высоко.
И вообще странностей в жизни накопилось слишком много, как и претензий, а потому на визит к доктору Егор Петрович согласился легко: медицине он доверял, сколько раз его выручали — то с аппендицитом, то с переломами, доктор образованный, он рассудит.
— И вот еще что, доктор: стали у меня пропадать деньги. Я уже где их только ни прятал — все равно находят и таскают.
— Кто, Егор Петрович?
— Дети, больше некому. Сорванцы они у меня, шалопаи.
— Папа, ну что вы такое говорите! Доктор, не слушайте его: он сам свою пенсию прячет, а после забывает, куда спрятал, всей семьей потом неделями ищем! И ладно если это будут привычные нычки — матрас, книжные полки или под линолеумом в прихожей. Так он ведь один раз спрятал деньги в туалетном бачке! Три месяца искали, пока мама не вспомнила, где он раньше мог бутылки прятать! Хорошо еще, что упаковал в пластиковую бутылку…
— И про квартиру пусть сознаются, пока есть свидетели!
— Папа, квартиру мы вам с мамой обменяли уже лет десять как! И ремонт сами сделали, а то ты уже на даче пытался, проще было сразу вызвать вражескую авиацию.
— Да ладно, я там обои поклеил…
— Поклеил! Крест-накрест и поверх пластиковых панелей, плюс дачный туалет снаружи!
— Цыц, мелочь пузатая! Вот ведь до чего доходит, если распустить молодежь: своего ума еще не нажили, а уж гонору-то — на пять арабских шейхов хватит! Или кто у них там… И вот еще какой вопрос меня беспокоит, доктор: куда они дели мою жену? Может, хоть вам как на духу сознаются?
— Как это куда? А это тогда кто? — показал доктор на супругу.
Егор Петрович аж поперхнулся.
— И вы туда же?!
— Что вы имеете в виду?
— А то, что мою любимую ненаглядную жену, умницу, красавицу, вот с такой вот жо… хмм, фигурой куда-то задевали! И не признаются! А мне подсунули эту старую грымзу, которая на меня вечно ворчит, по ночам громко храпит, а что самое страшное — ложится со мной в одну кровать! Я уже опасаюсь за свою честь: что скажет жена, когда меня разыщет? Так что вы уж разберитесь, пожалуйста, доктор!
Глянув на меняющуюся физиономию жены-самозванки, Егор Петрович то ли остатками угасающего интеллекта, то ли и вовсе спинным мозгом почувствовал, что если ему и суждено умереть от старости, то старость эта вполне персонифицирована и сейчас находится на расстоянии вытянутой руки и в аффекте. Чесал он по коридору очень бойко, даром что пришел с клюшкой и на полусогнутых. От немедленной расправы его спасла только добровольная (да да, только оформляйте поскорее!) госпитализация в геронтологическое отделение.
Вышли «Записки психиатра». Не буду дожидаться, пока пришлют авторские экземпляры, закажу через Интернет-магазин. Уж очень хочется самому подержать свою книгу в руках!
Мне очень нравятся народные прозвища, даваемые лекарствам: таблетки от головы, таблетки от живота, растирание от спины, глазная мазь, ушные капли… Можно продолжать аналогию, главное — не касаться таблеток для поднятия потенции, лечения простатита, а также суппозиториев. Любых. Чем думали те, кто изобрел торговое название «Длянос» — лично для меня является загадкой из области топографической анатомии. Хотя вообще идея неплоха, особенно если брать арсенал психиатра. «От чертей». «От зеленых человечков». «Выключатель канала прямой связи с космосом». «От слежки». «От смертоносных лучей». «От соседей», не путать с топором.
Марина (дадим ей такой имя) наблюдается уже лет восемь. Ежегодные госпитализации, инвалидность, ежемесячные визиты на прием — и почти каждый раз что-нибудь новенькое, чтобы доктор не расслаблялся. При этом порою складывается такое впечатление, будто любящий супруг и заботливая мать — не стабилизирующие, а отягчающие факторы в клинической картине. Почему? Да потому, что процесс лечения — это такая же интимная вещь, как готовка, и соавторство здесь губительно для результата. В лучшем случае — коллегиальность.
