Книга Черный мел - Кристофер Дж. Эйтс

— Перестань, Джолион! Не сволочись.

Джолион резко подался вперед.

— С чего ты на меня так взъелся? — спросил он. — С чего ты решил, что я тут кто-то вроде шерифа? Спроси остальных, можно ли тебе выйти и забыть о своих собственных обещаниях. — Джолион жестом показал на Чада и Джека, но они не смотрели в их сторону, взгляды обоих где-то блуждали, губы были плотно сжаты. — Спроси Эмилию, спроси Дэ. А меня сволочью не обзывай.

— Ну ладно, Джолион, не кипятись! — Марк потер лицо. — Черт, а ведь Дориан мне нравился, — сказал он. — Мы с ним подружились, когда я только приехал в Питт. Он зашел ко мне в комнату и, когда узнал, что я еще ни с кем не общаюсь, познакомил меня с целой кучей людей. Мать вашу, он мне действительно очень нравился!

— Почему в прошедшем времени, Марк? — спросил Чад и положил руку на плечо Марку. — Дориан по-прежнему может нравиться тебе. И даже если он ненавидит тебя всеми фибрами души, это не значит, что ты непременно должен ненавидеть его в ответ.

— Чад, пошел на фиг! — сказал Марк.

Чад расхохотался. Джек тоже расхохотался, такие шуточки он любил больше всего. Но Чад смеялся так заливисто, что Джолион удивился. Раньше он так не смеялся.

XXXVI(iii).В ту ночь все собрались у Джолиона, там они забивали косяки и ели соленые фисташки. Посреди комнаты стояла металлическая корзина для мусора, бросая в нее скорлупки, парни пересказывали Эмилии и Дэ историю с автоматом.

Первым начал Джек. Он считался лучшим рассказчиком: изображал всех в лицах, иногда привирал и увлекался лирическими отступлениями. Против его выдумок никто не возражал, даже когда остальные прекрасно помнили все, о чем он уже говорил. Остальные кивали, слушая его нелепые выдумки. Когда Джек о чем-то рассказывал, всем казалось, что они гораздо лучше.

Чад развалился в кресле и разглядывал новый наряд Дэ. Она пришла в длинных велосипедках, или, точнее, обрезанных легинсах. Черные, в обтяжку, они были чуть ниже коленей. Поверх велосипедок, или легинсов, она надела балетную пачку — белую в черный горошек. Дэ сидела на полу, прислонившись спиной к кровати Джолиона и согнув ноги в коленях. Мыски громадных рабочих ботинок цвета бычьей крови изрядно поистерлись.

Только Дэ с ее неповторимой тягой к цветовой сочетаемости способна была надеть к такому наряду еще и ярко-красную куртку в стиле милитари с позолотой. От ярких шевронов, галунов, эполет и пуговиц рябило в глазах. Под расстегнутой курткой виднелась футболка с изображением группы «Секс пистолз». На груди футболка натянулась. (В голове Чада в промелькнуло сравнение: «Как прозрачная пленка поверх куска говядины».)

Чад тут же почувствовал себя виноватым за мысленное сравнение Дэ с куском мяса. Она не такая. Дэ забавная, непредсказуемая и очень умная. И бюст у нее выдающийся… даже лучше, чем у Эмилии.

Но Дэ и Чад жили в разных мирах. Он понимал: с ней у него нет никаких шансов. Интересно, когда-нибудь, хоть раз в жизни, она бывала нормальной? Нормальной в таком же понимании, что и он… Может, когда-то она сама нажала переключатель и сознательно решила измениться? А вдруг преображение случилось в момент переезда из одной приемной семьи в другую? Долгое путешествие, окошко машины, за каплями и струйками дождя — гнетущие горы еще одной неудавшейся жизни. Позади серость, впереди новая жизнь.

Митци совсем не такая. Митци жила в одном общежитии с Чадом, как и другие американцы. Она, наоборот, приехала из одного с ним мира. И… да, последнее время Митци явно проявляет к нему интерес. Несмотря на свою неопытность, Чад был не настолько туп, чтобы ничего не замечать. И чем больше он ее игнорировал, тем больше она старалась. Похоже, он совершенно случайно выбрал верную тактику. А ведь Митци совсем не уродина. Правда, очень даже хорошенькая. А кого еще он знает?

Чад снова прислушался к Джеку. Рассказ приближался к концу, и теперь даже Марк хохотал во все горло.

— Больше всего я испугался совсем не того, что Дориан мне врежет, — признался он. — Мне показалось, он вот-вот разрыдается, ведь терпеть не может проигрывать, для него ничего нет ужаснее.

— И воспринимает все так серьезно, — подхватил Джек. — Записывает ответы, планирует стратегию… Меня так и подмывало сказать: «Дор, знаешь, даже какого-нибудь сраного голубя можно выдрессировать, и он будет нажимать нужную кнопку в обмен на зерно. Кто угодно, если захочет, в состоянии выиграть в эту викторину. Только никто не хочет. Понимаешь? Всем наплевать».

Джолион лежал на кровати и курил самокрутку, которая еще не успела обойти всех присутствующих. Он выпускал дым колечками, а пальцы его свободной руки без устали расправляли простыню. Они проворно двигались туда-сюда, как будто Джолион репетировал фокус.

— Джолион, — обратился Марк, — не жадничай, дай сюда косячок, ты его сейчас весь прикончишь.

Джолион ничего не ответил. Пальцы на миг замерли, а потом снова пришли в движение.

— Джо! — Марк щелкнул пальцами. — Эй, проснись!

Джолион сел, его передернуло, как будто он проснулся после страшного сна.

— Как ты меня назвал?

— Я попросил у тебя косячок, пока ты весь не выкурил.

— Мать твою, как ты меня назвал?!

— Джолион, забей. Отдохни. Не кипятись из-за пустяков.

— Неужели ты назвал меня Джо? — Гнев Джолиона пульсировал и заполнял комнату, так черная краска постепенно окрашивает банку с водой.

— Какая разница, Джолион? — удивился Марк.

— Нет-нет-нет, Марк! Ты назвал меня Джо или не назвал? Вот видишь, я слышал, что назвал. А уж ты сам решай, хочешь ты обсудить это или нет.

Марк удивленно моргал и пожимал плечами, Джолион смерил его тяжелым взглядом.

— Ну да, — сказал Марк. — Может быть, и назвал.

— Тогда объясни, Маркус,кто такой, на хрен, этот Джо? Кто, мать твою, тебе позволил называть меня Джо? Я просил называть меня Джо? Ты спрашивал разрешения называть меня Джо? Что еще за Джо? Какой Джо? Я даже не знаю, кто такой твой долбаный Джо!

— Отлично, Джолион, я все понял. — Марк поднял руки вверх и безвольно уронил их на пол.

Джолион тяжело смотрел на Марка, но не видел его. Перед ним чернел огромный туннель, а в конце его брезжило пятнышко света — не больше монетки.

— Самое главное сейчас другое, — сказал он. — Если даже кто-то и имеет право называть меня Джо, то точно не ты, Марк. Понял? Тебе ясно?

— Джолион, остынь.

— Какое, на хрен, «остынь»? Стать таким же остывшим-застывшим, как ты, Маркус? Хочешь сказать, что я должен все время, когда не сплю, изображать из себя дистрофика, чтобы меня все жалели и не нагружали, потому что я такой супер-пупер-умный? Или, может, мне изменить говенные правила говенной Игры, потому что у меня духу не хватает им подчиняться? Ты так понимаешь смысл слова «остыть»? Считаешь себя самым крутым, что ли?