Книга Вертикальный мир - Татьяна Костина

Шло время. Молодая ученица постигала Сокровенное Учение вместе со своими друзьями, и теперь она уже не мыслила свою жизнь отдельно от Золотого города, от братьев и сестёр, от Ассавана. Часто, приходя в Храм, она со слезами на глазах благодарила судьбу за эту новую, прекрасную жизнь; её душа наконец-то нашла своё место, вновь обрела однажды утерянное сокровище. Чем глубже Тали изучала Вечные Законы, тем сильнее начинала ощущать древность своего настоящего «Я», всё яснее и чётче с каждым днём в ней укреплялось чувство, говорящее ей: «Всё это мне так знакомо! Всё это происходило со мной уже много раз! И когда умрёт моё тело, Душа снова будет искать то, что ей дороже всего на свете!» Она была счастлива, и только одно тревожило её…

Глава XXII

Map

Спокойствие давно покинуло душу Мар-Амата. Он чувствовал, что дни бегут подобно песку, ускользающему сквозь пальцы, и невозможно хотя бы на миг замедлить ход времени. Ему было двадцать семь лет, четырнадцать из которых он провёл в Золотом городе. Изучив много наук и прочитав большое количество книг, он прекрасно понимал, что период этот прожит не зря. Как силач чувствует мощь и тонус своей мускулатуры, Мар чувствовал ловкость и силу своего ума. Он знал, что способен на большее, ему было тесно внутри той личности, к которой привыкли все, хотелось работать ради чего-то такого, что останется надолго, не канет в безвестность, не исчезнет, подобно мимолётной жизни мотылька…

«Люди умирают, и через несколько лет их перестают вспоминать, — размышлял он, — даже родственники постепенно забывают о них. Говорят лишь о тех, кто совершил что-то особенное, кто стал примером для многих, но обычные люди растворяются в веках, не остаётся ничего… А ученики и вовсе исчезают бесследно, потому что у них нет ни семьи, ни детей. Друзья, провожая ушедших на Небесную Родину, шепчут напутствия и благословляют, но забвение вскоре приходит и к ним. Грустно, что все это случится с каждым. Я знаю, что смерть — не конец, и все мы обречены вернуться обратно, но потом придётся многое повторять заново. Снова проходить детство и юность, этап становления, задаваться вопросами: „Кто я?“ „Зачем живу?“ „Есть ли смысл во всём, что происходит вокруг?“. Опять искать Путь, постигать языки, читать книги, учиться… Умрёт всё то, что я имею теперь, чего добился за годы упорной работы. Как жаль терять время! Пока я могу приносить пользу, я должен активно работать! Ужаснее всего — нереализованный потенциал. Я чувствую, что Судьба надеется на меня, я должен что-то сделать… Но что? Призыв ДЕЙСТВОВАТЬ распирает изнутри, он не даёт покоя… Боги, сжальтесь! Чего Вы хотите?»

Мар-Амат бесцельно гулял по дорогам Священного города, погрузившись в океан собственных мыслей и улыбаясь знакомым. Его улыбка выходила очень грустной, а взгляд, устремлённый вглубь самого себя, выдавал нескрываемое безразличие. Браслеты на руках Служителя, говорившие о высоком посте, заставляли многих прохожих склонять голову в знак почтения, но Мар не замечал этого. Душа его будто раскачивалась над пропастью в поисках равновесия. «Как странно! — думал он. — У меня есть всё для счастья, но счастье избегает меня!»

Какая-то неведомая прежде тяжесть навалилась на его плечи и крепко-накрепко сковала душу. Он очень ясно осознавал: что-то не так. Но что же именно? Прежняя жизнь, простая и прекрасная, стала медленно ускользать от него и превращаться в воспоминание; ему теперь всего было мало. Ему было недостаточно просто работать на благо Идеала, он нуждался в том, чтобы ясно и чётко понимать, в чём польза его усилий. «Время бежит… Дороги его короткие мгновения, и никто не знает, кому сколько отпущено на этой земле. Разве можно растрачивать минуты беспечно? Разве можно обкрадывать самого себя?» — размышлял он. Мар мечтал об эффективности и искренне хотел быть максимально полезным, а главным орудием его труда были знания.

Вчера он рассказал о своей тревоге Учителю. Ассаван выслушал его очень внимательно, а потом ответил: «В жизни каждого ученика приходит момент, когда нужно вновь задать себе те самые вопросы, с которых начинался путь. „Зачем я живу?“ — это вечный вопрос. Нельзя ответить на него однажды и навсегда. Он встаёт перед думающим человеком постоянно, и, отвечая на него, мы направляем течение своей жизни. Когда душе становится мало „старых“ ответов, она готова совершить рывок и измениться. В такие моменты наша судьба — в наших руках. Ученик — это не тот, кто однажды дал обещание, а тот, кто выбирает быть учеником постоянно, в некотором смысле — каждый день; кто, осознавая своё собственное несовершенство, имеет мужество продолжать жить и работать во имя Света, рождая усилиями своей воли себя лучшего. Попробуй вложить всё то, что ты хочешь обессмертить, в своих учеников, твой опыт и знания необходимы им. Научи их всему, что знаешь сам. Воспитывай в них способности видеть суть и распознавать главное в Учении, которые тебе даны от природы. Однажды подобные размышления терзали и меня, и именно тогда я принял решение жить ради того, чтобы помогать людям обретать внутри себя надёжную опору, чтобы делиться тем счастьем, которым однажды щедро поделились со мной. Сначала я воспринимал это как жертву, отдавая всё своё время другим, но потом с удивлением обнаружил, что самое большое счастье для меня — видеть успехи своих учеников, помогать им духовно расти и проходить испытания.

Я стал тем, кто я есть, только благодаря моим Учителям, благодаря их щедрости и любви. Ученичество возможно только тогда, когда живёшь ради кого-то, когда любишь, и не скупишься отдавать».

Мар-Амат знал, что так оно и есть. Просто и сложно одновременно! Обессмертить Знания можно только обучив других…

Глава XXIII

Откровение

Огромный, сильный Геяо в лучах вечернего солнца казался воздушно-лёгким, мягкие пушистые кудри его разлетались от ветра. Он медленно спустился по лестнице Школы, прошёл несколько шагов по мостовой и свернул с дороги, ощутив прикосновение песка; лицо его при этом выразило явное удовольствие. Он так сроднился с путешествиями, что уже не мог чувствовать себя спокойно, когда долго находился в городе. Но, отправляясь в путь, вскоре начинал скучать по таинственным благоухающим залам храмов, по беседам у костра, по синим глазам Учителя и покинутым друзьям. Ему постоянно чего-то не хватало, и мечта его состояла в обретении равновесия. А теперь в его жизни появилось то, что сильнее прочего стало тянуть домой, что всколыхнуло в нём давно забытые переживания, которые он считал для себя умершими навсегда. Немного прогулявшись по пустыне, Служитель вернулся к зданию и вошёл в сад. Цветы пахли так сильно, что этот запах опьянил его. Геяо тихо ступал по неширокой аллее из цветущих деревьев и любовался розовыми облаками на дрожащих от ветра ветвях. Вдруг его внимание привлекла маленькая веточка, лежавшая на мощённой белым камнем дорожке. Он остановился, медленно опустился на колено, и простые плавные движения его напомнили танец. Крепкие руки бережно взяли это изящное творение природы, загубленное кем-то ради недолговечной красоты или любопытства. Он долго смотрел на розовые цветы на своей большой ладони, на их нежные лепестки и пятиконечные звёздочки в центре. В руке его покоилось настоящее чудо, совершенное творение совершенного Отца, целый разумно устроенный космос, прекрасное произведение неведомой Жизни. Он разглядывал крепкую веточку и узкие вытянутые листья, и ему стало невыразимо жалко её — она могла бы продолжать свой жизненный цикл, питаясь соками дерева, трепеща от каждого воздушного порыва, радуясь солнечным лучам, давая приют птицам и умиление человеческому глазу… А теперь ей осталось так мало времени для цветения, и он не в силах был это изменить. Геяо грустно улыбнулся в ответ утончённому изяществу розовых лепестков, поднёс их к лицу, вдыхая яркий аромат, и на мгновение прикрыл глаза. В саду было тихо, лишь иногда за зелёной беседкой кто-то посвистывал и шелестела трава. Служитель подумал, что он один. Белая дорожка звала его вперёд, он шёл не спеша, и иногда приветливые ветви слегка задевали его одежду. Он старался не думать о том, что давно уже поселилось в его внутреннем мире и никак не хотело уступать свои права… «Что плохого в этом? — мысленно спрашивал он сам себя. — Отчего я возомнил себя свободным от всеобщего закона? Я хочу остаться в стороне, но не выходит… Я думал, что научился владеть собой, так почему же эта сила распоряжается мной? Почему она сильнее меня, почему смеётся над усилиями воли и не слушает доводов? Как подчинить её? Как стать победителем? И всё же то, чего я так не желаю, несёт в себе отпечаток Другого Мира, так сладко и счастливо оно, что расставаться с ним и хочется, и не хочется. Поверхностный страх и глупая гордость кричат во весь голос: „Не надо беспокойств и тоски!“, а тот во мне, кто не умеет бояться, радостно принимает дар Судьбы и в лучах его невесомо воспаряет к небу…»