Книга Денис Давыдов - Александр Барков

– Вы мне тут зубы-то не больно заговаривайте! – осерчал Федор. – Что у тебя в мешке?

– Да вот куму ржицы малость нагреб...

– А скажи-ка, любезный, почему у тебя ржица шевелится?

– Шевелится? Ржица-то? – усмехнулся мужик. – А там ешшо поросенок.

– Я вот покажу тебе поросенка, – сдавленным голосом прохрипел из мешка Давыдов: с великим трудом ему удалось выплюнуть тряпку. – Да я тебя, сукина сына, плетьми. Да по этапу.

– А ну, скидавай мешок! Развязывай веревки! Живо! – налетел на оробевшего мужика казак. – Тоже мне, герой!

– Братцы! – опешил мужик. – Да неужто вы свои? Откудова вы здесь взялись, благодетели?

– Откуда-откуда! – в сердцах оборвал его Крючков, а сам меж тем сноровисто обрезал веревки. – Откуда Егор? Да с могучих гор!

– Верно наш, раз по-русски чешешь.

Из мешка показалась встрепанная убеленная мукой голова, из-под густых бровей с гневом, пылко и чуть усмешливо глядели карие глаза.

На помощь попавшему в беду Давыдову подоспели партизаны. Они со всех сторон окружили барский дом.

Дюжий мужик, видя, что угодил впросак, взмолился, упал на колени:

– Простите, Христа ради...

Рядом с ним опустились на колени еще двое:

– Кабы знать... Кабы ведать... А мы уж думали – француз-лиходей.

Денис Васильевич смекнул, куда дело клонится, улыбнулся и дружески похлопал оробевшего «героя» по плечу:

– Молодцы, мужики! Лихо воюете! Так с французом впредь и поступайте! Ловко мешками орудуете! Хоть и задали же вы мне трепку, а все равно молодцы! Я на вас не в обиде!

– Ну и хваты! – засмеялись, поддержав командира, партизаны.

– А теперь, барин, – в один голос обратились мужики к Давыдову, – милости просим в дом. Потолкуем по душам да и перекусим чем Бог послал. Поди, проголодались с дороги-то?

– Как не проголодаться? Проголодались! – Давыдов повернулся к партизанам. – И вправду – хваты! Видали, как неприятеля крушить надобно! Раз – и в мешок!

Все дружно рассмеялись.

– Жаль, мешков на всех не хватит! – с облегчением вздохнул плечистый мужик, радуясь в душе, что беда его миновала. – Эвон, сколь их в Расею наползло, как тараканов за печь.

– Чего-чего, а мешковины найдем, – с этими словами командир вбежал на крыльцо и распахнул настежь двери барского дома. – Я вот вам покажу, как забижать народ честной! – для острастки он грозно нахмурил брови. – Урядник Федор Крючков, не хочешь ли ты попросить прощения у мужиков?

– Какого такого прощения? – возмутился Крючков. – За вас ведь, Денис Васильевич, обида взяла! Вожака партизан в мешок упрятали, пластуны! Да еще поросенком назвали!

– Так не свиньей же, – усмехнулся плечистый мужик, – а с нежностью – поросенком...

– Вижу, Федор, тебе повиниться, что переломиться. Так я заместо тебя у мужиков прощения прошу. За хлеб-соль их благодарю! И урок их к сведению принимаю. Одежду нашу воинскую велю заменить на мужицкую – кафтаны да армяки...

Сей случай лишний раз убедил Давыдова в том, что в народной войне необходимо не только уметь говорить на простонародном языке, но и приноровиться к ней в одежде и повадках.

Денис Васильевич облачился в мужицкий кафтан, отпустил густую окладистую бороду, а вместо ордена Святой Анны повесил на грудь образ Николая Чудотворца. Примеру командира последовали подчиненные. Они тоже надели крестьянскую одежду.

День за днем слава о дерзких налетах партизан широко разнеслась по ближним селам и городам. Народ видел теперь в них своих защитников, стал помогать «налетам» (так крестьяне нарекли партизан) – снабжал продовольствием, выслеживал и обезоруживал французов, доставлял с вестовыми ценные сведения.

Казаки и гусары во главе с Денисом Давыдовым обрушивались на врага нежданно-негаданно. Партизаны жгли мосты, лишали неприятеля провизии, выводили из строя отставшие гарнизоны.

Нередко отряд дневал в лесу близ своего первого «притона» – села Скугорева. Партизаны держались скрытно, не расседлывая коней. Ведь каждую минуту французы могли подкараулить их и перестрелять.

В сумерках партизаны раскладывали костры в разных местах, а сами прятались в бору, коротая ночь без огня. Если же дозорные встречали прохожего, то сопровождали его к командиру. Давыдов допрашивал «чужака» и велел содержать его под надзором до той поры, пока отряд не выступал в поход. В случае если чужаку удавалось бежать, партизаны немедля меняли место стоянки.

После каждого налета на французов они возвращались на свою базу кружными путями.

Проводя бессонные ночи в засадах и схватках с неприятелем, партия Дениса Давыдова появлялась вдоль Смоленской дороги в самых неожиданных местах.

У Царева-Займища разведка донесла «В селе остановился обоз. Но сколько солдат в охране, неизвестно».

Вечер выдался на редкость ясным, холодным Накануне дождь прибил палый лист к земле. Казаки ехали по глухой, едва приметной лесной тропе молча. Внезапно урядник Крючков, скакавший впереди, взмахом руки остановил всадников, заметив разъезд неприятеля. Французы не спеша спускались в овраг и направлялись к селу.

«Как быть? – держа руку на поводьях чуткой гнедой лошади, прикидывал вожак партизан – Знать бы, что Царево-Займище занято французами и какой силы неприятель, можно бы пропустить этот разъезд без нападения. Но я этого не ведаю. Решать же надо в считанные секунды, иначе будет поздно».

– Взять языка! – распорядился Давыдов. – Кто пойдет?

Первым вызвался смелый и удалой казак Крючков.

– Будь осторожен, Федор, – предупредил командир. – В случае погони дай знать свистом.

Двадцать казаков во главе с урядником Крючковым тихо спустились в лощину, готовя удар по неприятелю с тыла, а десять поскакали наперехват, дабы остановить его ударом в лоб.

Вскоре разъезд был окружен. Французы вначале пытались оказать сопротивление, но, видя безвыходность своего положения, сложили оружие и сдались.

Разъезд неприятеля состоял из десяти кавалеристов во главе с унтер-офицером.

Пленные рассказали Давыдову на допросе:

– В селе находится обоз, причем прикрытие у него солидное – двести пятьдесят сабель, польские уланы и вестфальские гусары.

– Значит, неприятеля вдвое больше, чем нас, – прикинул в уме Денис Васильевич и обратился к партизанам: – Едем тихо, опушкой. Ночью врываемся в село скопом и крушим сонного врага. Да так, чтоб небу жарко стало!

Поздним вечером отряд спустился в овраг и тихо перешел реку вброд. При выходе из топи на чистое место партизаны заметили конных французских фуражиров числом в сорок человек с награбленным у крестьян хлебом. Действовать надо было быстро, решительно.