Книга Я нашел подлинную родину - Винценц Мюллер

Адресат этого письма Плаас был зачислен в качестве вольнонаемного в штат военно-морского округа в Киле и, в свою очередь, попытался пристроить одного из своих друзей в управление военно-морских сил Министерства рейхсвера. Об этом он писал своему другу Тегельману: «Нам нужен человек на постоянную полуофициальную работу. Необходимое условие — полная личная лояльность по отношению к нашему шефу. Работа будет интересная, причем у вас же, в Берлине… Главная задача — быть в курсе всех дел, проходящих по инстанциям. Как вы думаете, смогли бы вы сыграть такую роль, не восторгаясь непроходимой глупостью начальства? Благодаря нашим связям нам удалось отделаться от всех ваших предшественников. Так что пишите скорее, согласны ли вы поступить в военно-морское ведомство» (то есть в военно-морское управление Министерства рейхсвера).

Министр рейхсвера Тренер был вынужден осудить в рейхстаге махинации союза «Викинг», ставшие достоянием общественности. Он квалифицировал поведение членов «Консула» как злоупотребление доверием и верх неблагодарности по отношению к старым фронтовым товарищам, которые хотели помочь им выбраться из жестокой нужды. Далее Тренер заявил, что все члены «Консула», упомянутые в приведенной выше переписке, уже уволены. Министр обещал, что в любом случае очистит морское ведомство от членов организации «Консул» и не потерпит впредь, чтобы военнослужащие флота поддерживали контакт с подобными элементами. Все материалы по этому делу были переданы на доследование полицей-президенту Берлина. Приказы Тренера об увольнении виновных из военно-морских сил были выполнены. Но вопрос, объяснялось ли проникновение членов «Консула» во флот одной лишь «непроходимой глупостью», так и остался без ответа. Да иначе и быть не могло!

В стране действовал также целый ряд союзов и организаций, которые по договоренности с имперским комиссаром по охране общественного порядка вообще не были отнесены к разряду политических или не считались таковыми более или менее продолжительное время. Самым многочисленным среди них был «Кифхойзер» — Имперский союз ветеранов. Он имел 30 тысяч низовых организаций и насчитывал около 3 миллионов членов. К числу подобных организаций относились и все, без исключения, традиционные союзы кайзеровской армии, которые поддерживали постоянные контакты с теми воинскими частями старой армии, которые продолжали свое существование в составе рейхсвера. «Кифхойзер» не считался политической организацией на том основании, что в его компетенцию входили вопросы социального обеспечения и трудоустройства бывших унтер-офицеров и солдат. Это, однако, вовсе не мешало тому, что в «Кифхойзер» вступали множество бывших офицеров, представлявших всевозможные политические направления и входивших одновременно в другие военные союзы, такие, как «Стальной шлем», «Младогерманский орден», Национальный союз немецких офицеров и другие. Эти люди пользовались в «Кифхойзере» большим влиянием. Почетными председателями этого союза были генерал-фельдмаршалы Гинденбург и Макензен, а также генерал в отставке фон Литцман, которого впоследствии нацисты прославляли особенно усердно. Один из секретарей союза, отставной подполковник фон Карвизе, был частым гостем у Шлейхера. Он старался по мере сил избегать — по крайней мере в официальных публикациях и выступлениях союза — грубых политических ляпсусов, которые в документах других союзов были обычным делом, и охранять тем самым перед лицом общественности репутацию организации, стоящей вне политики. Однако даже это оказалось невозможным. Так, например, отставной генерал фон Хорн, до 1925 года занимавший пост командующего III военным округом в Берлине, а в 1926 году ставший председателем федерального правления союза «Кифхойзер», выступая в июле 1929 года на имперском слете ветеранов в Мюнхене, говорил об общих боевых задачах «Стального шлема» и «Кифхойзера», об общих идеалах этих организаций и о виновниках войны.

Силы, действовавшие во всех названных выше союзах, по существу, не отличались от элементов, создавших нацистскую партию. Они финансировались из того же источника и преследовали, в общем, те же цели — ликвидацию республики и военный реванш. Независимо от того, выступали ли эти военные союзы перед общественностью как политические организации, все они поддерживали связь и с Министерством рейхсвера и со штабами частей и подразделений рейхсвера. Только в тех случаях, когда общественности становилось известно об этом, Министерство рейхсвера считало необходимым официально отмежеваться от деятельности того или иного союза. Но связи с ним, по крайней мере на местах, не прерывались и после этого.

Остается констатировать, что Министерство рейхсвера в общем и целом отказывалось от установления контактов с организацией «Рейхсбаннер». В этот союз, находившийся тогда под влиянием Социал-демократической партии Германии (СДПГ), входили и представители Немецкой демократической партии и Партии центра. «Рейхсбаннер» провозгласил себя защитником республики и конституции; среди его членов — главным образом в правлении — были видные пацифисты. В 1930–1931 годах имперский руководитель «Рейхсбаннера» Хельтерманн пытался наладить контакт с Министерством рейхсвера, ссылаясь на то, что пацифисты были исключены из союза. Министерство отказалось иметь с ним дело. Это решение вполне соответствовало министерской политике умиротворения «правых», и прежде всего нацистов. Вообще говоря, руководство «Рейхсбаннера» находилось в щекотливом положении: с одной стороны, оно ориентировалось на официальный курс руководства СДПГ, а с другой, как и само руководство СДПГ, находилось под давлением рядовых членов, которые стремились защищать республику не на словах, а на деле.

Впрочем, на местах рейхсвер все же поддерживал определенные контакты с «Рейхсбаннером», о чем свидетельствует следующий инцидент. В 1931 году полковник фон Бонин, начальник штаба I военного округа в Кёнигсберге, был переведен в Министерство рейхсвера в качестве инспектора войск связи. Причиной этого перемещения послужила жалоба на Бонина, поданная одним из вышестоящих генералов президенту Гинденбургу. Оказалось, что Бонин принял участие в одном из собраний «Рейхсбаннера», полагая, что подобные контакты служат интересам Пограничной стражи в Восточной Пруссии. Преемником Бонина был назначен полковник фон Рейхенау.

Что же касается Союза красных фронтовиков, то Министерство рейхсвера относилось к нему так же, как и к Коммунистической партии Германии: оно не признавало его и вело против него борьбу.

«Чрезвычайные происшествия» в рейхсвере

В отделе Шлейхера была специальная референтура по связи с рейхстагом, в задачу которой входила обработка материалов о политических претензиях к рейхсверу и о выступлениях общественности, чреватых для армии политическими последствиями. Сотрудники этой референтуры в таких случаях должны были как можно быстрей информировать министра об обвинениях в адрес рейхсвера и подготовить данные для ответа. Штабы и воинские части обязаны были незамедлительно докладывать в министерство обо всех подобных происшествиях. Однако далеко не всегда они докладывали об этом точно и добросовестно.

Подчас Министерство рейхсвера вообще узнавало о происшествиях такого рода лишь после соответствующих выступлений в рейхстаге или в прессе. После этого начиналось расследование дела, результат которого, впрочем, отнюдь не определял содержания и характера официальных разъяснений министра. Министр мог по своему усмотрению признавать, отрицать или оправдывать те или иные обстоятельства. В отделе была разработана целая шкала возможных ответных формулировок. Не все обвинения соответствовали действительности. «Кто правду говорит, кто врет — сам черт не разберет», — этот принцип, которым руководствовались при расследовании подобных дел, в какой-то мере помогал сохранить необходимое хладнокровие. Кстати сказать, «чрезвычайные происшествия» проливали яркий свет на обстановку в нижестоящих штабах и воинских частях. Поэтому соответствующие расследования явились причиной сдержанного и настороженного отношения к отделу Шлейхера со стороны многих офицеров.