Книга Наследство Карны - Хербьерг Вассму

Однако Ханна, которую они хотели спасти от горя, отказалась уезжать в Америку. Она не верит в такие сказки. У нее другие планы, о которых она пока говорить не хочет.

Кроме того, она слышала, что многим тяжело дался переезд по морю. Люди теряли зубы, покрывались сыпью, умирали, и их выбрасывали в море на корм акулам и другим чудовищам.

Нет, никуда она не поедет!

А деньги… деньги принадлежат не ей, а Стине, так что они могут ехать, если им так хочется. Но Уле и Сару они должны взять с собой. Как Сара будет без них? С такой ножкой…

Мечты Стине и Фомы об Америке рухнули в тот день, когда они ездили в Страндстедет, чтобы поговорить с Ханной. Они возвращались домой, как два наказанных ребенка.

Однако недалеко от берега Фома поплевал на руки и посмотрел на море:

— Хватит мне пахать чужую землю, даже если она принадлежит Вениамину. Пусть дети поступают как им угодно, а мы с тобой все равно уедем в Америку!

Стине ослабила узел на платке.

— Да, Фома, уедем! — Ее голос звучал весело, как у девушки.

Глава 15

Олине больше не было на кухне. Просыпаясь утром, Карна надеялась, что уж сегодня-то она найдет Олине на ее табуретке.

Но Олине не было.

Тогда Карна садилась на табуретку и сама была Олине. Но ей это давалось с трудом. В горле начинало першить. Сердце давило.

Никого больше не заботило, что она не обута или ей хочется плюшки. Ведь Олине лежала в гробу, который закопали в землю в Страндстедете.

Кухня опустела, съежилась и стала тесной. Или, наоборот, раскинулась на всю усадьбу, и в ней было так же холодно, как снаружи.

На чердак Карна тоже не могла попасть, потому что папа вставал поздно, а будить его она не решалась.

Наверное, он вставал поздно из-за новой Ханны.

Иногда папа разрешал ей спать с ним. Но однажды вечером он сказал:

— Хватит, Карна. Ты должна спать у себя.

Новая Ханна стояла у ширмы. Она подозвала папу к себе и что-то шепнула ему.

— Нет! — сказал папа почти сердито.

— Она еще маленькая… — сказала новая Ханна.

— Нет! — сказал папа еще раз и повел Карну в ее комнату.

Она хотела заплакать, но потом передумала:

— Ты любишь новую Ханну больше, чем меня?

— Как ты сказала? Новую Ханну?

— Ну, ту, в зале. Я все знаю.

Все-таки она заплакала.

Он взял ее на руки, спустился по лестнице и прошел по коридору, через буфетную, в ее комнату. Он дул ей в шейку, в ухо, и в конце концов она засмеялась.

Уложив Карну, папа сказал очень серьезно:

— Запомни, ее зовут Анна, а не «новая Ханна». Договорились?

Карне пришлось кивнуть, потому что он был очень серьезен. Но этого ему было мало.

— Скажи: Анна! — велел он.

— Анна…

— Еще раз!

— Анна! — Карна рассердилась.

Но тут папа сказал слова, которые ей больше всего хотелось от него услышать:

— Все равно, кроме тебя, у меня никого нет!

— Тогда, может, она… может, Анна будет спать в моей комнате, а я наверху? — осмелев, предложила она.

— Нет, Анна — моя жена и должна спать со мной.

— Почему?

— Так сказал пробст.

— Я тебе не верю.

— Спроси у него в следующий раз, когда он к нам приедет!

По голосу папы Карна поняла, что это правда.

— А с кем же спать мне? — всхлипнула она.

— Когда вырастешь, у тебя тоже будет муж.

— Когда еще это будет! А пока я должна спать совсем одна…

— Приоткрой дверь в кухню.

Карна покачала головой:

— Пусть новая Ханна приоткрывает дверь в кухню!

— Анна!

— Хорошо, Анна.

— Еще раз!

— Анна! Анна! Анна! — крикнула Карна и спрятала лицо у него на груди.

В Рейнснес приехал Исаак. У Ханны было много дел, она собиралась замуж за какого-то Олаисена.

Исаака это не огорчало. Он помогал работнику и Фоме собирать картошку из-под плуга.

— Нынче картошка уродилась, правда, дедушка? — сказал он и расправил плечи, совсем как Фома.

Карна тоже собирала картошку. Но не так быстро, как Исаак. У нее мерзли руки, и она грела их, засовывая в рот то одну, то другую.

— Почему ты дедушка Исааку, а не мне? — спросила она, выплевывая изо рта хрустевший на зубах песок.

Лицо у Фомы как-то странно перекосилось.

— Я могу быть дедушкой вам обоим, — сказал он наконец. И стал собирать картошку так быстро, что ушел далеко и от Карны, и от Исаака.

Вечером Карна задала тот же вопрос Вениамину. Он был согласен с Фомой — Фома может быть дедушкой и Карне, и Исааку. Но спросил с подозрением в голосе:

— Кто тебе сказал, что Фома твой дедушка?

— Никто, я сама так решила. Мне Фома нужен не меньше, чем Исааку!

Она поняла, что произносить слово «дедушка» не следует.

Потом Карна неожиданно привязалась к Саре. Правда, Сара хромала, но это не мешало ей хорошо читать. И писать в толстых книгах в конторе при лавке. Несколько раз Карна ходила с Сарой в лавку отпускать старые товары тем, кому они были нужны.

— Сара — очень умная девочка, — говорил всегда Андерс.

Она не задумываясь отвечала на вопросы Карны, чувствовала, если Карна бывала не в духе, и знача, как это исправить.

У Сары были толстые косы. Когда она распускала волосы и садилась на стул, то становилась похожа на хюльдру[8]с картинки в книге сказок. Но стоило Саре подняться и, прихрамывая, пройти через комнату, она сразу становилась самой собой.

Карна пыталась завести дружбу и с Уле. Он был еще более рыжий, чем она. И даже более рыжий, чем Фома.

Но Уле редко бывал дома. А говорил он только о том, что хочет куда-нибудь уехать. На Лофотены или в Финнмарк. Вот придет какая-нибудь шхуна, и он с ней уедет.

Приезжая домой, Уле привозил раскрошившуюся коврижку или какую-нибудь бородатую рыбину.

От Уле и его рыб пахло одинаково.

Бабушка жила на чердаке. Но с ней не всегда было интересно. Иногда Карне самой приходилось придумывать, чем им заняться. Случалось, бабушка не хотела помогать ей открывать ящики и сундуки.