Книга Последний страж Эвернесса - Джон Райт

Раз – ворона принесет Хитрую девчонку,

Две вороны принесут Шустрого мальчонку.

Три вороны принесут

Горькое похмелье,

А четыре принесут Радость и веселье.

Пять ворон принесут Серебра кусочек,

Шесть ворон принесут Золота горшочек.

Семь ворон принесут Нам большой секрет…

Венди умолкла и принялась разглядывать гобелены. В конце коридора она нашла около дверного косяка с тремя воронами тот, на котором были изображены похороны. Через ту дверь она спустилась вниз по короткому винтовому пролету и попала в центральный круговой коридор. Она вышла рядом со статуей в шлеме и плодом граната в руке.

– Так я и думала! – воскликнула исследовательница. – В доме четыре крыла. Земля, вода, воздух, огонь. Юг, восток, север, запад. Каждому соответствует свое древнегреческое божество. Гадес, бог погребений, полагаю, представляет землю. А Аполлону полагается быть огнем?

В прошлый раз, благодаря свету лампы, статуи просматривались издалека. Теперь же лунный свет падал из маленьких окон высоко в стенах под странными углами, освещал фрески на потолке, складывавшиеся в узоры из летящих птиц.

Венди подняла голову.

– Теперь я поняла!

Над статуей Гадеса парила целая стая ворон и отдельные экземпляры других птиц – сокол, орел, чайка. Венди последовала за чередой чаек, пока не набрела на их стаю. Тогда она опустила глаза вниз, где стояла статуя Посейдона, трубящего в раковину.

Сквозь маленькое окошко над морским богом светила полная луна, и это казалось странным, ибо Венди ясно помнила, что видела луну в три четверти, когда была в южном крыле, в вороньем коридоре. И ее не покидало ощущение, что, когда она выглядывала из библиотечных окон, луна едва народилась.

Венди миновала статую. Коридор по какой-то причине казался запутанным и полным теней, и ей никак не удавалось найти большие двери в его конце. Затем она заметила корабли в орнаменте, на картинах и в виде поставленных на пьедесталы маленьких моделей. У джонки был один парус, у шлюпа – два, у яла – три, у шхуны – четыре.

Она нашла изображения клипера «Янки» между двумя картинами – «Плывущим в зарю» и «Нагльфаром». Обернувшись, Венди увидела большие двери с трезубцами по бокам и изображением открытого глаза наверху.

Из-под двери виднелась полоска резкого белого света. Что-то в этом свете было странное, и Венди так пристально всматривалась в него, что у нее закружилась голова. Она постучала.

– Ворон! Ты там? Злодеи лезут через стену! Сэлки, и великаны, и вообще все!

В ответ раздался голос Ворона:

– Чш-ш! Чш-ш! Тихо!

Она слышала скрип стула, а затем звук легких шагов Ворона по полу (Венди гордилась тем, как тихо умеет ступать ее муж, когда захочет).

Когда дверь открылась, странный резкий свет хлынул наружу, подхватил Венди и швырнул ее вдаль по коридору.

Затем она проснулась.

IV

Венди оторвала голову от стопки книг, на которых заснула, и удивленно заморгала, оглядывая темную библиотеку. Метнувшись к окну, она увидела за линией деревьев невысокую дамбу. Просто кирпичная стена, не выше ее плеча, а то и ниже. Эта маленькая стенка не выглядела ни широкой, ни прочной, и, пока Венди смотрела, набирающие силу штормовые ветра опрокинули один или два разболтанных кирпича с осыпающейся части. Несколько осколков изъеденного дождями и ветром камня бесшумно упали на траву.

Донесся раскат грома. В отдалении она слышала лай собаки, взвизгивающей от радости, и пронзительный крик потревоженной во сне чайки, который лишь отдаленно напоминал боевую трубу.

V

Поднявшись, Венди разглядела в тени между двумя стеллажами маленький огонек, неяркий, но ясный, словно свет падающей звезды. Шагнув вперед, она увидела арку, за которой открылась ранее не замеченная комната.

Здесь длинные, словно стволы деревьев, колонны поддерживали утопающую в тени крышу. Высокие узкие окна пропускали звездный свет. Одна рама была открыта, и туманный ветер залетал в комнату.

Над головой мерцали изображения выгравированных на серебре полумесяцев и многолучевых звезд. На противоположной стороне огромного покоя смутно маячили две статуи в доспехах по бокам от кровати с пологом, на которой вроде бы распростерлась темная фигура.

Странный свет исходил от подножия ложа: из окруженной неясным ореолом точки били серебряные лучи. Там, словно кот на приступочке, свернулась клубком крохотная фигурка.

– Может, это эльф! – прошептала Венди и на цыпочках двинулась вперед.

VI

Ворон изъял кинжал у одного из охраняющих окна вооруженных манекенов и, убедившись, что клинок не слишком тупой, сунул его себе за пояс острием вверх, чтобы внезапный укол будил его, когда он начнет задремывать.

Много часов просидел сын гор в потемках, осунувшийся, с красными от усталости глазами, мучительно выпрямившись и наблюдая за спящим Лемюэлем Уэйлоком. Время от времени он откидывал покрывала, чтобы проверить при свете лампы приборы, контролирующие пульс, дыхание и кровяное давление. И, как доктор повторил несколько раз, ни разу не воспользовался фонариком и всегда накрывал приборы после проверки.

Однако доктор не проинструктировал сменщика, где добыть еще масла для прогорающей лампы. Ворон держал ее в режиме слабой искорки, прибавляя свет только во время регулярных осмотров спящего.

Доктор был безмерно уязвлен, обнаружив в конце концов, что вновь прибывший вовсе не врач. Ворону его реакция показалась неоправданно острой. Бородач недоумевал, что он делает в доме незнакомца, охраняя сон больного человека вместо того, чтобы находиться дома, в постели с собственной женой. Куда он попал?

Он говорил себе, что это дежурство не длиннее и не опаснее, чем его вахты на борту корабля. Но ему хотелось занять руки вязанием или макраме, чтобы скоротать ожидание. Тут заняться было нечем.

Около трех часов утра (так он определил по положению звезд) последняя искорка в лампе погасла. Он проверил спящего еще раз, примерно через час, теперь уже воспользовавшись фонариком.

Шло время, и он смотрел, как лунный свет перебирается из восточных окон, охраняемых самураем, в южные, под охрану мамелюка.

Вид луны сквозь южные окна пронзил его сердце ужасом. Темные пятна на ее лике казались настоящими морями – безжизненными пространствами океана, катящего волны на ледяные берега бесплодных каменных пустынь.

Перед его мысленным взором возник купол без окон над замерзшим плоскогорьем, окруженный обелисками и слепыми башнями, из которых непрестанно неслись вопли и приглушенные стоны боли. Воображение нарисовало цепочку невероятно толстых и бледных, как слизни, людей с выдавленными глазницами вместо глаз, марширующих через серые, заметенные снегом пески к черным дверям этого купола. В руках они держали клещи и железные бичи, ложки для выковыривания глаз и крючья для вытягивания кишок, шилья и железные клейма. Слушая исполненные муки вопли, они расплывались в идиотских ухмылках.