Книга Дни изгнания - Катарина Керр

– Может, ты и не погибнешь, тупица! – К ним подошел Джезриаладар. – Банадар кое-что задумал. Поэтому он и отпустил их разведчика. Ты бы это тоже знал, если бы внимательно слушал.

– У них такой численный перевес, что никакие задумки не помогут, даже самые толковые, и не смей называть меня тупицей.

– Примите мои смиренные извинения. – Ухмыльнувшись, Джезриаладар отвесил шутовской поклон. – Похоже, твой разум наконец пробудился, раз ты понял, что с Даллой у тебя нет никаких шансов.

Калондериэль взревел и ударил его по лицу с такой силой, что Джезри пошатнулся. Прежде, чем тот смог ответить, Калондериэль исчез в ночной тьме. Джезриаладар потер щеку и тихонько выругался.

– С тобой все в порядке? – спросил Адерин.

– Все нормально. Ты знаешь, я это заслужил. Боюсь, сегодня мы все слишком раздражены.

– Как ты думаешь, Кел прав и надежды нет?

– Я так не думаю, но убей меня, если я знаю, почему. Просто в глубине души я совершенно уверен, что Галабериэль так или иначе принесет нам победу. Хотя я не уверен, что сам банадар в это верит.

Возвышенность, у которой пряталось озеро Прыгающей Форели, с восточной стороны спускалась к воде крутым обрывом, а с западной округлые холмы разглаживались, и узкая полоска, обрамлявшая берег, была плоской.

Когда оставшийся в живых лазутчик вернулся с новостью, что Западный Народ разбил свой лагерь у дальнего края озера, Мелас и его соратники сразу решили, что надо передвигаться на этот равнинный участок, где они могли скакать по три-четыре в ряд, не опасаясь засады.

– Какая там засада, – заметил на это Гарес. – Я слышал, что у Западных не больше восьмидесяти всадников с мечами.

– Мне это не нравится, – искренне сказал Кинван. – Как-то это недостойно – сражаться с таким численным перевесом на нашей стороне. Я воин, дававший клятву верности, а вовсе не забойщик свиней.

– Мелас, между прочим, благородный человек. Уж наверное он не пошлет сразу все четыре сотни против такой горстки. Может, первой волной пойдет половина, а там посмотрим, как дело обернется.

– Конечно, это звучит немного лучше.

Как воины, присягнувшие клану Медведя, Кинван и Гарес попали в первую волну. Войско выступило утром следующего дня. Четыре сотни всадников втиснулись на узкую полоску земли, надеясь потом развернуться. Лень был жарким, животные разомлели, а люд% чувствовали себя слишком уверенно; в конце концов войско растянулось больше, чем на четверть мили. Они подшучивали друг над другом и пришли к выводу, что арьергарду не удастся принять участия в сражении. Никого не волновало, что они не видят происходящего впереди, никто и не думал об этом. Кинван и Гарес, оказавшись рядов на двенадцать позади тьерина Меласа и лорда Довина, видели достаточно, да и дорога пошла поверху, так что обзор был неплохой, и они сумели, наконец, разглядеть ряды эльфов.

– Они что, рехнулись? – Мелас сказал это так громко, что Кинван услышал его, несмотря на бряцанье оружия и стук копыт, приглушенный травой.

– Похоже на то, – пробормотал Гарес в ответ, но лорд его не услышал.

Эльфы, вооруженные мечами, были пешими. Они стояли полумесяцем, рога которого указывали на приближающихся Медведей. С одной стороны полумесяца было озеро, с другой – частокол из заостренных деревянных кольев, воткнутых с одинаковым промежутком в склон холма остриями вверх.

– Очень умно, – неохотно признал Кинван. – Мы не сможем обойти их с флангов и задавить лошадьми.

– Точно. Погоди, а что там позади них? Похоже на толпу женщин.

– И перед ними такой же частокол. Что?! Во имя всех льдов ада, что здесь делают эти бабы? Они что, собираются подбадривать своих мужчин?

– Одно слово, дикари. Что тут еще можно сказать? Воющие дикари.

– Гляди. – Кинван показал пальцем на холм. – Еще какие-то мужики бегут, но мечей у них нет. О боги, у них луки!

– Ну и что?

Все это время отряд продвигался вперед, теперь немного быстрее, всадники пришпоривали коней, чтобы сбиться в плотный боевой порядок. Кинван увидел серебряный блеск – это тьерин Мелас, протрубив в рог, дал сигнал обнажить мечи и приготовиться к атаке. Эльфы впереди стояли неподвижно, ни один не шелохнулся, хотя всадники все приближались и приближались и уже были в сотне ярдов от полумесяца. Вдруг голос в отдалении выкрикнул что-то по-эльфийски; качнулись луки, сверкнули наконечники стрел, раздался шорох, шипение, свист – и сотня стрел взвилась в воздух, чтобы с силой вонзиться в кольчуги всадников и в их незащищенных коней.

Раздались пронзительные крики, лошади ржали, спотыкались, вставали на дыбы, люди падали, выброшенные из седел; некоторых ранило, и кровь текла прямо из-под кольчуг. Лорд овин протрубил долгий сигнал к атаке, но оборвал его на полуноте, потому что вновь полетели стрелы.

Коней обуял ужас. Хуже того – они начали падать; атаковать было невозможно из-за мертвых и раненых людей и лошадей, которые заграждали путь. Конь молодого лорда Довина с пустым, залитым кровью седлом, вырвался из толпы и, шатаясь, заковылял вверх по склону. Еще стрелы, еще… Выкрикивая все известные ему ругательства, Кинван пытался пробиться сквозь толпу и добраться до раненого тьерина. Вокруг него всадники пытались вырваться из мечущейся толпы, прорваться к холму, чтобы подняться по нему, или добраться до мелководья, но сзади напирали их же соратники, которые не видели происходящей впереди резни, но по крикам понимали, что Медведям приходится туго. Они стремились к месту сражения и запирали в ловушку тех, кого пытались спасти.

Снова стрелы, и снова, и снова… Теперь ликующе кричал Западный Народ. Добравшись наконец до Меласа, Кинван увидел, что женщины, о которых он так презрительно отозвался, держали в руках луки и сеяли смерть так же, как и мужчины, целясь в основном в неприкрытые фланги. Он хотел зарыдать – но времени не было; меч в руке был бесполезен; он ругался и проклинал все на свете, а стрелы летели, летели, летели…

– Кинно! Они бросают нас! – диким голосом кричал Гарес. – Союзники! Они отступают!

Кинван повернул голову как раз вовремя, чтобы увидеть смерть Гареса – грудь друга пронзила стрела, насквозь пробившая кольца его кольчуги. Гарес закашлялся, на губах вскипела кровавая пена – и упал. Его тут же затоптали кони других Медведей, пытавшихся развернуться и бежать. Конь Кинвана заржал и встал на дыбы, лягаясь передними ногами, но юноша удержался в седле. Серебряные роги истерически трубили: отступайте! Отступайте! Чудом оставшийся невредимым Кинван развернул коня и пришпорил его. Он видел впереди широкую спину тьерина Меласа и без оглядки мчался за ним, пока не влетел в воду озера. Сзади слышались крики и проклятия тех немногих, кто успел вырваться из боя и избежать смерти от стрел эльфов.

– В их лагерь! – пронзительно закричал Мелас. – Растопчите его! Отмщение! В их лагерь!

Потом тьерин расхохотался – это был дикий смех безумца и одновременно плач скорби, не менее безумный. В порыве преданности Кинван последовал за своим лордом, но все в нем кричало и сопротивлялось такому бесчестному деянию.