Книга Милость богов - Ольга Яновская

– Одевайся. Уходим.

По дороге домой хозяина трясло мелкой дрожью. Идти оставалось совсем немного, когда внезапно начался ливень, и к дому они пришли промокшие до нитки. Дверь открыла заспанная служанка Зоя.

– Ливень какой, идите в гостиную, я зажгу камин. Обсушитесь, – сказала она.

Хозяин в ответ что-то промычал и ушёл к себе. Марк убедился, что ставни в его комнате по-прежнему заперты, и пошёл сушиться.

В камине уже горел огонь, разведенный заботливыми руками Зои, и вошедший Марк окунулся в живительное тепло.

Тишина. Лишь потрескивание поленьев приятно ласкало слух. Марк с удивлением понял, что ему нравится это время, когда вокруг ночь и покой властвует в уснувшем доме. В такое время легко поверить в любые волшебные истории бродячего сказителя. Недаром они выбирают ночь у костра, когда их слушают с замиранием сердца и подают потом больше, чем на миску похлебки.

Марк присел на корточки перед камином и задумчиво всмотрелся в мерцающие огоньки тлеющих углей.

Вот он и показал себя в деле, а главное, показал себя противник. Школа пауков тоже неплохо готовила бойцов. Он припомнил прыжок убийцы и недовольно нахмурился. Какая-то мысль, проскользнувшая, но не успевшая до конца оформиться, беспокоила засевшей занозой. Сколько грации! Марк бы так не смог, да... За спиной хлопнула дверь. Марк лениво обернулся, на пороге стояла служанка. Она уже успела переодеться в лёгкое платье. Марка смутило то, что ткань почти ничего не скрывала и мягкими волнами струилось вдоль стройного тела.

– Чего сидишь мокрым? Раздевайся, сушись. А где хозяин?

Марк молча ткнул рукой вверх, мол у себя.

– Понятно. Что-то он сегодня на себя не похож. Перегулял, наверное.

Марк опять промолчал, мрачно глядя на пылающие поленья.

– Молчишь? Ладно, сушись, я принесу чего-нибудь горячего выпить.

Марк буквально прожёг взглядом спину Зои и скользнул ниже. Когда за ней закрылась дверь, подкинул пару поленьев в камин. Огонь жадно набросился на угощение.

Наёмник неторопливо снял перевязь с мечом и положил рядом, ножны глухо звякнули о камни пола. С рубашкой пришлось повозиться: мокрая ткань липла к телу, заставляя ёжиться. Стянув рубашку, Марк повесил её на каминной решетке и протянул руки к огню. Ночь из-за дождя выдалась прохладная. Несмотря на то, что стояла середина лета, дневной жары как не бывало. Стучащий за окнами ливень, громовые раскаты и треск молний заставляли с благодарностью впитывать тепло камина.

Штаны Марк снимать не стал: народу в доме много, вдруг кто зайдет – хорошо, если хозяин, а если кто из женской прислуги, та же Зоя?

Он сладко потянулся и уселся на шкуру не то медведя, не то тигра. Определить, кто именно, Марк не смог, да и не очень старался.

Дверь опять хлопнула. Вернулась служанка, в руках она держала большое блюдо, где стояли маленький чайничек и две кружки.

Зоя поставила принесенную утварь прямо на пол перед Марком и присела рядом.

Марк почувствовал себя неуютно. То, что происходило сейчас, для него было необычным. А как вести себя в такой ситуации, спросить не у кого.

Глаза служанки блестели, словно в них плясало пламя больше и жарче, чем в камине. Как ни старался Марк казаться невозмутимым, у него это получалось плохо.

– Скажи, наёмник, – имени его в этом доме так никто и не спросил, – ты чай любишь?

– Что? – не понял Марк.

Зоя захихикала, прикрывая рот ладошкой.

– Чай – такой заморский напиток. Он растет в жарких странах, там, за морем... Его привозят сюда и продают за большие деньги. Потом готовят и пьют.

Зоя взяла маленькую кружку и протянула Марку.

– Бери, не бойся.

Она пристально смотрела ему в глаза, словно не хотела отпускать его взгляд. Наёмник вдруг почувствовал, что руки задрожали, а на лбу выступила испарина. То, как предлагала чай Зоя, её загадочная улыбка заставляли биться сердце то сильно, то вдруг пропускать удар.

Марк с трудом отвёл взгляд и взял кружку, она была ощутимо горячей. Сделал глоток и чуть не поперхнулся – горячо. Напиток был терпким и немного сладким. Служанка опять захихикала.

– Дикий ты какой-то, наёмник.

Марк густо покраснел и стал молча пить чай, Зоя тоже молчала.

– Хочешь ещё? – спросила она, заметив, что его кружка опустела.

Напиток показался чудесным, и Марк с готовностью протянул кружку. Ароматный горячий чай, казалось, даже сил прибавил. Марка бросило в жар. Но только ли чай в том был виноват?

– Скажи, наёмник, у тебя имя есть?

– Меня Марком называют, – чуть помедлив, ответил парень.

– Марк. Странное имя для наёмника.

– Оно такое же странное, как и твое.

– Ладно, не злись, – примирительно сказала Зоя, – лучше чай пей, а то остынет.

Он сделал глоток.

– Марк. – Имя прозвучало так, будто Зоя пробовала его на вкус. – Марк, скажи, а в том месте, где тебя учили, девушки были?

– Нет.

– Совсем? А кто же вам готовил, кто прибирал?

– Младшие ученики и рабы. Рабы готовили и делали всю грязную работу, а младшие прибирали. – Марк допил чай и стал разглядывать остатки напитка на дне кружки, это были мелко порезанные листья растения, размякшие, отдавшие сок и аромат.

– Суровая у тебя была школа.

Он смолчал: не вдаться же в воспоминания!

– Марк...

Он оторвал взгляд от кружки и посмотрел на Зою.

– Ты мне нравишься, – сказала девушка.

Огромные изумрудные глаза звали и манили. Так на него не смотрел никто прежде. Сердце странно екнуло и забилось быстро-быстро.

Зоя приблизилась и прошептала:

– Поцелуй меня. – Она закрыла глаза.

Марк растерялся.

– Я не умею... Я никого не целовал...

Зоя опять прыснула в ладошку.

– Ты помидоры когда-нибудь ел?

– Что? – ещё больше растерялся Марк.

– Ну, такой овощ, он небольшой, мясистый, красного цвета. Когда его кусаешь, течет сок, а ты его втягиваешь в себя... Дикий ты... наёмник. Можно я научу тебя? – Вопрос был задан просто для того, чтобы все началось.

Зоя потянула завязку на платье, оно плавно упало на пол, и первым, что увидел наёмник, была маленькая прекрасная грудь. Сердце Марка бешено забилось. Зоя мягко обняла его и поцеловала...

Они лежали совершенно голые на шкуре животного, мышцы на спине Марка подрагивали. Голова Зои уютно устроилась на его широкой груди, пальчиком она водила по рельефному животу Марка, и от этих прикосновений мышцы на спине вздрагивали сильнее.