Книга Калинов мост - Алексей Гравицкий

— Боюсь вы не поняли, — покачал головой Игорь. — Макет должен досконально соответствовать реальности.

— Ну это же скучно, — расстроился художник.

— Такой заказ.

— И что, совсем никакой самодеятельности? Ну можно же там памятнику Петра сиськи приделать, например.

От этой мысли глаза Доронина вспыхнули новым азартом. Мысль о Петре с сиськами явно заимела развитие в голове художника, но выдать новые идеи он не успел.

— Боюсь, что нет, — зарубил всякие идеи на корню Игорь. — Нужно жесткое соответствие реальной действительности.

Художник с тоской вздохнул и сделал глоток чая.

— Ну, хорошо, — согласился он. — Но это будет вам стоить приличных денег.

— Об этом можете не волноваться, — улыбнулся Игорь. — Главное чтобы работа была выполнена четко и в срок.

— А какие сроки?

— Две недели. Максимум три.

— Три недели, максимум месяц и вы получите свой макет. По рукам?

Игорь замешкался. Старуха будет ворчать, бурчать и полоскать мозги за такую отсрочку. С другой стороны, пошла она к черту. Если что-то не нравится, могла бы сама договориться. А раз послала договариваться Игоря, то ему и решать.

— Хорошо, — кивнул бородатый. — По рукам.

Дядя Костя постучался часа в два. Вежливо так постучал, словно не у себя дома был, а к Олегу в гости зашел. Когда заговорил, голос его однако прозвучал довольно твердо.

— Вставай, — распорядился Кот.

Олег послушно поднялся с дивана. Голова была тяжелой, но больше не кружилась. Думал, что дядя Костя отведет на кухню и заставит, наконец, что-то съесть, вопреки нежеланию смотреть на еду. Но в коридоре тот повернул в другую сторону.

По ту сторону коридорчика была вторая комната и прихожая. Неужто на улицу потянет, с трубой бегать? От этой мысли стало жутко. Но и на улицу никто не собирался. Дядя Костя подтолкнул к двери во вторую комнату.

Олег вошел ничего не понимая и застыл. Привычный ковер с пола был убран, стоял свернутым в трубку в углу. А на полу был нарисован круг. Круг был не просто обведенной линией, а состоял из странной рунической вязи. Символы чернели, как собравшиеся вкруг паучки. В стороне от круга сидела на полу старуха с закрытыми глазами.

Зрелище было жутковатым. Олег попятился, но сзади приперли, подтолкнули вперед.

— Раздевайся, — жестко, как никогда еще с ним не говорил, произнес дядя Костя.

— Что это? — на мгновение Олег забыл даже о похмелье. — Что это все значит?

— Все вопросы потом, — холодно сказал наставник. — Раздевайся.

Олег повернулся, попытался выйти, но тот заслонил дорогу.

— Раздевайся, — третий раз повторил Кот.

— Я не буду, пока не объясните, — резко ответил парень.

— Опять двадцать пять, — тяжело вздохнул оборотень. — Неужели так трудно сделать то, что говорят? И потом все станет понятно. Людку твою сколько раз просили, прежде чем заставили, теперь с тобой тоже самое…

Люда, метнулось в голове. Произнесенное имя перевернуло все вверх ногами. Мгновенно забылось похмелье. Возник страх. Что с ней сделали? И ярость. Сволочи, как посмели. Секта, пришло следом самое простое объяснение из тех, что подкидывает на все случаи жизни телевидение.

Олег рванул к выходу, туда, где за много километров была его женщина, с которой здесь посмели что-то сделать, но дорога оказалась перекрытой.

— Пусти, — сквозь зубы процедил Олег и ударил.

Бил он сильно, резко и неожиданно, как учили. Дядя Костя заметил удар слишком поздно. Увернуться не успел, но рука прошла вскользь. Наставник оказался за спиной, вывернул руку так, что затрещали напряженные мышцы.

Но Олег хорошо усвоил уроки. Дернулся куда надо, вывернулся и снова попытался ударить. Возникла короткая потасовка. Яга, что смотрела со стороны не успела понять толком что происходит, как Кот отлетел в сторону.

Олег ринулся к двери. Бежать! По дороге, на ходу, втиснулся в ботинки. Сзади дернули за плечо. Развернуло, он увидел сердитое лицо дяди Кости. Тело сработало само, на рефлексах. Они обменялись несколькими ударами, что в тесном коридоре было практически невозможно, и Олег саданул наставнику под дых. Кот хрюкнул и сложился пополам.

Парень рванул к двери, в которой скрежетал ключ. Отпереть не успел. Дверь распахнулась. На пороге стоял бородатый. Олег бросился к нему, как к последнему спасению.

— Игорь, они меня хотели…

В руке бородатого возник пистолет. Дуло смотрело Олегу в живот. В голове все перемешалось.

— Они хотят тебе добра, — тихо произнес бородач. — Делай то, что говорят и все будет хорошо.

— И ты с ними заодно, — в голосе Олега зазвучала безысходность и Игорю стало его жалко.

Он всего на мгновение поддался жалости, и тут же пожалел об этом. Ученик, словно зверь рванулся вперед, навалился, не давая возможности пошевелиться. Игорь почувствовал, как чужая рука вцепилась в глотку, перехватила дыхание. Он попытался отцепить сжавшиеся на горле пальцы парня, но его вдавило в дверь с такой силой, что руки поднять не мог. Единственная возможность спастись оставалась в том, чтобы выстрелить. Но стрелять в Олега Игорь не мог.

Все, подумал он, кранты. И тут хватка ослабла, давление уменьшилось. Олег кулем повалился на бок. Сзади стоял Кот. Одной рукой держался за живот, второй сжимал ножку от развалившейся табуретки, которой приложил ученика по голове.

— Это у него с похмелья силенок не было? — хрипло поинтересовался Игорь.

— Мы с тобой воспитали машину для убийства, — перехваченным голосом отозвался оборотень и откинул табуреточную ножку. — Хватай за ноги, поволокли, пока не очухался.

Сознание возвратилось мгновенно, примерно с той скоростью, с какой вспыхивает лампочка после нажатия на клавишу выключателя. Олег почувствовал, что лежит на холодном. Судя по ощущениям на полу. И, если верить тем же ощущениям, абсолютно голым.

Он открыл глаза. Старуха сидела все там же. Два предателя стояли у входа. Негодяи.

— Очнулся, — поспешно проговорил голос дяди Кости. — Начинай.

Олег вскочил на ноги, собираясь бросится к двери. Но тут заговорила старуха, и он понял, что бежать никуда не сможет. Старческий голос не говорил даже, а напевал, словно баюкал. Только ни один ребенок под такое гундосое, заунывное и пугающее пение не заснет. А если и заснет, то вырастет из него что-то такое же жуткое, как сама старуха.

Это была последняя мысль. А потом откуда-то издалека его будто позвали по имени.

— Милонег…

Имя было чужим, но при этом его. Он точно знал, что звали его, а не кого-то другого. А потом возник берег реки, по которому он бежал мальчишкой, и песчаный город, что растоптал пробегая. И глаза девчонки. Лада! Ее звали Лада, а не Люда. И зовут так до сих пор. Это настоящее ее имя.